В Московском Кремле, в древних залах Одностолпной палаты Патриаршего дворца, несколько месяцев отчётливо звучал… манифест нового стиля. Выставка с таким названием рассказывала об основных этапах жизни и творчества знаменитого шотландского архитектора, художника и дизайнера Чарльза Ренни Макинтоша (1868-1928). Этот смелый проект был реализован в рамках перекрёстного Года культуры Великобритании и России и, кстати, отечественной публике впервые посчастливилось увидеть так много уникальных произведений мастера. Экспозиция - отличный пример того, как одна гениальная личность формирует образ эпохи прошлого и вместе с тем обращается к нам, в будущее. Ведь с годами искусство Макинтоша воспринимается всё более адекватно и конгениально сегодняшнему дню.
Чарльз Ренни, творивший в начале XX века, в основном в родном городе Глазго, был художником-универсалом и претворял в жизнь идею синтеза искусств. Будучи последователем стиля модерн, он достаточно быстро выработал свой яркий самобытный, ни на кого не похожий художественный почерк. Ярый приверженец традиций глобального дизайна, мастер неизменно продумывал свой очередной интерьер в мельчайших деталях: от вешалки для шляп до чайной ложечки.
Экспозиция выставочного зала Одностолпной палаты Патриаршего дворца познакомила посетителей с архитектурными шедеврами, навсегда вписавшими имя Макинтоша в анналы британской истории культуры и сохранившимися до наших дней: Чайными комнатами на Аргайл-стрит и Ингрэм-стрит в Глазго, особняками Хаус-Хилл (Глазго), Хилл-Хаус (Хеленсбург) и жилым домом по адресу Дернгейт, 78 (Нортгемптон). Вообще, "Четвёрка" ("The Four") - творческий союз, сложившийся ещё в студенческие годы, членами которого были Макинтош, его друг Герберт Макнейр и сёстры Фрэнсис и Маргарет Макдональд (последняя приходилась Макинтошу супругой) - создала "стиль Глазго" в графике, декоративно-прикладном искусстве, проектировании мебели и интерьера.
С годами искусство Макинтоша воспринимается всё более адекватно и конгениально сегодняшнему дню.
Истоки стиля Макинтоша лежат в талантливой компиляции шотландских национальных традиций с инновационными в то время строительными материалами (бетон, зеркальные стёкла, сталь, пластик). Может быть, поэтому его здания, отличающиеся элегантностью и умелым использованием возможностей естественного и искусственного освещения, отдалённо, но всё же напоминают то средневековые замки, то сельские дома. Современная экспозиция открывается витриной, в которой представлены знаменитые стулья с гипертрофированными спинками, которые во всём мире называются "стульями Макинтоша". Утрированно высокие спинки, чёткие прямые линии и контрастные тёмные цвета превратили обычный предмет мебели в нечто культовое. Интересно, как на выставке художники обыграли представленные образцы мебели: стул из морёного клена для гостиной и музыкальной комнаты (Хаус-Хилл, Нитсхилл, Глазго), кресло с высокой спинкой для Чайных комнат на Ингрэм-стрит (Глазго) и стул для Ивовых чайных комнат (Глазго). Зеркальная витрина устроена таким образом, что проходящему вдоль неё зрителю кажется, будто предметов в ней в два раза больше, чем на самом деле. Такой эффект искажения пространства достигается благодаря зеркальным перегородкам между экспонатами. Зрительный обман заставляет снова и снова проходить мимо в надежде понять, где реальный предмет, а где иллюзия. Успешно реализованный Музеями Кремля проект воплотился в жизнь на самом высоком международном Из музеев Глазго, Шотландской нальной галереи современного искусства, лондонского Музея Виктории и и Музея искусств Хида Такаяма ставку привезли уникальные экспонаты (хотя и немного, всего около 30): интерьеров Макинтоша, лучшие его мебели, культовые светильники тражи, авторские трафареты и графику, афиши, открытки, акварели.
Правда, в залах Одностолпной палаты зрителя не покидало ощущение недосказанности и обуревало желание увидеть то, благодаря чему в первую очередь Чарльз Ренни и был известен - интерьер "от и до". Ведь никакая, даже с большим вкусом исполненная полиграфическая продукция не заменит подлинный экспонат… Но злой рок поставил организаторов выставки перед практически невыполнимой задачей. 23 мая 2014 года, за несколько месяцев до открытия московской выставки, в Глазго от сильного пожара серьёзно пострадал один из главных архитектурных шедевров Макинтоша - здание Школы искусств. Многие предметы мебели, исполненные в единственном экземпляре, потеряны навсегда. Эта трагедия не позволила Школе искусств Глазго представить, как планировалось, экспонаты из своей коллекции. В итоге выставочное пространство было организовано по-новому. К счастью, более чем достойно. На выставке представлены экспонаты, отсылающие зрителя к самым интересным и важным проектам Макинтоша.
Например, к знаменитым "чайным комнатам", которые он создавал для Кэтрин Крэнстон - хозяйки салонов, где собирались семьи среднего класса для чаепития и светского общения. Макинтош создал несколько таких гостиных - на Ингрэм-стрит, Аргайл-стрит и в том числе "Ивовые чайные комнаты", названные так по аллее, где стоял дом. Уникальность этих проектов в том, что каждая комната, как принято сейчас говорить, эксклюзивна. Китайские гостиные, белые гостиные, гостиные де люкс. Именно они создали Макинтошу имя в родном городе. Из обстановки чайных комнат на выставке представлены круглый карточный стол с резным декором, изящное зеркало для дамской комнаты в зелёной раме и лампа с абажуром в форме пагоды. Японский Музей Хаиди Такаяма предоставил эскиз кресла для одной из чайных комнат. Отдельного внимания заслуживает великолепное бюро 1905 года для особняка Хилл-Хаус. Когда все створки раскрыты, оно напоминает японское кимоно с широкими рукавами или драгоценный ларец со вставками из керамики, перламутра и слоновой кости. Однако непревзойдённый архитектурный шедевр мастера - это всё-таки Школа искусств (школа, где учился и сам Макинтош). Здание на холме, которое строилось в течение долгих тринадцати лет, напоминает средневековый замок, но при этом оно очень современно. Идеальное сочетание старинных традиций и очень функциональных решений - в этом весь Макинтош.
В 1903 году Фёдор Шехтель устраивал в Москве "Выставку архитектуры и художественной промышленности нового стиля". Он пригласил участвовать в ней и Чарльза Макинтоша, который к тому времени был уже хорошо известен в Вене. Художники Венского Сецессиона* ценили его едва ли не больше, чем соотечественники. В свою очередь, художники России интересовались тем, что происходило в Европе. Макинтош привёз на выставку интерьер белой гостиной. Однако его визит в Москву не был успешным. Критики писали, что комната с белой мебелью напоминает стерильный кабинет врача или парикмахерскую. Ни одна из вещей Макинтоша не была продана в Москве.
И вот теперь, спустя более чем сто лет, наследие великого архитектора снова оказалось в Первопрестольной. Сейчас кажется невероятно странным, что сто лент назад наши соотечественники не смогли оценить его искусство.
Эти прозрачные, лёгкие интерьеры, эта мебель, окрашенная в белый и чёрный цвета, нежные витальные мотивы, а затем чёткая геометрия сухого и прагматичного ар-деко (даже знаменитая роза Макинтоша больше напоминает кружок с клинья ми-лепестками). С другой стороны, талант всегда обращён в будущее, он просто ждал второго шанса, второго пришествия. Чем дальше произведения Макинтоша от своей эпохи, тем современнее они воспринимаются. Доказательством тому то, что реплики его мебели и сегодня выпускает итальянская фабрика Кассина.
Особенная радость выставки - знаменитые авторские трафареты: трафарет для украшения холла и трафарет для украшения стен в обеденной комнате. Макинтош стал первым использовать их в дизайне интерьера. Замысловатые растительные орнаменты не лишены легкого эротизма, что придает им ещё больше очарования. Разносторонне одарённая личность, Чарльз Ренни Макинтош был известен не только как архитектор и дизайнер, но и как график, работавший с эскизами афиш, обложек журналов, открыток и даже марок. На выставке представлены образцы его шрифтов, а также плакаты для журнала "Шотландское музыкальное обозрение" и чудесные акварели, созданные в последние годы жизни.
Ставший уже традиционным разговор о каталоге к выставке на этот раз лишён тривиальности. Дело в том, что помимо фундаментальных научных статей, подготовленных известными искусствоведами и специалистами по истории Великобритании, в издании содержится уникальная информация о предметах из Школы искусств Глазго, которые теперь утрачены навсегда.
В конце жизни Чарльзу Макинтошу предстояло выдержать испытание не только тяжёлой болезнью (рак языка), но и, может быть, даже более страшным - невостребованностью. С началом Первой мировой войны у него практически не стало заказов. Да и за всю его жизнь людей свободно мыслящих, просвещённых и, как результат, готовых доверить одному мастеру создание глобального интерьера, продуманного до мелочей, вплоть до выбора цветов в гостиной, было совсем немного.
Выставка в Кремле получилась камерной, на ней царил приятный полумрак, как нельзя лучше работающий на общую концепцию - приоткрыть дверь в удивительный мир Чарльза Ренни Макинтоша и показать потрясающую эволюцию его творчества (стремительную, почти как революция) от модерна до ар-деко. Вращающийся книжный шкаф, латунная шкатулка для драгоценностей, пара чёрных подсвечников для гостиной, часы домино - внутри его интерьеров так приятно, уютно… в них просто очень хочется жить.