Поделиться
- Мы с сыном выехали из Донецка на отдых в Крым, - рассказывает Елена Блоха. - Благополучно миновали блокпосты ДНР и один украинский пост, а возле поселка Мангуш нас остановили. Задержали всех, кто был в машине: меня, моего несовершеннолетнего сына и водителя. Сразу забрали документы и телефоны. Показали корочку СБУ, но никто не представился и не объяснил, на каком основании нас задерживают. Потом нас отвезли в аэропорт Мариуполя и передали вооруженным людям в балаклавах. Нам надели наручники, мешки на головы и куда-то повели по одному. По пути я слышала чьи-то крики. Судя по всему, там кого-то жестоко избивали. Когда с меня, наконец, сняли наручники и позволили стянуть мешок, я увидела, что нахожусь в выложенном кафелем помещении без окон, вентиляции и света. Я попыталась выяснить, где мой сын. Мне сказали, что он где-то рядом и больше ничего.
Вы были в камере одна?
- Там находилась еще девушка по имени Юля. Но, судя по всему, ее подсадили ко мне специально. Юля сразу начала расспрашивать обо мне, но о себе почти ничего не говорила. Пугала, что моего сына будут пытать. Предлагала дать ей телефоны моих знакомых - якобы, для того, чтобы позвонить им, если она выйдет раньше. Я сказала, что я журналист и что меня скоро будут искать, надеясь, что она донесет эту информацию до начальства. Вскоре Юлю увели, а меня начали допрашивать несколько вооруженных человек в балаклавах и один с открытым лицом, представившийся коллегой-журналистом. Он задавал вопросы о моей газете, о том, как мы освещаем деятельность террористов и о том, связаны ли учредители издания с ДНР. Я попыталась объяснить, что ДНР - это не террористы, но это их только разозлило.
На вас воздействовали физически?
- Нет. Было видно, что меня запретили пытать. Но пытки там были. Позднее сын рассказал, что в камере, куда завели его и водителя, лежали два сильно избитых человека. У обоих были сломаны ребра и ноги.
Потом мы присутствовали при осмотре наших вещей. Причем особое внимание СБУ уделило журналистским материалам и фотографиям на моем рабочем ноутбуке. Мне сразу объявили: "Тетя, це тоби "десяточка" светит. Шо, террристка, попалась? Мы вас журналюг усих тут закопаем!" И я, действительно, думала, что сейчас нас будут убивать и закапывать. Но за нами приехал бронированный микроавтобус. Нам снова сковали руки и надели на головы мешки, в которых трудно было даже дышать.
Сначала нас привезли в Запорожье в подвал СБУ, а оттуда отправили в Киев. К счастью, там мне попался хороший адвокат, которая добилась, чтобы сына и водителя отпустили. Ну а мне объявили, что я задержана за "участие в террористической группе ДНР", а по этой статье предусмотрено заключение на срок от 8 до 15 лет.
Чего от вас хотели?
- Чтобы я подписала чистосердечное признание об участии в "террористической организации" ДНР, и указала, что к ДНР имели также отношение мэр Донецка, его заместители, чиновники, депутаты. Это позволило бы СБУ на основании моих оказаний привлечь их к ответственности. Но я ничего подписывать не стала, сотрудничать отказалась и попыталась объяснить, что ДНР не имеет никакого отношения к терроризму. В итоге два месяца я провела в одиночной камере СИЗО СБУ.
В каких условиях вас там содержали?
- Так же, как содержат опасных преступников. Постоянное видеонаблюдение в камере, железная дверь, решетка, общение с контролером СБУ только через кормушку. Металлическая кровать и "лыжи".
Что, простите?
- Это такие железные ребра на кровати. Сверху лежит матрасик, но очень тоненький, практически без наполнителя. Проку от него мало, и жесткие холодные "лыжи" впиваются в тело. Я там посадила почки, у меня начались гинекологические проблемы, открылось кровотечение. Я просила вызвать скорую - не вызывали. Просила привести гинеколога - не приводили. Приходил только тюремный врач с градусником, говорил, что со мной все в порядке и уходил. Только после того, как я написала письмо украинскому омбудсмену Валерии Лутковской, мне привели гинеколога.
Что еще сказать? Питание - отвратительное. Суп-баланда, каша сечка, иногда маленькая котлетка и чай. Общения - никакого. Только команды. "Идти". "Стоять". "Лицом к стене". Прогулка раз в день во дворике размером с камеру. Причем, во время прогулки громко работает радио, чтобы заключенные из соседних двориков не могли перекрикиваться друг с другом. Постоянные обыски и осмотры во время которых нужно снимать всю одежду. Ограничения во всем. Нельзя иметь даже расческу и элементарные предметы гигиены. А чтобы, пардон, сходить в туалет, я должна была вызывать контролера, который включал и выключал воду.
Адвокату, правда, удалось добиться, чтобы на меня не надевали наручники и разрешили свидания с детьми. Правда, свидания могли в любой момент прервать, если контролеру казалось, что разговор идет на недозволительные темы. Еще мне разрешили поставить в камеру телевизор, разумеется, только с украинскими каналами. Но самое главное - позволили пользоваться ручкой и бумагой. И я начала писать книгу. Правда, я тогда еще не знала, что она будет называться "90 дней в плену". Не думала, что меня продержат так долго.
Сотрудники СИЗО проверяли, что вы писали?
- Конечно. Но я старалась не писать то, что могло быть запрещено - это я запоминала, чтобы дополнить потом. Также я не указывала настоящих фамилий, хотя все образы и характеры узнаваемы. И вы знаете, я заметила, что отношение ко мне начало меняться в лучшую сторону. Понимая, что я все записываю, сотрудники СИЗО старались вести себя прилично.
Хотели облагородить свой образ в будущей книге?
- Очень может быть. Например, начальник СИЗО на первой встрече со мной вел себя некорректно. А через два месяца мы уже общались вполне доброжелательно. В том числе и об украинской политике. Под конец пребывания в СИЗО я вообще со многими СБУ-шниками говорила о политике на допросах и при конвоировании. И под протокол, и без него. Спрашивала, почему правительство не проводит реформ. На это у них был один ответ: а когда проводить реформы, если идет война? Но при этом многие из них признавали, что новый майдан неизбежен. Я как-то спросила: "А Порошенко убежать успеет, если что?". "Нет, - сказали мне, - не успеет". И это говорили сотрудники СБУ!
То есть вы с ними все-таки нашли общий язык?
- Скорее, мы просто начали относиться друг к другу, как нормальные люди. У одного следователя я увидела на холодильники магнитик "Донецк". Разговорились. Оказалось, у него кумовья из Донецка. Другой следователь - молодой паренек из Львова познакомился с моими детьми, и понял, что мы не бандиты, а нормальная интеллигентная семья. А я узнала, что у него скоро должен родиться сын. Контролеры СБУ даже прониклись ко мне какой-то симпатией. Начали сочувствовать: мол, когда же вас наконец, выпустят? Среди них ведь тоже есть неплохие, образованные ребята. Например, я жду допроса - читаю книжку. Конвоир спрашивают, что за книжка? Булгаков, - говорю. Выясняется, что ему нравится "Мастер и Маргарита". Мы начинаем обсуждать литературу, искусство... Получилось что-то вроде стокгольмского синдрома наоборот. Позднее, когда меня перевели в женский корпус лукьяновского СИЗО, так называемую "Юлькину тюрьму", где содержалась Юлия Тимошенко, контролеры СБУ даже показались мне более вежливыми и человечными по сравнению с местными надзирателями.
А что было не так с лукьяновскими надзирателями?
- Там попросту плюют на людей. У нас сломалась канализация, в камерах вонь, а никто ничего не ремонтирует. Нам посоветовали ходить по нужде в пакетики. Очень хамское отношение! Еда - хуже, чем в СИЗО СБУ. Можно ну разве что выловить и съесть картошку из супа-баланды.
А с сокамерницами проблем не возникало?
- Нет. Меня поместили в камеру, где не было уголовниц. Одна женщина - управляющая филиалом банка - подозревалась в экономических преступлениях. Другая незаконно оформляла рабочие визы для пересечения границы. Третья помогала девушкам становиться донорами яйцеклетки, и ее обвинили в торговле людьми.
Вы с ними разговаривали о ситуации на Донбассе?
- Конечно. Они вообще не понимали, что там происходит. Считали, что это депрессивный отсталый регион. А когда я рассказала, что пока мы сидим в холодной камере, в Донецке уже начался отопительный сезон, для них это был шок. Но, кстати, в боксах ожидания перед выездом на допрос или суд, я встречалась и с уголовницами. Они как раз готовили забастовку из-за неработающей канализации и ждали сигнала смотрящего. Я сказала, что попытаюсь решить проблему другими методами - напишу обращение Лутковской, в красный крест и прокурору по надзору. И кстати, написала. А уже после освобождения узнала, что канализацию починили. Возможно, благодаря моему письму.
А как вас освобождали?
- Вызвали с вещами на выход. Сокамерницы даже испугались, что меня накажут за мое письмо. Но мне показали постановление генпрокуратуры о том, что мое дело закрыто из-за недостаточности улик. Потом сотрудники СБУ передали меня волонтерам, занимающимся обменом пленных. Даже порадовались за меня: "Наконец-то вас освобождают!". Позднее я узнала, что меня пытаются выменять уже два месяца, но украинская сторона всячески противилась этому.
Лена, когда можно будет прочитать вашу книгу?
- За месяц я надеюсь ее дописать. Книгой уже интересуются, и думаю, она будет скоро издана. Но не на Украине.