Поделиться
В ноябре Ассоциация менеджеров России (АМР) презентовала первый рейтинг топ-25 менеджеров по корпоративной социальной ответственности. Вадим Ковалев, первый заместитель исполнительного директора Ассоциации, не скрывает, что авторы рейтинга хотели не только оценить степень проникновения стандартов социальной ответственности в корпоративную культуру отечественного бизнеса, но и, понимая, что эта степень невелика, надеялись простимулировать управленцев больше заниматься этой сферой. Ведь когда человек осознаёт, что его работа будет замечена и оценена не только в тесном кругу, его мотивация повышается. Тем более что при составлении рейтинга его авторы решили использовать принцип "лучшие выбирают лучших", то есть в ходе экспертного голосования лучшие менеджеры в сфере КСО оценивали успехи и репутацию своих коллег.
Сработают ли эти расчеты, станет ясно позднее, пока же можно говорить лишь о существующих тенденциях. Они таковы: около 50-60 процентов российских компаний, по словам Светланы Герасимовой, директора Центра КСО ММВШБ МИРБИС, не уделяют внимание КСО. Около 25 процентов компаний имеют так называемую "хаотичную" КСО (внедряют отдельные элементы, применяют некоторые инструменты). Только около 10% компаний реализуют КСО по международным стандартам (с планированием, оценкой эффективности, высоким уровнем прозрачности, отчетностью по международным стандартам, понятной информационной политикой). И менее 5% компаний действительно ориентируются на социальные инновации и социальные изменения.
Сейчас в России существуют несколько десятков компаний, которые в части КСО используют ведущие мировые практики, а иногда даже превосходят их, говорит Вадим Ковалев. При этом он добавляет, что корпоративная социальная ответственность присутствует в основном в крупных и средних российских компаниях. В тройке лидеров - металлурги, сектор FMCG (от англ. Fast moving goods), так называемые товары повседневного спроса и поставщики профессиональных услуг.
Почему именно они? "На первый взгляд, может показаться, что дело в финансовых возможностях, благодаря которым, скажем, те же металлургические компании могут позволить себе помимо зарабатывания денег заниматься другими направлениями. В частности, развивать корпоративную социальную ответственность, - рассуждает Ковалев. - Однако это не совсем не так. В компаниях упомянутых секторов традиционно велика составляющая западного топ-менеджмента, где традиции корпоративной социальной ответственности традиционно очень сильны. Управленцы-иностранцы переносят эти традиции на российскую почву, что и делает компании, в которых они работают, лидерами в сфере КСО".
Однако у корпоративной социальной ответственности в России есть своя специфика. По словам Вероники Кабалиной, профессора, заведующей кафедрой управления человеческими ресурсами факультета бизнеса и менеджмента НИУ ВШЭ, налицо явная тенденция к усилению благотворительной компоненты КСО, если не сказать, о сведении в целом КСО к благотворительной деятельности.
У нас под социальной ответственностью действительно часто понимается то, что принято называть социальными проектами бизнеса, согласен Алексей Гришин, старший преподаватель кафедры предпринимательства и логистики РЭУ им. Г.В.Плеханова.
Но если обратиться к английскому языку, то пришедшее оттуда понятие social responsibility - социальная ответственность подразумевает нечто большее, замечает эксперт. Это ответственность за все принимаемые действия, в том числе и основную деятельность компании, которая, грубо говоря, не должна выступать деструктивной для окружающего общества. Однако существование иного толкования понятия социальной ответственности в российской бизнес-среде - это неплохо. Это просто наша специфика.
Что дальше? Сфера КСО будет развиваться, полагают эксперты. "Еще несколько лет назад должность "менеджер по корпоративной социальной ответственности" присутствовала преимущественно в российских филиалах международных компаний, - вспоминает Валентина Яхнина, гендиректор GrinLook. - Сегодня можно с уверенностью сказать, что подобная должность стала появляться и в российских компаниях".
Вадим Ковалев, в свою очередь, отмечает, что в целом сейчас наблюдается замедление вхождения принципов корпоративной социальной ответственности в управленческие модели российского бизнеса. Но большинство компаний, которые раньше начали применять принципы КСО в своей работе, даже в сложное для экономики и бизнеса время не прекратили это делать. "Конечно, можно сказать, что не время помогать другим: как говорится, "война нынче", - рассуждает Алексей Гришин. - Однако бизнесмены понимают, что социальная ответственность - это важная составляющая репутации, поддержание которой в глазах общества актуально во все времена. Она нарабатывается годами, разрушается в один день, а восстанавливается - вечность".
Со временем социальные проекты, которые сейчас реализуют российские компании, вполне могут перерасти в полноценную корпоративную культуру. Особенно если к этому их будет стимулировать государство.
"Государственная поддержка не была бы лишней. На Западе она, как правило, выражается в предоставлении неких налоговых послаблений и льготных программ. У нас эти механизмы в чистом виде пока не выработаны. Но они, безусловно, были бы полезны", - резюмирует Алексей Гришин.
Наталья Ларионова, глава Департамента развития малого и среднего бизнеса минэкономразвития:
Многие предприниматели подчеркивают, что для них важно иметь моральный стимул, чтобы они могли себя идентифицировать как социальные предприниматели. Что отличает этих предпринимателей от других. К примеру, когда они берут на работу инвалидов, выпускников детских домов, лиц, освобожденных из мест лишения свободы. Причем не важно, какой это вид бизнеса, социальным его делает привлечение не менее 50% сотрудников из незащищенных категорий населения. Второй определяющий фактор - это когда сам вид деятельности, которой занимается предприниматель, носит социальный характер и, как правило, не предполагает высокую маржинальную доходность. К примеру, это детское дополнительное образование, производство протезно-ортопедических изделий или организация досуга для бабушек и дедушек.