Массовые репрессии вовсе не присущи России исконно, как продолжают утверждать западные политологи и отечественные мифотворцы.
В 2015 году исполняется 450 лет со дня учреждения опричнины. И, наверное, лет сто пятьдесят, как о ней спорят. Слишком часто к научным исследованиям примешивается политическое мифотворчество - то либерально-западническое, то патриотическое. Соответственно, и мифы то прекрасны, то ужасающи. Один шаг в науке сопровождается "сотней скачков мимо заставы" в общественной мысли. До сих пор нет согласия даже в том, с какой целью создавал опричнину царь Иван IV.
Аппарат для террора?
Глубоко ошибаются те, кто считает: опричнина задумывалась как аналог НКВД в XVI веке. Изначально она не должна была иметь ни карательных, ни репрессивных функций.
Конечно, это звучит непривычно...
Но правда в том, что опричнина существовала всего-то семь лет и почти три года никаких массовых репрессий не было и в помине. Да, за эти годы было казнено несколько человек (менее десяти) - тех, кого царь считал изменниками. Но одиночные казни случались и до опричнины, и после нее. А вот "большой террор" был развязан лишь в 1568 году. И даже тогда удары долгое время наносились хаотично: в них видны бурные эмоции, захлестнувшие царя, но никак не размеренная работа карательной машины.
Во всяком случае, опричнина никак не проявление "вечного" и "естественного" для русского народа сочетания холопства с тиранией, о чем любят сегодня порассуждать политические "аналитики".
Больше того, если спускаться от эпохи Ивана Грозного дальше и дальше в колодец времен, то станет очевидным: Русь на протяжении нескольких веков не знала массовых репрессий. Они разворачивались за ее пределами. А на русскую территорию просто не допускались. Никакая "азиатчина" и "татарщина" не привили русским землям вирус жестокости. Русь знала Орду с середины XIII века - но свирепости от нее не научилась. На войне, в бою, в запале, в только что взятом городе, когда ратники еще разгорячены недавнею сечей, - случалось разное. Крови хватало. Но не по суду или, хуже того, в результате бессудной расправы, связанной с каким-нибудь "внутренним делом".
Ни малейших признаков масштабного государственного террора!
Можно твердо назвать дату, когда массовые репрессии вошли в политический быт России. Первая половина - середина 1568 года. И родоначальником их стал не кто иной, как государь Иван Васильевич.
Калька европейских "учебников"?
Его современники-поданные были смертно изумлены невиданным злодейством: слуги монаршие убили несколько сотен виноватых и безвинных людей, в том числе детей и женщин. Несколько сотен! Это выглядело как нечто невероятное, непредставимое. Царь устроил по сути революцию в русской политике, повелев уничтожать людей в таких безумных количествах. Да, для XVI века не 40001, и даже не 400, а всего лишь 100 жертв репрессий были далеко за рамками общественной нормы и морали.
А уже в зиму 1569-1570 годов счет пойдет на тысячи...
Что же произошло? Что спровоцировало царя не беспрецедентные репрессии? И не стало ли государево нововведение результатом "импорта"? Ведь политическая культура Западной Европы XVI столетия отличалась гораздо большей жестокостью, нежели русская:
Торквемада, основатель испанской инквизиции, появился на политических подмостках Европы задолго до Ивана Грозного.
Королева Мария Тюдор за доброе десятилетие до опричнины принялась массово жечь протестантов на землях "просвещенной" Англии. Причем, как на грех, примерно тогда же между Московским государством и королевством Английским были установлены дипломатические отношения. В Москве с интересом ознакомились со свежим политическим опытом новых союзников...
Во Франции кровопролитные войны между католиками и гугенотами тоже начались до того, как у нас появилась опричнина. Достаточно вспомнить знаменитое побоище в Васси.
Расправы шведского короля Эрика XIV над собственными подданными, особенно аристократией, шли фактически параллельно опричнине... но все же чуть раньше царского "срыва" 1568 года.
Буйства нидерландских иконоборцев относятся к 1566 году. Накануне, так сказать...
Ответные зверства герцога Альбы в тех же Нидерландах - вторая половина 1567 года. Впритык!
О, у государя Ивана Васильевича были отличные "учителя"! Российская дипломатия, связывавшая царский престол с множеством европейских, подпитывала Ивана IV сведениями о политических "новинках". Но если Московское государство, с легкой руки первого русского царя, действительно заимствовало практику массовых политических репрессий у Европы, то это был опыт, требовавшийся православной державе меньше всего.
Военно-духовный орден?
Часто пишут, что опричнина являлась русским аналогом военно-монашеских орденов Европы, некой высшей формой духовного служения государю. В разное время историки и публицисты считали ее то "сверхмонастырем", то, напротив, изощренным издевательством над православными церковными устоями.
К опричному времени относятся известия о странном мистическом ордене, основанном царем из опричной "гвардии". В это "братство" вошли около 500 человек, которые должны были во время езды "иметь известное заметное отличие: собачьи головы на шее у лошади и метлу на кнутовище. Это обозначает, что они сперва кусают, как собаки, а затем выметают все лишнее из страны"2. Носить они должны были грубые и бедные верхние одежды из овчины наподобие монашеских. Зато под ними скрывалось одеяние из шитого золотом сукна на собольем или куньем меху.
Основным источником по истории "братства" является послание немцев-опричников Таубе и Крузе польскому гетману Яну Ходкевичу, памятник противоречивый и далеко не достоверный. Планы обоих немцев потерпели в России крушение, к царю да и в целом к стране они относились неприязненно; ожидать от них объективности не приходится. Однако ничего лучшего в распоряжении историка нет.
Итак, вот их слова: "Этот орден предназначался для совершения особенных злодеяний... Монастырь или место, где это братство было основано, был... в Александровской слободе... Сам царь был игуменом, князь Афанасий Вяземский - келарем, Малюта Скуратов - пономарем; и они вместе с другими распределяли службы монастырской жизни. В колокола звонил царь со своими сыновьями и пономарем. Рано утром... должны были все братья быть в церкви... В этом собрании поет царь со своими братьями и подчиненными попами с четырех до семи. Когда пробивает восемь часов, идет он снова в церковь, и каждый должен тотчас появиться. Там он снова занимается пением, пока не пробьет десять. К этому времени уже бывает готова трапеза, и все братья садятся за стол. Он же, как игумен, сам остается стоять, пока те едят... Когда трапеза закончена, идет сам игумен ко столу.
После того как он кончает еду, редко пропускает он день, чтобы не пойти в застенок, в котором постоянно находятся много сот людей; их заставляет он в своем присутствии пытать или даже мучить до смерти... Что касается до светских дел, смертоубийств и прочих тиранств, и вообще всего его управления, то отдает он приказания в церкви. Для совершения всех этих злодейств он не пользуется ни палачами, ни их слугами, а только святыми братьями... Все братья и он прежде всего должны носить длинные черные монашеские посохи с острыми наконечниками... а также длинные ножи под верхней одеждой, длиною в один локоть..."3
Существование опричного братства - явление кратковременное. Оно не могло появиться ранее окончательного переезда Ивана IV в Слободу (вторая половина 1568 года) и вряд ли пережило период, когда казни обрушились на само опричное руководство (первая половина - середина 1570 года) и ушел из жизни в том числе "келарь" князь Афанасий Иванович Вяземский4. На самом деле, быть может, вся история странного Слободского ордена насчитывает несколько месяцев, а то и недель. Твердо же можно говорить о нескольких месяцах в середине 1569 года (до Новгородского похода Ивана Грозного), а также о первой половине 1570-го.
Попытки проследить историю Слободского ордена напоминают блуждание в потемках; невозможно определить, где лгут, а где говорят правду Таубе и Крузе. Но в любом случае это всего лишь эпизод семилетней истории опричнины и явно не главное ее предназначение.
Государственная реформа?
Так чем же в действительности являлась опричнина?
Прежде всего - государственной реформой, набором чрезвычайных мер, которые должны были укрепить вооруженные силы.
С 1558 года Россия вела тяжелую, кровопролитную войну за Ливонию - обширную область в Прибалтике. Ее противниками выступили три сильные державы: Ливонский орден, Речь Посполитая и Швеция. Первое время боевые действия складывались удачно для войск Ивана IV. Но в 1564 году произошел перелом. На сторону врага перешел видный воевода князь Андрей Курбский, русское войско потерпело тяжелое поражение от литовцев, а татары совершили набег на Рязань, едва спасенную от взятия и разгрома.
В этих условиях царь потребовал дать ему особые полномочия и получил их от Боярской думы.
По его приказу был создан особый корпус из 1000 привилегированных бойцов (позднее их стало намного больше). Им давали землю вокруг Москвы и в областях по соседству. Из этой тысячи постепенно вырос опричный боевой корпус, который не только использовался для охранной и карательной работы, но и воевал. Документы XVI века ясно говорят: опричные полки (именно полки, а не какие-нибудь "зондеркоманды") более десяти раз участвовали в оборонительных и наступательных операциях русской армии.
Царь лично, без совета с аристократией, назначал воевод в свою новую армию. А для управления ею и всеми землями, которые выделялись для ее обеспечения, создал вторую Боярскую думу. Из Кремля Иван IV перешел в новую резиденцию; она располагалась приблизительно там, где сейчас улица Воздвиженка втекает в Моховую.
Вот это и было названо "опричниной".
Прочие территории управлялись старой Боярской думой, выставляли в поле армию, набранную по старым принципам, и назывались "земщиной".
Итоги: Большая кровь и малые победы
Идея опричнины была вполне здравой и вовсе не утопической. Власть над Московским царством делили в ту пору государь и высшая аристократия. По сути это не самодержавие, а двоевластие. Боярская дума была аристократическим советом при особе государя, и без Думы тот не мог и шагу ступить. Только из аристократов набирали главнейших воевод. Только аристократы ставились наместниками в крупные города и на высшие административные должности.
Долгое время знать неплохо справлялась с ролью правящей элиты. Вела царские полки от победы к победе, проводила государственные преобразования, умело занималась администрированием. Но вот затянулась Ливонская война, и правление аристократов начало давать сбои. Самый значительный из них: перебежчик князь Курбский - аристократ. А в 1564 году литовцы разгромили армию, которой командовал знатнейший человек - князь Петр Шуйский.
Идея опричнины заключалась в том, чтобы отобрать у высшей знати монополию на ключевые посты, особенно в армии.
Создавалось войско, в котором царь хотел видеть мобильный, превосходно управляемый корпус, куда он назначит не самых знатных воевод, а самых даровитых. И - принципиальный момент - самых доверенных. Создавалась и вторая Боярская дума - новый центр управления - где заседали не дерзкие "принцы крови", а прямые исполнители царской воли.
Так что худого в опричнине? Вроде бы одна польза...
Подкачали методы, которыми благая идея проводилась в жизнь.
Опричная армия требовала много земли, притом богатой, плодородной, населенной крестьянами. Где ее взять? Центр России испытывал лютый земельный голод!
Землю начали отбирать у старых владельцев, не годившихся для опричной службы, и передавать новым. Старые получали неравноценную замену на диких, полуосвоенных окраинах России. По сути, их отправляли в ссылку, отобрав доход да к тому же разорвав старинные связи с краями, где веками жили их семейства. Понятно, это не могло не породить конфликты. Еще больше масла в огонь добавило то, что опричникам в столкновениях с земскими гарантировалась безнаказанность. От Ивана IV к судьям разных рангов отправилось повеление: "Судите праведно, наши виноваты не были бы!"
И полыхнуло! Первая же искра высветила перед царем всю шаткость его положения: на Земском соборе 1566 года 300 дворян, иначе говоря, 300 вооруженных профессионалов войны, подали ему прошение об отмене опричнины. Вскоре после этого Иван IV переехал из Москвы в обширную новую резиденцию - Александровскую слободу. Старую столицу царь отныне считал слишком мятежной и небезопасной для себя. А в конце 1567 года, во время похода против Литвы, он узнал о заговоре против своей жизни...
Существовал ли тот заговор на самом деле - споры ведутся до сих пор. Тем не менее царь отменил поход, развернул полки с марша и сам вернулся в Москву. И вот тогда-то разразилась катастрофа. По России прокатилось несколько волн диких расправ. Причем их масштаб невозможно ни объяснить, ни оправдать какими-либо заговорами. Дошло до убийства женщин, детей, до глумливого надругательства над женами тех, кого обвиняли в измене, до публичного истязания жесточайшими пытками.
Русская церковь имела древнее право: печаловаться за опальных. Митрополит Филипп сделал попытку вразумить царя. Затем публично отказал Ивану IV в благословении. Святителя отрешили от митрополичьей кафедры и отправили в Тверской Отроч монастырь. Там опричник Малюта Скуратов умертвил Филиппа в декабре 1569 года, за что не понес никакого наказания.
Как и другие опричники, от рук которых погибло множество церковных деятелей - священников, монахов и даже настоятелей монастырей.
Кровавая цена опричнины...
Удалось ли Ивану IV добиться с ее помощью того, о чем мечтал он в несчастливом 1564 году? Выиграть Ливонскую войну, остановить натиск татар на южные области России? Ничего подобного. Опричный корпус редко добивался самостоятельных побед. А вот поражения из-за несогласованности в действиях опричных и земских воевод Россия несла тяжелейшие.
В 1571 году крымский хан Девлет-Гирей прорвался под Москву и спалил ее дотла - включая опричный дворец государя. Элитные опричные полки не смогли ему помешать. И после ухода крымцев началось расформирование опричной армии. Более она в поле не выходила.
А через год после Московского разгрома объединенная русская армия, где плечом к плечу сражались опричные воеводы с земскими, разбила того же Девлет-Гирея у Молодей. Единство рождало победы, разделение вело к гибели...
Приблизительно в сентябре 1572 года опричнина была отменена.
Так каковы же ее итоги?
В военном плане - отрицательные. Задачи реформы выполнены не были.
А вот в кадровом... не все так просто.
В опричные годы царь выдвинул на ключевые посты несколько десятков "худородных" дворян. Отличившиеся в основном на карательном поприще после "закрытия" опричнины больше не понадобились. А вот те, кто был хорош как дипломат или воевода, продержались на высоких постах до конца грозненского царствования. И даже один-два-три года после него, когда богатая, влиятельная аристократия упорно вытесняла их из военной и политической элиты. Кажется, последний "зубр" опричных времен, даровитый командир и дипломат Михаил Андреевич Безнин, от обиды принял иноческий постриг в 1586 году.
Но это - худородные. А помимо них в опричнине возвысилось несколько семейств... как бы поточнее выразиться... знати "второго сорта". Иными словами, людей родовитых, но "захудалых". И они смогли закрепиться в составе элиты, как, например, блистательный полководец князь Дмитрий Иванович Хворостинин.
Группа хороших управленцев и военачальников, продолжавших служить новому государю, - пожалуй, единственное полезное наследие неудавшейся "опричной" реформы Ивана Грозного.
Опричнина вошла в большой кинематограф по воле режиссера Сергея Эйзенштейна. В его фильме 1940-х годов "Иван Грозный" образ опричнины противоречив и сложен. Опричники - верные псы царя, особенно Малюта Скуратов, но это злые и корыстные люди. Они вроде бы выжигают измену, но не забывают позаботиться и о себе. Для Михаила Жарова, сыгравшего Малюту, это была одна из звездных ролей.
Фильм "Царь Иван Грозный", снятый в 1991 году Геннадием Васильевым по повести А.К. Толстого, к опричникам беспощаден. Режиссер не просто показал опричников злодеями, он связал их с бесовщиной и колдовством.
В телесериале Андрея Эшпая "Иван Грозный" (2009) опричники лишены ореола своеобразного темного величия, какое было у них в предыдущих кинолентах. Здесь это мелкие пошлые пакостники.
А в кинокартине Павла Лунгина "Царь" (2009 год) опричнина - знак падения Руси в какую-то черную языческую древность. Главные злодеи фильма - опричники Федор и Алексей Басмановы, а также Малюта Скуратов. Все они как будто расчеловечены, вчистую лишены совести и сострадания.
Два портрета Малюты Скуратова
Для современного образованного русского самый знаменитый опричник - Малюта Скуратов. Или, вернее, Григорий Лукьянович Скуратов-Бельский по прозвищу Малюта. Образ его порой затмевает даже самого государя Ивана Васильевича. Григорий Лукьянович стал лицом опричнины для всех тех, кто интересуется русской стариной, но никогда специально не углублялся в историю опричных учреждений.
Для кого-то Малюта Скуратов - пугало. Кто-то пускается в рассуждения о том, что это истинный патриот и лучший образец для современного сотрудника отечественных спецслужб. А кому-то видится в его личности крупный государственный деятель. Григорию Лукьяновичу приписывается множество несуществующих добродетелей, так же как, впрочем, и множество чужих преступлений.
Как это нередко случается, правда судьбы Малюты Скуратова намного прозаичнее легенд, созданных вокруг его имени потомками...
Прежде всего Малюта Скуратов - психологическая пустыня, белое пятно, terra incognita. Нам совершенно не известно, что это был за человек. Неизвестно даже, как он выглядел.
Но воображение и талант живописцев создали множество "портретов" Малюты. По двум, самым известным, видно, какого накала достигали споры о "главопричнике". Один из "Портретов" принадлежит кисти Павла Рыженко, другой - Клавдия Лебедева. Обе картины - как будто "окна" в мир двух противоположных мифов, созданных об опричнине...
- 1. Приблизительно таково количество документированных жертв репрессий в опричное время.
- 2. Таубе И., Крузе Э. Послание гетману земли Лифляндской Яну Ходкевичу // Иоанн Грозный. Антология. М., 2004. С. 396.
- 3. Таубе И., Крузе Э. Послание гетману земли Лифляндской Яну Ходкевичу // Иоанн Грозный. Антология. М., 2004. С. 396-398. Дается в небольшом сокращении и с адаптацией.
- 4. Веселовский С.Б. Исследования по истории опричнины. М., 1963. С. 306.