Первое впечатление - от текстов, написанных вокалисткой Theodor Bastard - Яной Вевой. Стихи, возможно, незамысловаты, но образны. В них - архетипы русского северного фольклора. Реки, леса, скалы. Природа, не тронутая грубой рукой человека. И все это, конечно, в миноре - как и должно быть, когда мы говорим о народной песне, не имеющей никакого отношения к эстраде. Междометиями можно услышать вздохи и голошения. Плачевая традиция на Русском Севере развита особенно широко: причитания есть и похоронные, и свадебные. Девушка, бывало, оплакивала грядущее расставание с отчим домом. И в стихах Яны есть эти мотивы. Например, в "Кукушке": "Корюшка-корюшка сеть оставила, долюшка-долюшка сердце Севера…" Уменьшительно-ласкательная форма слов - оттуда же, из традиционных напевов. Тоска в этих сочетаниях слов идет бок о бок с духом свободы, пусть свобода эта и стоила больших потерь. "Оставь свою молодость", - поет Вева в той же "Кукушке".
Слушать гостей из Северной Пальмиры на диске или виниле - колоссальное удовольствие, но именно на концерте композиции расцветают особенно ярко, приобретают глубину и объем. Возможно, потому, что в "живом" формате их можно практически "потрогать руками". Узнать, как и из чего они делаются. Сейчас их "конек" - настоящие, осязаемые инструменты во всем разнообразии. Это и монгольский морин-хуур, и варган, и экзотические духовые (к примеру, штуковина под названием диджериду - на ней играют австралийские аборигены - или дунчен - длиннющая металлическая труба родом из Тибета), и перкусионная линейка (в ее составе - западноафриканский джун-джун). Естественно, от электроники легенды нашего музподполья тоже не отказываются. На сцене находится место синтезаторам и хитроумным пультам - в кульминационные моменты лидер группы Федор Сволочь (в миру - Александр Старостин) извлекает из них набор шумов и гулов, словно передавая привет своему нойзово-индустриальному прошлому. Иногда он же ударяется в натуральное рок-камлание, выкручивая на максимум гитарный "дисторшн", неистово дирижируя ритм-секцией и атакуя публику мощной стеной звука. Публика отвечает танцами в состоянии, близком к трансу, овациями в каждой паузе и пышными букетами в подарок Яне.
Не стоит требовать от Theodor Bastard аутентичного фолка. В их концертном составе теперь есть девушка, которая играет на гуслях - и, казалось бы, что может быть "народнее"? Однако они не отходят от своего оригинального стиля, пусть и подают его в необычной для постоянного слушателя манере. Мотивы тех же гуслей - старинного народного инструмента - сочетаются с элементами этно-музыки других точек мира. А еще - с элементами трип-хопа и эмбиента. В записи конечный продукт звучит чуть мягче, нежели прежде. Справедливо сказать: чуть проще. Но в этом нет никакого негатива. Как и всякая интересная команда, они имеют право на творческие поиски. А "живьем" играют вещи на любой вкус: вслед за новыми песнями на русском языке звучит старые - на языке, неведомом миру. Это и "Герда" с припевом, способным растопить любое ледяное сердце, и пустынная "Интифада", и - уже на бис - абсолютная классика, одна из "визитных карточек" с пластинки "Пустота". Речь о великолепной "Сельве" - своего рода посвящении тем, кого больше нет с нами (например, Яну Никитину - лидеру культовой экспериментальной формации "Театр Яда").
Theodor Bastard выступают без устали. И лишь когда они идут на поклон, становится заметно, как истощились их силы. Концерты группы - даром, что без особенных спецэффектов - всегда шоу. Невероятно интересно наблюдать за находящейся в снохождении Яной Вевой и, супротив, тесно контактирующим с залом, "заговаривающим" шаманом в расшитой славянской косоворотке - Федором Сволочью. Мощнейшая энергетика делает ход времени незаметным. А когда Вева поет "Анубис" и печально вопрошает: "Свидимся ли?", - ответить хочется односложно: "Да".
Так почему же родной край? Как говорит сам Федор, Север - одно из самых безлюдных мест в России. Он требует от человека стоицизма, в котором наиболее вероятно единение с природой. Theodor Bastard стремятся отправить слушателя не вглубь себя. Ими запланировано путешествие - по старому жреческому обычаю - в космос. А может, и дальше. Они чародействовали в душных концертных залах клубов двух столиц - и на пару часов переносили их в иное измерение. Абстрактная музыка создавала в сознании аудитории четкую картину. Путешествие удалось: прохладной лаской озерных вод остужалась температура тела, дыхание темноты грандиозных лесов стало осязаемей, и ювенальный мир, где каждое сказанное шепотом слово отзывается эхом, оказывается рядом, совсем близко. Но лишь на мгновение.