Однажды в "Календаре поэзии" вы написали о том, как в вашу жизнь вошла поэзия Николая Гумилёва и оказалось, что ваша история похожа на мою. Гумилёв стал частью моей биографии. Его стихи и судьба так повлияли на мое сознание, что, будучи уже взрослым человеком, я крестилась, понимая, как много православие значило для Гумилёва.
Я музыкант, у меня иногда рождаются мелодии на любимые строки, и я давно мечтала, чтобы у меня появилась возможность рассказать зрителям о поэзии Гумилёва. В июне 2013 года мне удалось открыть в Кисловодске театр им. Н.С. Гумилёва, где теперь почти на каждом спектакле или концерте звучат его стихи.
30 октября в России отмечается День памяти жертв политических репрессий. Один из тех, кто безвинно погиб от красного террора, - Николай Гумилёв.
Поэтами Россия богата, но чтобы в одном человеке соединилось столько достоинств - поэтический талант, бесстрашие первооткрывателя, воинская доблесть и мужество перед лицом трагических испытаний. Разве сегодня, когда многие уезжают из России - мирной, довольно сытой - в поисках еще большей сытости и комфорта, не пример для нас поступок поэта: в 1918 году он из Парижа возвращается в смертельно больную, холодную и голодную Россию. Почему? У каждого свой ответ. Я думаю, в нем не было фальши. Гумилёв не играл в патриотизм, не кричал о своей любви к России, но когда судьба поставила его перед выбором, он, не сомневаясь, вернулся в Россию, за которую добровольцем пошел воевать и заслужил два Георгиевских креста за храбрость в боях в Первой мировой войне.
Я только что вернулась из Санкт-Петербурга. Хотела возложить цветы к его мемориальной доске на улице Радищева-5. На доске написано: "Здесь жил Николай Гумилёв". Ни кто он, ни когда жил. Рядом со мной стояли молодые люди, которые не могли понять, кто же этот Гумилёв. Мне стало очень грустно. Места для цветов не было.
В Петербурге до сих пор нет ни музея, ни памятника Гумилёву. А ведь в 2016 году исполняется 130 лет со дня рождения поэта.
О необходимости увековечить память о поэте в его любимом городе мы писали губернатору Петербурга, в министерство культуры. Наше обращение подписало множество достойных людей из разных городов России. Что еще нужно сделать, чтобы можно было принести цветы к памятнику невинно убиенному великому сыну и гражданину России?
Мне, как и сотням тысяч людей, никто не внушал любви к Гумилёву, она родилась в моем сердце, когда я просто прочитала его стихи. И теперь они со мной навсегда. Я верю, что у нас много единомышленников. Пожалуйста, помогите через вашу газету найти их.
C уважением и надеждой
Виктория Доброжанская, художественный руководитель театра им. Н.С. Гумилёва, г. Кисловодск
Кстати
На днях пресс-служба Комитета по градостроительству и архитектуре сообщил о завершении голосования по выбору круга выдающихся личностей, внесших неоценимый вклад в историю города, отечественной и мировой культуры, науки и техники, жизнью и деятельностью связанных с Санкт-Петербургом, память о которых необходимо увековечить в нашем городе. Лидерами в рейтинге голосования стали Петр Чайковский и Иосиф Бродский. Далее следуют Александр Блок, Николай Гумилёв, Сергей Витте и Анна Павлова, Вадим Шефнер, Владимир Набоков. На девятом месте рейтинга - сын Н. Гумилёва и А. Ахматовой, выдающийся востоковед Лев Гумилёв.
Николай Гумилёв. Из стихов, написанных 100 лет назад
Рай
Апостол Петр, бери свои ключи,
Достойный рая в дверь его стучит.
Коллоквиум с отцами церкви там
Покажет, что я в догматах был прям.
Георгий пусть поведает о том,
Как в дни войны сражался я с врагом.
Святой Антоний может подтвердить,
Что плоти я никак не мог смирить.
Но и святой Цецилии уста
Прошепчут, что душа моя чиста.
Мне часто снились райские сады,
Среди ветвей румяные плоды,
Лучи и ангельские голоса,
В немировой природы чудеса.
И знаешь ты, что утренние сны
Как предзнаменованья нам даны.
Апостол Петр, ведь если я уйду
Отвергнутым, что делать мне в аду?
Моя любовь растопит адский лёд,
И адский огнь слеза моя зальет.
Перед тобою темный серафим
Появится ходатаем моим.
Не медли более, бери ключи,
Достойный рая в дверь его стучит.
Деревья
Я знаю, что деревьям, а не нам,
Дано величье совершенной жизни,
На ласковой земле, сестре звездам,
Мы - на чужбине, а они - в отчизне.
Глубокой осенью в полях пустых
Закаты медно-красные, восходы
Янтарные окраске учат их, -
Свободные, зеленые народы.
Есть Моисеи посреди дубов,
Марии между пальм... Их души, верно
Друг другу посылают тихий зов
С водой, струящейся во тьме безмерной.
И в глубине земли, точа алмаз,
Дробя гранит, ключи лепечут скоро,
Ключи поют, кричат - где сломан вяз,
Где листьями оделась сикомора.
О, если бы и мне найти страну,
В которой мог не плакать и не петь я,
Безмолвно поднимаясь в вышину
Неисчислимые тысячелетья!
* * *
Я не прожил, я протомился
Половину жизни земной,
И, Господь, вот Ты мне явился
Невозможной такой мечтой.
Вижу свет на горе Фаворе
И безумно тоскую я,
Что взлюбил и сушу и море,
Весь дремучий сон бытия;
Что моя молодая сила
Не смирилась перед Твоей,
Что так больно сердце томила
Красота Твоих дочерей.
Но любовь разве цветик алый,
Чтобы ей лишь мгновенье жить,
Но любовь разве пламень малый,
Что ее легко погасить?
С этой тихой и грустной думой
Как-нибудь я жизнь дотяну,
А о будущей Ты подумай,
Я и так погубил одну.
1915 год