Вот я и пробую разобраться в увиденном.
В знаменитой фразе Аполлона Григорьева "Пушкин - это наше все" народ уже давно поменял знаки препинания. В народной интерпретации она звучит так: "Пушкин - это наше! Все!" В смысле: отвалите, кто понимает Пушкина не по-нашему! У каждого русского человека есть ощущение, что именно ему лично Александр Сергеевич доверил следить за тем, чтобы не искажали его творчество, чтоб не смели "наше все" вольно трактовать.
После спектакля говорит мне женщина: "А я Онегина представляла по-другому..." А в антракте подходит ко мне зритель дабы выказать свое возмущение: "Как так можно!" Зритель жаждал найти во мне союзника. Напрасно. Подлинный Александр Сергеевич в книгах. Очевидно, что Джон Ноймайер решил превратить роман в балет не для того, чтобы исправно пересказать сюжет. Но для того, чтобы сообщить "городу и миру" некое собственное высказывание. Этот балет - авторский. Ноймайер выступает в нем не только как хореограф, но и как автор либретто, декораций и костюмов. И вот открываешь либретто и читаешь: "Онегин появляется в образе вампира, окруженный монстрами. Он одновременно привлекает и ужасает Татьяну". Что это такое? А потом вспоминаешь, что читал Онегин готические романы со всеми их монстрами и вампирами. А то, что одновременно привлекает и ужасает Татьяну, - так это пушкинский взгляд и есть, не так ли?
Вообще все герои балета живут одновременно и в жизни, и в литературе. Живые люди и страсти для них не более подлинны, нежели книжные персонажи и страсти литературные. Ноймайер создает атмосферу жизни русского человека ХIХ века, который не просто читал книги, но воистину жил в них. В этом переплетении литературы и жизни Ленский совершенно не случайно превращен из юного поэта в юного композитора. Он не может быть создателем литературного мира. Этот мир у Ноймайера, пусть по-своему, но очень гармоничен. Ленский может быть человеком, который пытается найти гармонию в жизни и на нотной бумаге и, не отыскав ее, погибает. Своеволие автора либретто? Безусловно. Но понятное ли своеволие, логичное ли? На мой взгляд, абсолютно.
Музыку к спектаклю написала Лера Ауэрбах. Я ни разу ни музыковед, но мне эта музыка показалась поразительной. Я привык к тому, что музыка бывает мелодичная и современная, то есть такая, которую в отличие, скажем, от Моцарта и Чайковского напеть нельзя. Так вот Ауэрбах каким-то непостижимым образом соединила и то и другое. Это музыка очень живая, как бы переливающаяся разными красками, и очень глубокая.
Донес ее до нас оркестр во главе со своим главным дирижером Феликсом Коробовым. Я не умею оценивать игру оркестра. На мой слушательский взгляд, точнее - слух: если музыка проникает в душу, значит, оркестр играет виртуозно.
Перед нами, конечно, странная балетная история, в которой сплетаются придуманные образы и образы реальные, переплетаются разные эпохи и времена... Это, конечно, очень профессионально поставленный балет, что тут говорить: Ноймайер - мастер. И отдельное спасибо театру и продюсеру проекта Ирине Черномуровой за то, что мы смогли увидеть, как выдающийся балетмейстер работает с нашими артистами.
Но главный вопрос: зачем? Ради чего всего это?
На мой взгляд, Ноймайер поставил балет о том, что хоть так гляди, хоть эдак - любовь всяко трагедия. Для меня главным в этой истории было то, что и Валерия Муханова (Татьяна), и Алексей Любимов (Онегин) не просто хорошо и музыкально танцуют (хотя танцуют именно так), но, словно театральные артисты, создают образы живых людей. И в финале их становится невыносимо жалко, а через них, как и положено в настоящим театре, невыносимо жалко становится самого себя. Абсолютно живые и понятные люди и Ленский (С.Величко), и Ольга (А.Оль). Да, собственно, все персонажи: не танцуют - живут.
Ведь хороший спектакль (хоть в драме, хоть в балете) отличается от плохого одним: хороший рассказывает зрителю о нем самом, плохой - о чем-то постороннем.
Мне даже показалось в финале балета, что и Муханова, и Любимов словно исповедуются перед нами, рассказывают каждый какую-то свою, очень личную историю. По нынешним временам такое и в драме не часто увидишь, а уж в балете... Вот это человеческое, проникновенное для меня в новом балете Ноймайера на московской сцене самое ценное.
Конечно, на сцене не тот "Евгений Онегин", который в книге - хотя кто может с абсолютной уверенностью сказать, какой именно Онегин в книге?
"Дорогою свободной Иди, куда влечет тебя свободный ум" - эти, между прочим, пушкинские строки вполне могли бы стать эпиграфом к спектаклю. Свободное влечение ума Ноймайера мне наблюдать было ужасно интересно.
Свободная дорога балета привела к одинокой фигуре женщины у окна и мятущемуся мужчине, который потерял любовь и потому уже никогда не сможет найти себя.
И кто скажет, что это - не Пушкин?