Четыре книги о Ю. Васнецове, выпущенные издательством "Псковская областная типография" с 2011 по 2014 год.
Вы помните "Ладушки"? Конечно, помните. Не было и нет в России более известной и любимой книжки для самых маленьких. Нарисовал эту книгу выдающийся иллюстратор Юрий Алексеевич Васнецов. О нем мы до недавних пор знали до обидного мало. И вот несколько лет назад самоотверженный псковский издатель Сергей Александрович Биговчий, продолжатель лучших традиций отечественного книгоиздания, задумал выпустить не просто книжку о художнике, а издать всего Васнецова. И не только его иллюстрации и живопись, а письма, дневники, воспоминания...
И вот вышло уже четыре тома материалов к биографии великого художника: "Неизвестный Васнецов", "Известный Васнецов", "Удивительный Васнецов", монография Елены Петиновой "Юрий Алексеевич Васнецов. Жизнь и творчество"... Предисловия к книгам написали Валентин Курбатов и Юрий Норштейн. На подходе пятая, завершающая книга этого документального романа о мастере.
Читатель, перелистывая сейчас роскошно изданные тома, пожалуй, и не догадается, что родилась эта красота из пожелтевших листков, из ветхих страниц, которые в другой семье могли бы уже давно выбросить или закинуть подальше на антресоли. А дочери Васнецова Елизавета и Наталия сохранили все, что относится к его памяти, и кажется, что если бы можно было сохранить пылинку с пиджака отца или облачко тепла, которое он выдохнул на морозе, то и пылинку, и облачко они с благоговением передали бы следующим поколениям.
Кто-то скажет: трястись над каждой "бумажкой" глупо, невозможно. А я скажу: это - любовь.
И не важно, знамениты твои родители или нет, важно то, что они - твои: мама и папа.
Каждый из нас художник своей жизни.
Уж ты, зимушка-зима. Рисунки Ю. Васнецова. Москва, "Лабиринт Пресс", 2014.
Эта книжка - зимнее избранное из васнецовской классики. Знакомый округлый, "пушистый" шрифт на обложке. Заснеженные избушки, столбики дыма над крышами, красногрудые снегири, непуганые зайцы и белки...
"Сердце" 25-страничной книжки - "Пошел котик на торжок...", иллюстрация из последней книги Васнецова "Радуга-дуга". По заснеженной вечерней улице важно шагает кот в расписных валенках, в правой лапе у него палка, а в левой - большая аппетитная булка. Ярко, как Жар-птица, светит газовый фонарь - такие фонари стояли на улицах Вятки до революции и навсегда запомнились маленькому Юре Васнецову.
Сейчас книги с иллюстрациями Васнецова издают несколько петербургских и московских издательств ("Азбука", "Мелик-Пашаев", "ДЕТГИЗ", "Акварель"), но, увы, небольшими тиражами.
Спи, малыш. Русские колыбельные. Художник Елизавета Васнецова. СПб., "Акварель", 2013.
Эта книга с секретом: обложка оказывается крышкой коробки, а в коробке, как в колыбели, лежат целых четыре книжки: "Спи, Ванюша", "Сон да дрема", "Баю-баю-баюшки" и "Ходит сон по сеничкам". Легко догадаться, что во всех этих книжках - русские народные колыбельные. Многие - очень редкие. И слова в колыбельных песенках встречают совсем ныне забытые. Хорошо, что в конце они объясняются.
Это издание, оформленное Елизаветой Васнецовой, непременно понравилось бы Юрию Алексеевичу Васнецову. Не потому бы понравилось, что иллюстрировала эту книгу его дочь, а потому, что она сделала это с любовью и мастерством. Когда-то отец писал юной Лизе: "Карандаш надо каждый день держать в руке".
Карандаш Елизаветы Васнецовой добавил уюта и тепла художественному миру Васнецовых. Изящное узорочье кружева и орнамента украсило книжные окна-страницы. Если у Юрия Алексеевича главными героями были звери, то в книжках Елизаветы Юрьевны царят дети. Они как румяные яблоки рассыпались по ярким, праздничным разворотам.
Перебирая то, что более всего ей дорого на земле, Елизавета Юрьевна пишет в воспоминаниях: "Поле с цветами, красивое задумчивое лицо, лесные поляны, болотце с румяной клюквой, огромные розовые стволы сосен, белые снега зимой, ночные костры, трепещущие воды озер..."
Александр Пушкин. Капитанская дочка. Серия "Живая классика", Москва, издательство Clever, 2014.
"Капитанскую дочку" я по-настоящему и прочитал, и полюбил, только когда у меня появились две дочки. Мы читали Пушкина зимними вечерами, перед сном. Больше всего девочек радовал Савельич: одно упоминание о нем и сегодня вызывает у них улыбку и воспоминание о тех далеких вечерах. Старшей было лет десять, младшей - восемь. А сейчас на "Капитанской дочке" стоит знак ограничения по возрасту: 12+. Что бы на это сказала Марина Ивановна Цветаева? - она-то прочитала "Капитанскую дочку" в семь лет. О ее впечатлении от того детского чтения можно узнать, открыв эссе "Пушкин и Пугачев". Мятежной душе Марины ближе оказался Пугачев, а не Савельич: "Даже при втором, третьем, сотом чтении, когда я уже наизусть знала всё, что будет - и как всё будет, я неизменно непрерывно разрывалась от страха, что вдруг Гринев - Вожатому - вместо чая водки не даст, заячьего тулупа не даст, послушает дурака Савельича..."
Жаль, что цветаевское эссе не приложено к "Капитанской дочке" издательства Clever, хотя приложено к нему так много всего любопытного, что глаза разбегаются: портреты и характеристики героев романа, воображаемое интервью с автором, факсимиле диковинной грамотки неграмотного Пугачева и подписи Екатерины II, карта странствий Петра Гринева и Маши Мироновой, строгие и печальные в своем очаровании иллюстрации к пушкинскому роману Павла Соколова (кажется, не издававшиеся с ХIХ века), сведения обо всех лучших исследованиях "Капитанской дочки" и фильмах, поставленных по роману...
"Капитанской дочкой" издательство Clever начинает проект "Живая классика", адресованный прежде всего подросткам, на которых многие уважаемые издательства уже махнули рукой: мол, не читают они классику и читать не будут. Руководитель Clever Александр Альперович так не думает и обращается к читателю в своем предисловии: "Давайте вместе взглянем на классическое произведение так, как будто они только что написаны и мы читаем их впервые в жизни..."
Марина Цветаева всегда остро чувствовала перемены в эпохе, в поколениях, и она бы, мне кажется, с радостью пожала бы руку тем, кто придумал "Живую классику". И, возможно, подарила бы этому книжному проекту свой эпиграф: "Есть книги настолько живые, но все боишься, что, пока не читал, она уже изменилась, как река - сменилась, пока жил - тоже жила, как река - шла и ушла. Никто дважды не вступал в ту же реку. А вступал ли кто дважды в ту же книгу?.." (из эссе "Пушкин и Пугачев").
Серия книг "Рождественский подарок":
Рождественские стихи.
Рождественские рассказы русских писателей.
Рождественские рассказы зарубежных писателей.
Москва, Издательский дом "Никея". 2015.
В воспоминаниях Елизаветы Васнецовой об эвакуации из блокадного Ленинграда есть такие строки: "Вещей можно было брать очень ограниченно, но мама все-таки умудрилась взять с собой десять маленьких томиков Диккенса, поместив их в таз. Эти книги скрашивали трудную жизнь в Перми, полную забот и волнений. Их читали, чтобы забыться, перенестись в другую жизнь..."
Три рождественские антологии "Никеи" помогают перенестись в то светлое состояние души, которое предшествует Рождеству. И "Рождественская песнь в прозе" Диккенса открывает сборник зарубежных авторов, заново потрясая историей преображения бессердечного Скруджа, человека, для которого любимым делом было "выжать, вырвать, сгрести в свои жадные руки". Эти три рождественских сборника собраны одним составителем, Татьяной Стрыгиной. Ей удалось найти совершенно забытые рождественские стихи и рассказы. Для меня было, к примеру, открытием, что святочные рассказы писали и Майн Рид, и Мопассан, а рождественские стихи есть у обэриута Константина Вагинова.
Завершает книгу рождественских рассказов мудрый Честертон в несравненном переводе Наталии Трауберг: "Предание о Рождестве, в отличие от всех преданий, не обращает наши мысли и чувства к величию... Оно не гонит нас куда-то вдаль, на край света. Скорее, можно сказать, что оно возникает изнутри, так трогают нас маленькие вещи или тихие добродетели..."
Сергей Есенин. Бабушкины сказки. Москва, Издательский Дом Мещерякова, 2014.
Можно ли сфотографировать тишину? Да и можно ли ее вообще увидеть, если тишину сейчас и услышать-то негде?.. Но вот художник дарованным ему свыше зрением способен не только увидеть тихость Божьего мира, но и перенести тишину на бумагу. Лучше всего для этого подходит акварель - нежная, прозрачная техника, которая требует мастерства импровизации, легкого дыхания.
Исполненные акварелью иллюстрации Петра Ивановича Багина к стихам Есенина похожи на зимние дымки из деревенских труб. Кажется, они вот-вот растают, оставив нам лишь чистые страницы. Поэтому листать эту книжку - всего-то шестнадцать страниц - хочется осторожно и медленно. Чтобы не спугнуть тишину.
P.S. Когда эта страница была уже подготовлена, на ней неожиданно возникла "дыра" - не хватало нескольких строчек. Я обрадовался: в "дырку" как раз протиснется маленькое стихотворение из чудесной книги "Плывет кораблик белый" Натальи Муромской (Москва, "Планета", 2014, иллюстрации Светланы Ушковой):
Я пишу стихотворенье
Про клубничное варенье.
Его бабушка варила
И меня потом кормила.
Это было очень вкусно.
А потом мне стало грустно.
Вот и кончилось варенье
И мое стихотворенье.
Кстати
Если внимательно разглядывать рисунки Васнецова, то на некоторых можно увидеть буквы "Ю.В." - это инициалы художника. Он часто ставил их на предметах: ведрах, кадках, седлах и коромыслах. Иногда художник писал "Г." или "Г.В." - это инициалы жены художника Галины Михайловны.