Поделиться
Когда спустя не одно десятилетие, почти на закате дней Сергея Владимировича спрашивали: "Какое самое яркое воспоминание оставила жизнь?" Он отвечал: "Война и то, что на ней я остался жив". "А что Вам снится?" И он снова отвечал: "Война". А ведь позади оставалась целая жизнь, другая, мирная, полная событий.
Сборник военной лирики Сергея Михалкова готовился к выходу в издательстве АСТ несколько лет. Задача у редакторов была непростая: какие стихотворения включить в книгу, в каком порядке их расположить. Решить было трудно. Тем более что современных сборников лирики Михалкова нет. Все они выходили преимущественно до 1980 года, изданные издательствами "Художественная литература", "Советский писатель", "Воениздат", "ДОСААФ". Как рассказала "РГ" редактор сборника Ольга Муравьева, работавшая с поэтом 24 года, многие стихотворения Михалкова выходили в разных вариантах, и из них ей нужно было отыскать единственно правильный. "Когда я начала читать, моя рука невольно потянулась к карандашу, чтобы потом обсудить эти пометы с наследниками, - говорит Ольга Муравьева, которой поэт даже посвятил одно из своих стихотворений "Стихия", написанное в 2001 году. - Когда я наталкивалась на одну шероховатость, другую, я поняла, что здесь что-то не так, начала внимательно изучать предисловия к уже вышедшим сборникам, в том числе написанные Сергеем Владимировичем. И я поняла, что он нарочно не стал ничего исправлять. Он решил издать стихи такими, какими он их написал во время войны, сидя в окопе, на передовой. Понравился бы этот сборник самому Сергею Владимировичу? Буду верить, что да. Он всегда прислушивался к мнению редактора. Когда я говорила, что здесь что-то не то с интонацией, с ритмом. Он отвечал: "Нет проблем, я посмотрю". Садился при мне, брал ручку, исправлял, и у меня сохранилось несколько автографов его стихов с исправлениями, правда, в основном детских стихов".
Свои военные стихи Михалков не правил. Как заметил он в предисловии к одной из своих книг: "Но это был бы уже… не Михалков военных лет, каким без всякого приглаживания и причесывания я решаюсь предстать перед сегодняшними читателями. В конце концов, военное творчество писателя - не только определенный, очень важный этап в его собственной биографии, но и частичка - пусть самая малая - общей нашей истории".
Все произведения сборника напечатаны в хронологическом порядке, но такого состава не было еще ни у одного тома лирики Михалкова. Стихи говорят сами за себя - все эмоции, переживания, неприкрытые, не приглаженные - все это оказалось на страницах записного блокнота, затем военных журналов и наконец книг. Михалков - честный поэт, пронесший чувство русского слова через всю свою жизнь. Его военная лирика: "Народ богатырский мой", "Не быть России покоренной", "Мать солдатская", "Служу Советскому Союзу" стала основой сборника. Кроме того, в новую книгу вошли и совсем лиричные, условно выделенные в главу "Живи! И шелести!", написанные уже позже, стихи не о войне, а о жизни на земле - "Старый клоун", "Осень", "Зима" и "Настроение" с пронзительно грустными строчками:
… "Я любить тебя устала, -
Ты ответила серьезно. -
Для надежды веры мало,
А для веры слишком поздно…"
Книгу проиллюстрировали фотографии из семейного архива поэта. Многие из них широкая публика не видела. Большинство - фотографии военные. Есть и совсем трогательные - фото сына Андрона Михалкова. Кадр в апреле 1941 года сделал фотограф Владимир Раппопорт. Сергей Михалков всю войну проносил эту карточку с собой - с апреля 1941 года по апрель 1946 года. Другой снимок - фронтовой корреспондент Сергей Михалков прогуливается среди весенних берез где-то между Брестом и Москвой, еще один - где-то тоже в лесу перед зеркалом Сергей Владимирович бреется, и подпись: "На войне, как на войне…". Весьма занятный кадр - передача танка, построенного на средства поэтов и художников - лауреатов Сталинской премии С.Я.Маршака, С.В.Михалкова и художников Кукрыниксов (П.Н.Крылова, М.В.Куприянова, Н.А.Соколова), экипажу танкистов. Совсем камерный снимок - 1944 год, Сергей Михалков приехал домой на время краткого отпуска. Победу Сергей Владимирович встретил в Вене, а спустя много лет, в 2003 году, он снова вернулся туда, чтобы поклониться памятнику воинам-освободителям из 4-й Гвардейской армии. Кстати, в архиве наследников Сергея Михалкова хранится много фотографий, но не все они подписаны, так что узнать, где и когда они были сделаны не всегда представляется возможным.
Каким был поэт Сергей Михалков?
Егор Кончаловский, внук поэта:
- Сергей Михалков прошел всю войну, но о войне мы с ним почти не говорили. Хотя, несмотря на весь ее ужас, кровь, жестокость, война в памяти тех, кто ее прошел, оставалась самым ярким воспоминанием в жизни. Он был очень остроумным, детским поэтом, оставался во многом ребенком. Его военные стихи чем-то напоминают его детские. Главная задача военных поэтов была достучаться до огромной массы солдат - это были в основном люди простые, из колхозов, рабочие. Мне кажется, что его посыл к ним близок к тому посылу, с которым он обращается к детям. Потому что военные стихи должны были быть просты понятны, доходчивы, оставаться на губах.
Андрей Дементьев, поэт:
- Я прочитал замечательный сборник лирики Сергея Михалкова "Стихи о войне". Сергей Михалков воевал честно, до конца. Он был плоть от плоти от нас всех. Потому что его стихи настолько понятны. Это та самая простота, о которой говорил Пушкин. Однажды Сергей Владимирович спросил у меня: "Ты хорошо знаешь фронтовую поэзию?" И посоветовал: "Вот это стихотворение прочитай, оно потрясающее". Это было стихотворение Бориса Лебедева - фронтового поэта, погибшего на войне. "Двадцать дней и двадцать ночей он продолжал удивлять врачей, но рядом с ним была его мать, и смерть не могла его доломать. Двадцать дней и двадцать ночей она не сводила с него очей. И на двадцать первые сутки она вздремнула на полминутки. И чтобы не разбудить ее, он сердце остановил свое".
Светлана Врагова, актриса, режиссер:
- Я стояла в очереди в Колонном зале Дома Союзов. Был День книги, на котором присутствовали Лев Кассиль, Сергей Михалков. Я стояла в очереди к Михалкову с книгой, чтобы он мне ее подписал. Мне тогда было всего шесть лет. Я наконец подошла. Он спросил: "Как тебя зовут?". "Света". "Это очень хорошее имя. Я тебе тогда подпишу - "Дорогой Светочке от дяди Сережи". Он остался на всю жизнь для меня дядей Сережей.