Как известно, это постановление правительства РФ должно было вступить в силу с 1 января 2015 года, но, к счастью, его отложили. Беда была в том, что предложенную формулировку можно толковать как душеньке угодно, столь она широка и неопределенна, такой простор оставляет для любых субъективных мнений, тут же способных стать мнением государственным и приобрести силу закона. Человек, смутно представляющий себе, что такое искусство и какую работу оно производит в душах людей, легко может отнести к разряду порочащих Россию многие произведения русской классики от Радищева, Гоголя, Лермонтова и Пушкина до Салтыкова-Щедрина и Бунина, с горечью и болью писавших о своей родине весьма жестко. Излишняя широта толкования государственного документа всегда открывает шлюзы невежеству и волюнтаризму - именно поэтому проект этого постановления критиковали в прессе за его юридическую расплывчатость и потому - его опасность для того самого общества, интересы которого документ призван защищать.
Можно предположить, что сама эта формулировка явилась на свет в результате некоторой паники, порожденной в головах появившимся в интернете фильмом Андрея Звягинцева "Левиафан". Фильм, следующий лучшим традициям русского критического реализма, показал нам историю современного "маленького человека" в столкновении с государственной машиной, представленной коррумпированным мэром и поддерживающим его священнослужителем. Историю, которая, в сущности, сродни гоголевской "Шинели", изучаемой в школах. Но школьные уроки быстро забываются, и наши наиболее бдительные соотечественники восприняли "Левиафан" едва ли не как вражескую вылазку, которая теперь срывает аплодисменты злорадствующего Запада. Уже зазвучало в интернет-отзывах слово "предатель", которым так легко оперировали невежды в годы травли Пастернака с его романом "Доктор Живаго" - ныне мировой классикой. Уже открылись было шлюзы тем самым политическим спекуляциям, которые способны уничтожить любое серьезное произведение искусства, как и самую возможность появления в России новых пастернаков, новых гениев и пророков. Проект постановления явился в самую пору, чтобы эти невежественные и опасные для любого художественного творчества наветы приобрели характер реального "общественного мнения", даже подобия "народного гнева". И возникла противоестественная, глупейшая ситуация, когда российское кино одерживает одну победу за другой, а в России его за это клеймят словами, которые, казалось, давно вышли из нашего употребления и воскрешают самые темные страницы отечественной истории. Любая победа национальной сборной по хоккею, любая победа отечественной поп-звезды на песенном конкурсе у нас становится всероссийским праздником, а здесь впервые за многие годы наш фильм вплотную приблизился к кинематографическому Олимпу - а на его родине это вызывает угрюмую подозрительность.
Юридические инструменты - дело обоюдоострое. Они должны быть отточены до микрона и безупречно сформулированы, не оставляя лазеек для субъективных толкований - иначе, как мы видим, закон оказывается способным работать и против законности, даже против Конституции, запрещающей в России цензуру. Поспешность разработки и принятия иных правительственных документов, вполне судьбоносных для дальнейшего развития страны, в последнее время вызывает обоснованную тревогу общественности, эксперты все чаще обращают внимание на их юридическую несостоятельность, и хорошо, если успевают притормозить назревающий абсурд в самую последнюю минуту. Как это и случилось с постановлением о "порочащих национальную культуру" фильмах. Здравый смысл в данном случае восторжествовал. Но сам этот прецедент напоминает о том, как далеко могут зайти законодательные инициативы, часто принимаемые, как признались недавно сами государственные чиновники, из невинного желания "обратить на себя внимание". Но почему у нас вдруг появилось такое количество ответственных людей, которых привлекает чисто геростратова слава, - этот вопрос остается открытым, и это действительно проблема национального единства и национальной безопасности.