В минувшем декабре отметил почтенные девяносто. До 2010-го еще работал. Преподавал школьникам-гимназистам военное дело, в последние годы занимался созданием музея старейшей в Санкт-Петербурге гимназии. Общий трудовой стаж - почти 70 лет. Войну Воробьев встретил в Ленинграде: в неполные семнадцать лет пошел работать на оборонный завод. В документах он числился как "почтовый ящик N 438". Сначала точил головки к снарядам. Затем перевели на шлифовку снарядных корпусов...
Кольцо блокады тем временем сомкнулось, пайки с каждым днем уменьшались, люди начали умирать от голода. У отца, который работал на том же заводе, развилась дистрофия, и Коля Воробьев уже едва выдерживал на ногах рабочую смену. Случился один голодный обморок, другой. Его спасла двоюродная сестра Лида. Видя, что парень буквально умирает, она обратилась к директору с просьбой выписать Воробьеву больничный. Может, две, а может три недели Николай провалялся на койке в заводском стационаре - все было как в тумане. Но когда вернулся на завод, директор распорядился: "В эвакуацию".
На весну, лето и осень 42-го приютили родственники в деревне под Ярославлем. В декабре, как только исполнилось восемнадцать, Воробьева призвали в армию. На войне, считает Николай Ефимович, ему повезло. Потому что попал не в пехоту, а в саперы, да притом во взвод инженерной разведки. Хотя переправы под бомбежкой, мины на "нейтралке", свои и чужие - все это было. А первый день августа 44-го стал для гвардии ефрейтора Воробьева, как потом оказалось, последним днем войны. С переправы на Висле сапера вызвали в штаб батальона и отправили в тыл - учиться на офицера. Война закончилась раньше, чем Воробьев и его товарищи-курсанты получили лейтенантские погоны.
Затем была учеба в военной академии, где Воробьеву предложили остаться преподавателем - он обучал первые расчеты советских ракетчиков и вместе с ними постигал новую технику, поступающую в войска. После выхода в запас полковник Воробьев пошел работать в школу. Фронтовых и послевоенных наград на его офицерском кителе сразу и не пересчитать. Но медали "За оборону Ленинграда" среди них нет. А между тем, учрежденная в конце 1942 года, она предназначалась и тем, кто оборонял город с оружием в руках, и тем, кто работал на его предприятиях.
В первые годы после войны награждения проходили массово: профсоюзы подавали списки, работникам вручались медали. До 1985 года награду получили свыше 1 миллиона 470 тысяч человек. Николая Ефимовича Воробьева среди таких награжденных не было. А годы шли. В декабре 2013-го он сам решил поинтересоваться, что да как. Написал письмо в Смольный, а ему в ответ: "Вам награда не положена". И это, признается ветеран, задело за живое. Работал в осажденном городе, воевал, снова работал - и "не положено"?
В городской администрации, в наградном отделе, ему сообщили, что для получения медали он должен представить доказательства своей работы на заводе в период блокады. Вроде бы логично. Перечить ветеран не стал - поехал на завод. Там удалось найти зарплатные ведомости за нужный период. А это уже доказательство.
Николай Ефимович снова звонит в Смольный: есть документ. "Присылайте". Отправил он копию справки заказным письмом и стал ждать. Но вместо медали пришло письмо, что с документами у него все в порядке, а ходатайство о награждении должен отправить сам завод...
Четыре месяца ушло на сбор бумажек, после чего Воробьева обнадежили: документы в порядке, подождите некоторое время - будет торжественное награждение.
А в декабре 2014-го Николаю Ефимовичу - девяносто. Возраст не шуточный, каждый день в цене. Вот и сын уже интересуется: "Ну и где обещанная медаль?"
Собрался с духом и еще раз набирает известный телефон в Смольном. Ему в ответ: "Документы ваши не поступали". Как так? Давай искать следы в администрации Выборгского района. Но там от ветерана отмахнулись - на носу были новогодние праздники, бумаг не нашли.
Поехал Воробьев снова на завод. А там прямо говорят: все нужные бумаги переслали в администрацию еще в феврале 2014-го. После новогодних каникул нашлись-таки и документы, и та дама в администрации Выборгского района, которая попросту "забыла их отправить". Думаете, извинились перед 90-летним фронтовиком? Как бы не так! Словно в отместку за настойчивость с блокадника потребовали еще одну иезуитскую справку - сколько дней он находился в заводском стационаре, где его спасали от истощения зимой 42-го...
В конце концов требуемые документы в полном объеме поступили в Смольный. Оттуда, по процедуре, весь пакет отправляется в Москву. И сам Николай Ефимович, и его сын Андрей Николаевич, написавший об этом случае в "РГ", задаются вопросом: неужели бюрократическая улита и к 70-летию Победы не поспеет?
P.S.
"РГ" оповестила о сложившейся ситуации городскую комиссию по делам ветеранов Законодательного собрания Петербурга. Там пообещали взять дело Воробьева под контроль. А мы проследим за развитием событий.