Поделиться
После 11 лет работы в Китае и десятков командировок в эту страну я могу утверждать: ключ к успеху самой многонаселенной страны мира, которая сумела вырваться из нищеты и всерьез претендовать на мировое лидерство, состоит в том, что китайцы не только добросовестно перенимали советский опыт, но и совершенствовали его. Именно благодаря этому им удалось избежать целого ряда перегибов и ошибок советской власти.
Во-первых, в КНР провели коллективизацию сельского хозяйства без ликвидации кулачества как класса. Это позволило сохранить наиболее рачительных хозяев, которые стали рычагами роста сельхозпроизводства.
Во-вторых, более гибко, без экспроприации, было проведено обобществление частной промышленности и торговли. Поставить на благо народа не только тот капитал, который предприниматель держит в кармане, но и тот, что у него в голове, - такова была цель создания государственно-частных предприятий. Бывшего владельца, который как никто другой знал нюансы своего бизнеса, оставляли на должности гендиректора. А решать соцпроблемы трудового коллектива ему помогал "комиссар" в лице секретаря парткома.
Такое отношение к национальной буржуазии породило симпатии к Пекину со стороны богатой китайской диаспоры. И впоследствии именно она стала главной финансовой опорой реформ. Если у нас к соотечественникам за рубежом всегда относились настороженно, то ли как к белоэмигрантам, то ли как к диссидентам, то для пекинских властей заморские китайцы всегда были желанными партнерами.
Наконец, в-третьих, китайские коммунисты, в отличие от наших, избегали делать критерием благонадежности людей их социальное происхождение. Детей капиталистов, не говоря уже о кулаках, принимали в комсомол, брали в военные училища. И это лишало их родителей стимулов сопротивляться победившей революции.
Я приехал на постоянную работу в Пекин в 50-х годах, когда Поднебесная жила под девизом: "Русский с китайцем - братья навек". Опираясь на собственный жизненный опыт, хочу подчеркнуть, что дружба наших государств отнюдь не сводилась в те годы к официальным заявлениям лидеров и газетным передовицам. Она была жизненной практикой, касалась реальных судеб сотен тысяч людей. Полтораста новостроек первой китайской пятилетки были введены в действие общими усилиями китайских тружеников и советских специалистов. Так была заложена основа индустриализации страны, без которой был бы невозможен ее нынешний рывок вперед.
К сожалению, "триумф дружбы" 50-х годов сменился двумя десятилетиями хаоса и смуты: волюнтаризм "большого скачка", казарменный быт народных коммун и даже бои на острове Даманский.
Эти трагические события сменяли одно другое, пока главой государства и партии не стал Дэн Сяопин. Он сумел вытянуть Китай из губительного водоворота и твердо взять курс на реформы и открытость, то есть на модернизацию страны. Примечательно, что патриарх реформ призвал начинать не с ломки политической системы, а с повышения эффективности экономики. Ибо в переходный период особенно нужна сильная центральная власть, располагающая эффективными рычагами управления.
Китайцы любят приводить тут такую метафору. Чтобы корабль рыночной экономики набрал скорость и взял верный курс, нужны не только паруса частного предпринимательства, но и штурвал государственного регулирования.
Начинать надо не с города, а с села, чтобы как можно скорее накормить и одеть народ, минимизировать социальную цену реформ, дать людям ощутить конкретную пользу от них. При этом не форсировать приватизацию госпредприятий, особенно естественных монополий, не допускать расхищения национального достояния, созданного коллективным трудом. Словом, сохранить в госсобственности энергетику, транспорт, природные ресурсы. Вместо этого сделать упор на привлечение иностранного капитала, создавая экономические зоны с льготным режимом для инвесторов.
Когда Дэн Сяопин начинал реформы, каждый 4-й китаец жил впроголодь и ходил если не в лохмотьях, то в заплатках. Ниже черты бедности, которую в Китае определяют как доход менее 5 долларов в месяц, находилось 250 млн из 1 млрд жителей Поднебесной.
Ныне число их уменьшилось до 24 млн. А это уже не 25%, а менее 2% населения КНР. Даже ООН, отнюдь не балующая Пекин похвалами, назвала это беспрецедентной победой над нищетой в современной истории.
За годы реформ Китаю удалось четырежды удвоить валовый внутренний продукт на душу населения, то есть увеличить экономический потенциал в 16 раз. По своей доле в мировой торговле КНР опередила Японию, которая в 60-х годах заполонила мир своими автомашинами и телевизорами. После трех десятилетий реформ вместо 250 млн бедняков в КНР появилось столько же "новых китайцев", то есть людей среднего достатка. В стране насчитывается 500 тыс. долларовых миллионеров. О победе над бедностью свидетельствует стремительная моторизация. Велосипедные реки на улицах китайских городов превратились в автомобильные. На рубеже нового тысячелетия в КНР насчитывалось 20 млн автомашин. Сейчас их в 10 раз больше.
Став лучше жить, самый многочисленный в мире народ стал больше покупать. Соседние азиатские государства опасались, что, став "мастерской мира", Китай завалит их своими товарами. Но произошло нечто иное. Словно гигантский пылесос, Китай впитывает львиную долю экспорта стран Восточной Азии.
Итак, даже при переходе от плановой экономики к рыночной китайское руководство во многих вопросах действовало по-своему, применяло свою тактику реформ, учитывающую местные особенности. Словом, не только перенимало советский опыт, но и совершенствовало его. Достаточно сказать, что нашим соседям удалось избежать пресловутой "прихватизации". Так что слово "олигарх" в их политической лексике так и не появилось.