Поделиться
Автор картины Томас Винтерберг - один из основателей датской "Догмы". В своем единственном "догматическом" фильме "Торжество" он достиг замечательного эффекта присутствия в доме, где празднует день рождения отец семейства, и где произойдет его жестокое разоблачение. В "Коллективе" многое напоминает то первое "Торжество": снова огромный стол, за которым собрались члены большого семейства - коммуны. И снова мы свидетели семейных встреч, выпивонов, споров, подколов, снова выясняются отношения - и в лучезарный мир идеалистов и мечтателей бесцеремонно вторгается реальность. Герои: журналистка Анна, ее муж-профессор Эрик и дочка Фрея. Все трое тяготятся слишком просторным домом и приглашают друзей пожить вместе - скрасить серые будни. И действительно, будни быстро окрашиваются в багровые тона: Эрик заводит любовницу, и Анна чувствует, что семейная лодка не выдержала испытания коммуной и разбилась о коллективный быт…
В этом сюжете вдребезги разлетевшихся иллюзий читается история не только семьи, но и общества, цельность которого стала распадаться: Винтерберг создал картину о том, как меняется время и с ним уходит то, чем жили поколения. В ее основе личный опыт режиссера, который провел детство, как он выразился, "среди гениталий". В семилетнем возрасте родители увезли его в большой коммунальный дом - в "коммуну", но не американского сектантского типа, укорененного в религиях, а высоколобую, интеллигентную. В нее входили ученые со степенями, педагоги, тележурналисты, критики, все, как правило, атеисты и слегка леваки. Этим воздухом свободы и оптимизма Винтерберг дышал двенадцать счастливых лет - такой вот датский вариант "интеллигентных хиппи" и предстает в фильме.
Воспоминания о коммуне ностальгичны: настал век одиночеств. Винтерберг рассказывает, как встретил недавно членов коммуны его детства - многие разошлись, все постарели, почти все одиноки. На смену романтике пришел прагматичный индивидуализм. Отсюда беспощадная жесткость, до слез пробирающая правда современных умонастроений в его притче об эфемерности иллюзий. Я бы дал ему "Золотого медведя", а уж как там распорядится жюри - узнаем уже завтра.
Впервые сюжет "Коллектива" засветился на сцене венского Бургтеатра: "Публика смеялась и плакала, и мне показалось, что возвращается детство" - рассказывает Винтерберг. Сочиненная тогда пьеса легла в основу фильма, но на этом ностальгическом чувстве параллели с детством режиссера заканчиваются - была придумана другая история. И на вопрос, можно ли считать фильм автобиографичным, режиссер отвечает решительным "нет": "Он основан не на реальных фактах, а на реальных ощущениях. В нем рассказано не о моих родителях, а об атмосфере того времени".
Многого ждал Берлин от внеконкурсной европейской премьеры новой работы Спайка Ли - "Чирак". Фильм начинается тревожно пульсирующим титром: "Внимание, опасно!". Под "увертюру" - рэп-композицию "Молись за город мой" - нам сообщат, что за последние пятнадцать лет в Чикаго убито больше американцев, чем на войнах в Ираке и Афгане вместе взятых! Отсюда уличная кличка Чикаго - Чирак, по созвучию с огнедышащим Ираком. Эту реальную социальную драму Спайк Ли упаковал в подобие новой "Вестсайдской истории" с музыкой и танцами. Ник Кэннон - телеведущий, актер и музыкант - здесь в роли Деметрия Дюпре, рэпера, влюбленного в чернокожую Лисистрату (Теона Паррис), он же - главарь одной из двух враждующих банд, Спартанцев. Их заклятые враги - Троянцы, возглавляемые Циклопом. Да, если в знаменитом мюзикле Бернстайна о враждующих бандах сюжет взят из "Ромео и Джульетты", то в основе фильма Спайка Ли - миф о Лисистрате, перенесенный в современный Чикаго: ребятки палили друг в друга, шальной пулей убита школьница, и новая Лисистрата подговаривает подружек отказывать своим парням в сексе, пока те не прекратят кровавый базар. В союзе с темнокожей героиней выступает белый проповедник в облике как никогда постного Джона Кьюсака. Все это облечено в форму жанровой сборной солянки, где эпизоды насилия перемешаны с рельефными сценами секса, рэпом и танцевальными камланиями, возбужденные прозаические декламации перемежаются стихами. Есть и подобие античного "хора" - эта роль отдана уличному барду Долмеду (Сэмюэл Л. Джексон), который и комментирует происходящее. Однако новой "Вестсайдской истории" все-таки не вышло - получились эклектичные, монотонно крикливые вариации на реально острую тему, а тень Аристофана придает им совсем уж лишнюю кокетливость.
На пресс-конференции Спайк Ли рассказал о разгуле преступности в Чикаго. Его ужаснула статистика убийств: 2500 трупов за 10 месяцев! "Вся Америка охвачена эпидемией убийств: Балтимор теперь зовут Бодимором, штат Мэриленд - Murderland, Филадельфию - Килладельфией!" - напоминает один из публицистических пассажей фильма. Формально он поддерживает доминирующую на 66-м Берлинале пацифистскую тему. Но призыв остановить свободное распространение оружия по стране тонет в почти комической эксцентриаде, и претендующий на шумный резонанс "Чирак" не стал прокатным хитом. Спайк Ли говорил и о расовой сегрегации на "Оскаре", утверждал, что фильм приглашали в номинанты, но он отказался - уже не верит в объективность. После просмотра ясно: если режиссеру и обижаться, то только на себя: его талант не в лучшей форме.