Поделиться
Ход войны - боевые сводки, которые публикуются, обсуждаются, а иногда потом выворачиваются наизнанку в зависимости от политической конъюнктуры.
Быт войны - фронтовые дневники, которые пишутся в тетрадках бисерными буковками и прячутся на дне солдатских мешков. Если суждено им сохраниться в семейных архивах, то листают их с осторожностью, а читают иногда с лупой - в таком они ветхом состоянии.
В несколько лучшей сохранности - дневники, что лежали все эти десятилетия в архиве Госбезопасности, изъятые вместе с их засекреченным автором.
Я его, этого пехотинца, обозначу инициалом. "Пехотинец С". Дневник его обнародован в журнале
"Отечественные архивы" N2 за этот год.
Автор другого дневника, опубликованного в майском номере журнала "Родина", не засекречен. Это Александр Петрович Макаров. Но для стилистического равновесия я и его обозначу инициалом. "Артиллерист М".
Пехотинцу С - тридцать пять лет. До войны - счетовод. Артиллеристу М - тридцать. На фронт ушел, не окончив педагогического института.
У них очень разные дневники.
Пехотинец С, 21 января 1942 года, Ленинградский фронт:
"Продовольственное снабжение старое: масла дали по 43 гр., табаку нет, остальное все старое, суп из пшена на весь день, качество его мало-мальски подходящее. Днем у меня со стола какая-то сволочь утащила варежки, теперь я остался без рукавиц с голыми руками, как буду в дальнейшем - не знаю, но на складах их нет, днем для землянки пилил дрова, но чуть руки не отморозил - без варежек не годится...
Да, все же нужно сказать, что если нас в настоящее время не убьют, то к весне мы все голодной смертью передохнем. Настроение у бойцов нехорошее, каждый озлоблен на тех людей, которые поставили нас в такое критическое положение. Военные действия все те же, что и вчера: редкая ружейно-пулеметная перестрелка".
Артиллерист М,
14 ноября 1943 года, Калининский фронт:
"Ряд наших батарей прорвали кольцо, и к нам успели привезти продукты, но немец, видимо, уже снова закрыл. Как интересно получается... Всю ночь обстрел не давал спать. И фрицы, и наши - все лупили по нам - вот так окружение. Полный день отбивали контратаки. Вел бой с четырьмя "Фердинандами", но уничтожить не пришлось, только рассеяли, а фрицев угостили здорово. Ночью выходили из окружения. Добрались хотя с боем, но благополучно. Но опять меня послали с боеприпасами в кольцо. Вернулся благополучно. Таким образом, уже больше четырех дней и ночей не смыкал глаз, выбился из сил окончательно".
Пехотинец С - в обороне, впереди финны, за спиной Ленинград.
Артиллерист М - в наступлении, иногда таком стремительном, что не сообразит, то ли Витебск впереди, то ли Могилев.
Между записями - две зимы одной войны. Великой. Отечественной. И одни лейтмотивы.
Первый: обеспечение продовольственного довольствия. По-народному: жратва. Пехотинец каждую запись с этого начинает: хлеба столько-то граммов, сахара столько-то, спичек, махорки, водки столько-то... Ну, понятно, он же счетовод. Но и у артиллериста, недавнего студента, та же нужда: посчастливилось подстрелить глухаря, значит, на обед будет мясо... а если нет...
Второй: обстрелы. Неотменимый фон фронтового быта. Снаряды летят туда, снаряды летят оттуда. Уберечься? Можно. Зарыться в снег. Или погрузиться в яму... а в яме вода ледяная.
"Промерз до основания..."
"Шел по ремонту телефонной линии к штабу километра три, чуть не отморозил ноги и руки, но все же отогрелся..."
Убитые упоминаются скупо, словно бы в опасении нарушить какой-то внутренний запрет. Когда гибель - рядом, лучше молчать.
"Я никогда не думал под огнем остаться в живых. И как остался в живых - не знаю".
"Наша могила будет на подступах к Ленинграду. Как тяжело это сознавать, но помирать не хочется. Детей мне жаль, другого же выхода нет, деваться некуда..."
Детей жаль - еще один, самый пронзительный лейтмотив дневников.
"Вчера видел во сне, что как будто был дома и встречался со своей семьей. Весь день из-за этого вспоминал родное село и семью..."
"После боя пришлось с передней линии снимать связь, ох, и крепко он по нам открыл минометный огонь, так что с трудом выбрались, пришли домой уже вечером... Получил письмо от жены..."
Спасение души - письмо от жены!
"Подготовили яму под землянку. Ночью было спокойно. Начались пристрелки точек для пулеметов, изредка огневые налеты. Но все благополучно..."
Благополучно - под налетами.
Разные дневники, но главный лейтмотив один: запредельный рубеж выдержки и готовности к самопожертвованию. Рядом - убитые товарищи. Идет перестрелка - значит все благополучно. А если (у пехотинца С) взрыв негодования, то не от общего ощущения смертельной опасности в каждый миг, и "конца войны не видать и не слыхать" - этого не отменишь, а оттого, что паразиты-снабженцы не додают комбижира...
"Ну, ладно, жрите, когда-нибудь да подавитесь!"
Дорого стоили пехотинцу С выплески тоски и злости, когда добрались до его дневника сотрудники НКВД. "На основании поступивших материалов..." (донос, что ли? неосторожная откровенность в разговорах?) пехотинец С обвинен в том, что он "с 29 ноября 1941 г. по 4 мая 1942 г. вел дневник с контрреволюционными записями, в котором выражал недовольство в питании, пораженческие настроения, неверие в победу Красной армии и пытался дискредитировать руководителей партии и правительства".[.]
Автор дневника получил "десятку". Его судьбу можно даже счесть благополучной: не угробили в лагерях, дали после войны вернуться домой, а еще через пару десятков лет реабилитировали. Дожил до старости: трудился, растил детей и внуков... Только вот никогда не рассказывал им "о том страшном периоде своей жизни и никого ни в чем не обвинял".
Артиллерист М тоже, можно сказать, счастливец; три ранения перенес, возвращался в строй, дожил и до Победы, и до пенсии - работал в школе учителем, потом завучем, потом директором...
Фронтовой дневник - часть войны.
Фронтовой дневник - часть мира.
Великая сила выношена на дне души поколениями, спасшими страну от гибели.
Гибель висела в огненном небе, дневники продолжали бытие, схоронясь на дне солдатских рюкзаков.