Поделиться
Нынче писателю легче, чем прежде, выпустить книгу?
Валерий Попов: Выпустить легко, даже слишком. Поэтому многие выпускают книгу еще раньше, чем она написана. А лучше бы дать автору время подумать. Сейчас работа над рукописью заканчивается там, где раньше она только начиналась. Но я вырос тогда, когда только на качество и была надежда.
Две ваши книги вышли в издательстве Союза писателей Санкт-Петербурга. За чей счет?
Валерий Попов: Как и прежде, вкладывается, рискует издательство. Но администрация Петербурга решила помочь издателям, а значит, и писателям. Если книга рекомендована к печати, город оплачивает расходы на типографию.
Читателей становится все меньше. Что нужно предпринять, чтобы люди снова полюбили книгу?
Валерий Попов: Лучше писать, я думаю. Издается не "написанное", а "скачанное", вторичное, даже не тронутое пером, а лишь нащелканное "мышкой". Ни души, ни тела. Ни ярких талантов, ни уникальных судеб. Надо поднимать барьер. Только вопрос, кто сегодня этот барьер будет удерживать.
Только что у вас вышла новая книга "Мой Петербург" в серии "Тайны, мифы, легенды" - и моментально исчезла из продажи...
Валерий Попов: Книга моя - не роман, а воспоминания о жизни в этом городе, была раскуплена за один час, впрочем, как и другие книги петербургских авторов в этой серии. Развеяна еще одна пошлая банальность о том, что люди теперь не читают, а писатели не пишут. Уберите все препятствия, дикие наценки, поставьте книгу на видное место, и опять появятся интересные писатели и умные читатели. То есть они уже есть, как оказалось!
Петербург воспет многими литераторами. Почему в книге "Безумное плавание" водная стихия стала у вас главной?
Валерий Попов: Вода - "свободная стихия". И тот, кто плывет, свободен. Вода отрезает от суши, с ее окаменевшими догмами, вода все время играет, переливается, меняет чувства, пробуждает фантазии. Поэтому Петербург столь прелестный город. Книга о вольном плавании, о веселых приключениях двух друзей на просторах и в закоулках питерской воды.
Но в книге есть вторая часть - "Евангелие от Магдалины", где речь идет не о Неве и не о каналах Питера...
Валерий Попов: Это еще один мой жанр - женский роман, где женщины главные действующие лица, а порой и "шехерезады". В девяностые, когда нас пугали, что теперь останется жить только самое завлекательное, я написал "Будни гарема" - о трех разных "музах" писателя. И все музы оказались нужны, в том числе и коммерческая. "Евангелие от Магдалины" - легкое издевательство над коммерческими жанрами, детективами и путешествиями и в то же время использование этих жанров. Это сатира об эпохе 90-х, когда вместо прежних догм, а также промышленности и науки пришли разные фантазии и даже суеверия. Это роман-путешествие по Нилу и его тайнам, совершенное нашими современниками, учуявшими вдруг в себе "жрецов и фараонов" и плывущими теперь через суеверия к новым знаниям. Насмешки там много. Роман, однако, не злой, а добрый. Каждый получил, что хотел. А героиня почувствовала себя Марией Магдалиной наших дней. Это роман о нас, отнюдь не таких уж простых, хотя написанный, может быть, в легком жанре. Не стоит гордиться тому, кто принципиально пишет книги лишь "для высоколобых". Это однообразно. В людях есть еще много чего другого.
А что скажете про "Излишнюю виртуозность"?
Валерий Попов: Это сборник моих грустно-смешных рассказов, опрокидывающих все банальное. Виртуоз - это хорошо, но "излишняя виртуозность" опасна. Герой весело от всего отвертелся и оказался в вакууме.
Гротеск - один из ваших любимых литературных приемов?
Валерий Попов: Гротеск - богатырь литературы. Побеждает все. Помню, как в годы разрухи я ехал в неотапливаемом поезде и чуть не замерз. Гротеск - нарастание ужасов, переходящее в смех. Ко всему прочему были закрыты туалеты. А когда мы узнали, что в туалетах проводники везут кур на продажу, начался хохот, который всех нас согрел. И родился рассказ "Сны на верхней полке", тоже входящий в этот грустно-веселый сборник.
В чем секрет успеха в писательском деле? Да и в жизни вообще? В старании, трудолюбии или в удаче?
Валерий Попов: Необходим навык и даже азарт, чтобы превращать все удары судьбы в литературные победы. Это лекарство, защита, умение "заговорить" беду. Успех появляется от накаленности чувств, обостренного состояния ума и даже нюха и всех остальных органов чувств. И это не только в литературе, но и в жизни. Помню, как я, провалив инженерную карьеру, шел однажды в отчаянии от беспросветности жизни, унылости службы, и неожиданно хлынул дождь. Но я вдруг понял - надо идти. Видно, учуял что-то свежее или просто очень хотел этого. И тут порыв ветра буквально прилепил мне на грудь газету. Я пришел с ней домой (хватило ума не выбросить) и прочел: объявляется конкурс на сценарный факультет ВГИКа. Поехал и поступил. И потом неплохо этим делом кормился, заполнял пустоты между литературными гонорарами... Унюхал! А другой мимо пройдет. И потом будет горевать: мол, чудес не бывает. А просто не схватил свое счастье, не учуял или побоялся. О способе жить, как нравится, причем в любую эпоху, моя книга "Жизнь удалась!", которая скоро будет переиздана.
За повесть "Плясать до смерти" вас наградили Государственной премией правительства РФ. А об отрицательных откликах знаете? Людей шокировало, что вы откровенно рассказали о своем семейном горе. Ваша исповедальная проза - "Плясать до смерти", "Комар живет, пока поет", "Третье дыхание" - обжигающе страшна.
Валерий Попов: Один маститый критик, член многих премиальных жюри, выкинул меня из списка: дескать, такого допускать нельзя. При этом я знаю, что и у него дома беда, но для него главное - респектабельность. По ней, считает он, смотрят, кто важный писатель, а кто нет... А я уверен: писатель обязательно должен нарушать рамки дозволенного, только тогда он расскажет что-то пронзительное. Как я мог написать страшную автобиографическую повесть о гибели дочери "Плясать до смерти"? Да потому что не было в моей жизни ничего важнее! Как там у меня написано в конце: "Только твой крест делает тебя человеком". Завистники (их бы на мое место) обвиняют: "На горе и то нажился!" А я считаю - поставил памятник... Или не прав? Мучаюсь и сейчас. А кто пишет без этого, тратит бумагу. Кто считает "излишнюю откровенность" нереспектабельной, всегда останется "в рамках" общеизвестного. Именно из-за таких писателей теперь спрашивают: почему читателя нет? Он есть, когда есть, что читать.
Еще упрекают, что ваша повесть похожа на дневник, и даже за "очень простой язык", что удивительно!
Валерий Попов: А кем бы я был, если бы и тут стал "щеголять формами"? Страдания выжигают весь лишний "жир", в том числе и литературный.
Киностудия Станислава Говорухина "Вертикаль" выпустила приключенческий фильм про школьников "Тайна темной комнаты" (дебют режиссера Ольги Беляевой) - по вашей книге, написанной много лет назад. Картина уже путешествует по фестивалям. Вы видели?
Валерий Попов: Не успел. Говорят, что Говорухин, прочитав мою книгу, спросил редактора: "Автор жив или нет?" Оказалось - жив. Но сценарий все равно писали без меня. Повесть "Темная комната" была опубликована в 1983 году. Приятно, что раскопали ее, сняли фильм. Но мне, правда, кажется, что я с моей повестью лучше бы справился сам. Ведь я же еще и ВГИК кончал. И в "Детгиз" проник. И все - исключительно ради наживы! А потом завлекло. Как и труды мои в "ЖЗЛ".
В серии "ЖЗЛ" вышли две ваши книги "Довлатов", "Дмитрий Лихачев", сдали в печать третью - "Зощенко". Что вами двигало? Зачем вам биографии других людей, пусть даже и великих?
Валерий Попов: Для справедливости. Хочу изменить расхожее мнение об этих людях. Как правильно говорил Оскар Уайльд: "Все, что общеизвестно, - неверно!" Лихачева принято представлять таким правильным, солидным, даже скучным человеком. А Дмитрий Сергеевич был рисковым, отважным, порой авантюристичным, смело шел против некоторых прописных истин. И победил. Довлатова многие оценивали как разрушителя, тяжелого неудачника, позволяющего себе непростительные ошибки, но написавшего почему-то вдруг гениальные рассказы. Я показываю всю гениальность рискованных его поступков, давших ему лучшие сюжеты, но стоивших жизни.
О Зощенко я тоже пишу как о победителе. А то все: "Жданов, Жданов! Погубил, погубил". На самом деле это Жданов погиб в их стычке, причем навсегда. Сейчас в нем пытаются найти хоть что-то положительное, как-то "восстановить"... А Зощенко сияет у нас на тумбочках! Несчастный, говорят. А у него по 30 книг в год выходило - и каких! А какие женщины обожали его! Я наслаждался этой работой, как бы примазывался к его успехам...
Конечно, что-то сейчас пишете?
Валерий Попов: Новая книга, которая всегда мерещится самой главной, роман о любви, как-то все не заканчивается. Часто отвлекаюсь: много поездок, выступлений - зовут. После Государственной премии за "Плясать до смерти" я получил еще премию правительства Петербурга за книгу "Лихачев". Так что я теперь с виртуозностью, может быть, излишней оправдываю свое поведение: мол, много сеял - пора молотить, собирать урожай, не зря же столько десятилетий, не разгибаясь, трудился!