Поделиться
В вашем списке погибших на войне поэтов нет имени Моисея Рыбакова, выпускника нашей одиннадцатой школы. После поездки лучших учеников в Крым и на Кавказ он написал цикл стихов о Лермонтове. С 1936 по 1941 год учился в иркутском университете. Подавал надежды как талантливый ученый-математик.
Вместо московской аспирантуры было военно-инженерное училище, эвакуированное в Иркутск. Рыбаков принимал участие в летнем наступлении 1942 года, в боях на подступах к Сталинграду, в наступательных боях на южном фронте весной и летом 1943 года.
Моисей Рыбаков пал смертью храбрых 17 июля 1943 года при форсировании реки Миус в Ростовской области. Ему было 24 года. Похоронен в братской могиле у села Русское.
Довоенные публикации единичны. А цикл "Фронтовые дороги", опубликованный по черновикам, - пример замечательной лирики, созвучной лирике Майорова, Кульчицкого, Когана. Рыбаков был из "лобастых мальчиков революции" - живым, подвижным, насмешливым. В его архиве есть и эпиграммы.
В 1971 году благодаря сестре Доре Александровне и поэту Александру Гайдаю (старшему брату кинорежиссера Леонида Гайдая) была издана книжечка стихов "Грань".
Архив Рыбакова хранится в фондах Музея истории города Иркутска. Но фронтовых стихов в нем нет, а добраться до архива А.И. Гайдая мне сложно. Может быть, у меня появится такой ученик, с которым мы сможем это сделать.
Недавно изданы письма, которые Рыбаков писал с фронта в родной город.
Анна Садовская, педагог-краевед
Иркутск
Опять бои... И, двигаясь упрямо,
По снежным селам,
средь гремящей тьмы,
в часы затишья с детским словом "мама",
с таким родным не расстаемся мы.
И каждый вспомнит о своем, о дальнем,
о летнем зное, стуже ледяной,
о светлых днях,
о детстве беспечальном,
о шумных играх
и о ней, родной...
Стучит метель обледенелой рамой.
В чужом дому,
за тридевять земель
два русских слова: РОДИНА и МАМА
к нам прилетают в холод и метель.
Как близнецы, они неотделимы,
они - одно, и нам без них не жить.
Бесценный клад их в сердце сберегли мы
с тех пор, как научились говорить.
За каждой кочкой,
рытвиной и ямой
мы бьемся, стиснув зубы,
до конца...
Два русских слова -
РОДИНА и МАМА
отвагой вдохновляют нам сердца.
* * *
Честное слово, что горевать!
Жить - через все бои.
Губы соленые целовать,
Жаркие губы твои.
Даже не знал, как счастливо мы
Жили тогда, до войны.
Горести - мимо. Потоку тьмы
Нас не согнуть. Мы сильны.
У каждого что-то свое позади:
Горы, река, тайга,
Русые косы на крепкой груди,
Свет и тепло очага...
Честное слово - что горевать!
Жить - через все бои.
Яростней, злее с врагом воевать,
Чтобы вернуться и целовать
Нежные губы твои.
Здравствуйте, мои дорогие! Помаленьку продвигаемся к западу. Сейчас пять часов утра, за окнами полутьма, проехали мост через Енисей. Вот остановились в Красноярске. Сегодня во сне видел вас всех - будто сижу дома, и пишу, пишу, пишу - исписываю горы бумаги, а вы их куда-то относите.
Ни скучно, ни весело. Больше всё грустят, поют песни, а я читаю, тоже пою... Многие подпевают. Ведут характерно лейтенантскую жизнь. В Челябинске будем тридцатого числа утром. Все время у меня одна мысль - о том, доведется ли с вами встретиться снова. Но об этом лучше пока не думать.
Добрый день, мои родные.
Подумать только - вчера в сводке бои севернее Котельникова и у Армавира, значит, очередь за Краснодаром, а это потеря хлеба и нефти. Какое чудо опрокинет сейчас гитлеровцев и отбросит их? Или наш народ и на этот раз найдет в себе силы? Или этим чудом будет второй фронт, открытый в самой Германии...
Опять попал в Сталинград. Сейчас здесь горячее место. Сталинградцы готовятся к обороне, но все идет по обычному, по будничному. Хороший город мужает и надеется победить. Я живу сейчас скитальцем, почти не вылезаю из машины. Но скоро надеюсь выполнить интересное поручение, и тогда снова - в батальон.
Здравствуй, милая сестренка!
Обо мне не беспокойся. Я, во-первых, привык, во-вторых, притерпелся, в-третьих, приноровился и, last but not last, смирился и, в общем, прозябаю неплохо.
Сегодня у меня как раз некоторая перемена судьбы - получил новое назначение.
Не знаю к лучшему или
наоборот.
Живем мы по-старому: пока на том же хуторе. От нечего делать, что ли: пошло у меня понемножку писание. Хочу написать книгу.
Здесь тоже весна, и почки набухли, и птицы резвятся промеж "мессеров". Все признаки уже на лицо. По вас скучаю сейчас, весною, особенно остро. Выйдешь вечером: в нашей стороне полярная звезда светит, и так тебя в лирику и ударяет.
Мама, милая, здравствуй!
Ты все хочешь, чтобы я писал тебе побольше о себе - изволь, пишу. Я жив, здоров, крепок - внешне похудел и подтянулся против университетских времен вдвое, лысеть стал. Таков я сейчас. Жаль - сфотографироваться негде.
Сестренка, милая, привет!
У меня сегодня хороший день - выписали из госпиталя, пролежал там три недели и заскучал. А теперь дела поправились и снова можно танцевать. Ранен я был легко осколками мины в левую ногу. В мягкие ткани - они быстро заросли и все полностью восстановились. В госпитале я даже поправился.
Здравствуйте, мои дорогие!
Пишу опять с нового места. Вчера перебрались в село недалеко от Михайловки, всего 12 километров. Деревушка маленькая, на голой степи, с заколоченными окнами. Снова обосновались: разместили людей, разместились сами и с утра уже начали работу. Завертелась машина.
О стихах не может быть и речи...