Почему король Испании Хуан Карлос отрекся от престола
Одет король был под стать высокому росту. Пиджак с длинными фалдами и двумя разрезами, цветастый галстук с оттенками испанского национального флага, пошетка красного, прямо нашенского цвета, начищенные башмаки, от которых буквально отражались солнечные лучики. Все это выглядело очень по-королевски и в то же время не слишком подавляло, не било в наши глаза, непривычные в ту перестроечную пору к подобным одеяниям. На его фоне генсек выглядел скромным бургомистром из маленького городка, приехавшим к королю. Да, надо было учиться, что, кстати, успешно удавалось Раисе Максимовне, приодетой в какой-то французский от-кутюр.
Речи на торжественном приеме в честь мистера Горбачева поразили откровенностью. Вспомнил Хуан Карлос о долгом и тяжелом периоде, когда отношения между двумя странами были на нуле. И сразу же перешел к новому и счастливому периоду, открывающемуся не в ближайшей перспективе, а уже сегодня. И это оказалось правдой: некогда бедная, нищая Испания, еще недавно пасынок богатой Европы, отвалила солидный заем разрываемому внутренними противоречиями Советскому Союзу, что, впрочем, не помешало некогда богатейшей стране вскоре развалиться.
Хуан Карлос говорил нашим голосом
Я слушал царственную речь и, как экс-переводчик, поражался качеством блестящего синхронного перевода. И только никак не мог понять, почему же в моих наушниках Хуан Карлос говорит таким знакомым мне голосом. Потом знакомые сокурсники по инязу подшучивали: "Надо узнавать своих". Переводил короля наш бывший профессор.
В этом было все и дело. Испания - не Израиль, где каждый шестой из Союза. Но и сокурсники, и профессор оказались теперь бывшими соотечественниками. Хуан Карлос всячески содействовал возвращению испанцев, вышвырнутых генералиссимусом Франко из страны. Многие, что хорошо известно, осели у нас, в Москве. Мои однокурсники всерьез говорили, что детей и внуков вот таких, как они, чьи папы-дедушки-бабушки были вывезены в Советский Союз в конце 1939-го, после разгрома республиканцев в гражданской войне, набиралось около 600 тысяч. И когда Франко ослаб, а выбранный им еще в подростковом возрасте и назначенный в короли Хуан Карлос набрал силу, он объявил амнистию для всех - не только оставшихся в живых воинов, но и их потомков. И те (я не вспоминаю пословицу о волке, которого хорошо кормили) быстренько потянулись в родную Испанию. Родина есть Родина. И Испания здорово выиграла от приезда этих российско-испанских интеллигентов, в СССР хорошо обученных, системой социализма выдрессированных, готовых вкалывать во всю катушку, чтобы занять собственное теплое место под испанским щедрым солнцем.
Выезды начались еще в 1970-х, и даже такие, как я, системой вымуштрованные, не осуждали испанских друзей. Как отказаться от того, что отобрал у тебя мерзавец-генералиссимус и давал новый, относительно молодой и, как ни странно, прогрессивный король.
Припоминаю горечь тех, кто не мог вернуться. Они честно и самоотверженно боролись против фашиствующего Франко, находясь в ставшем на десятилетия родном Советском Союзе. Назад им дороги уже не было. Они были обречены на жизнь с нами. Мой старый знакомый, боец интербригад, превратившийся в журналиста, ведущего нашего радио на испанском и по совместительству преподавателя языка группы смелых русских ребят, грустил одно время, глуша горе совсем не испанским красным, не риохой. Потом сказал мне вещее: "Ничто не заменит дома, где родился".
Но примирение в Испании настало. Абсолютно невозможное, видевшееся абсурдным при карателе Франко, оно было осуществлено королем Хуаном Карлосом.
Помолись в Долине Павших
И, бывая в Долине Павших, это чувство возможного, осуществимого клокочет в тебе особенно сильно. Там похоронены и фалангисты, то бишь последователи генералиссимуса, и он, каудильо, чья фамилия "Франко" превратилась в символ зла, а имя, узнанное только в Долине, оказалось донельзя простым, - Франсиско. А рядом с ними - могилы республиканцев, боровшихся, не сдавшихся и потому этим самым Франсиско умерщвленных.
Некоторые историки считают Долину Павших эдаким святым райским местом. Но не я, далекий от испанский истории, но некогда близкий к тем, кто был и нам близок. Воздвигали гигантскую стелу, возводили каменные глыбы как раз заключенные-республиканцы, да все левые, в лагеря и тюрьмы брошенные. Многие из них предпочитали каторжный труд в Долине Павших медленной смерти в концлагерях. Все-таки в 50 км от Мадрида и смерть от истощения была красна.
Испанские левые до сих пор требуют переноса могилы каудильо из Долины Павших. Но пусть уж Долина Павших остается этим символом примирения для разных, самых неожиданных в этом ряду государств. Кто знает, кому и где предстоит расчищать вот такую Долину, быть может, еще в этом веке.
Консерватор против хунты
В 1981 году консервативный король Испании поразил всю державу. Группа заговорщиков - постаревших последователей скончавшегося еще в 1975-м Франко - попыталась устроить переворот. Почему-то именно в испаноговорящих странах военные всегда набирали огромную силу. И когда вооруженные офицеры, открыв стрельбу, захватили парламент, казалось, что Испании вновь уготованы лагеря и хунта.
И тут нежданно, по крайней мере для "прогрессивной части человечества" в виде испанских демократов и социалистического лагеря, в игру вступил король. Он пришел в неурочный час на телевидение. Трансляции - уж не знаю, что там показывали, может, испанское "Лебединое озеро" - прервали. И зазвучала четкая, абсолютно понятная речь короля, на тот момент демократа. Сам генерал, выпускник нескольких военных академий, которые он закончил по настоянию Франко, с достоинством осудил попытку переворота. Тут же военные как-то сдулись.
И даже руководитель Испанской компартии прокричал тогда на весь мир нашумевшее: "Господь Всевышний! Храни нашего короля Хуана Карлоса!" После неудавшегося путча в страну рванул поверивший в нее иностранный капитал. И над всей Испанией было теперь безоблачное небо.
Не было безоблачного неба
Не мог не написать о знакомой мне Долине Павших. Да и знаменитого сигнала фалангистов, переданного по радио в 1936-м и ставшего сигналом к мятежу, об отсутствии облаков над всей Испанией не было. Об этом говорили мне испанские друзья, в том числе и тот радиодиктор, с первых же дней вступивший в битву с фалангой. В каждой провинции был свой, давно утвержденный фалангой сигнал. А правительство республиканцев к мятежу оказалось совсем не готово. Вот уж действительно не ждали. Своеобразный вариант нашего 22 июня 1941-го.
Костя - родственник Софии
Горжусь тем, что знаком с королем Греции Константином, чья сестра София замужем за Хуаном Карлосом. Знакомство произошло в июне 1971-го в Италии на первенстве Европы по парусному спорту. Какой-то хорошо одетый человек общался с нашим олимпийским чемпионом 1960 года, матросом Федей Шутковым. Обмен мнениями шел на языке жестов. А потом хорошо одетый подошел ко мне и попросил передать привет другому чемпиону Рима Тимиру Пинегину. Я переспросил, от кого: "От Константина, просто от Константина", - с неким удивлением ответил незнакомец. Я же со всей простотой настаивал, а от какого? И получил: "Тоже от олимпийского чемпиона 1960-го". Шутков потом надо мной потешался: "Стюдент, а стюдент, королей Греции надо знать в лицо. Не учили?"
Сцена ухода
Хуан Карлос добровольно ушел. Но это не уход Ельцина под Новый год 2000-го. Все было достойно. Без шума и особых празднеств. На троне - сын, а король сослался на старость. Его уход, как думается, поставит точку в начавшемся было копании в грязноватом бельишке. Тоже жест миротворца. А может, и другое: в 76 лет можно и передохнуть.