В известной сказке немецкого писателя Гофмана "Крошка Цахес" ее главный герой обладал удивительной способностью: никто не замечал совершаемых им отрицательных поступков и ответственность за них возлагалась на других лиц1. В нашей революции была не менее удивительная партия - партия социалистов-революционеров. Массовое общественное сознание до сих пор связывает печальные последствия революции исключительно с действиями большевиков или белых (в зависимости от политических взглядов), а партию эсеров, как и крошку Цахеса, просто не замечает, либо рисует благостный образ партии - несчастной жертвы истории, потерпевшей поражение, вследствие нечестного, своекорыстного поведения большевиков2.
Удивительная партия
На самом деле эсеры были далеки от подобного образа. В партию входили не скромные интеллигентные люди, а бунтари, прошедшие горнило революционных боев с самодержавием. Террористы, не щадившие ни своих врагов, ни самих себя. Эсеры с не меньшими основаниями, чем большевики, претендовали на победу в ходе революции.
Идеология эсеровской партии изначально строилась на разделении российского общества. Хотя эсеры утверждали, что выражают интересы почти всего народа и противостоит им лишь правящая верхушка, составляющая незначительную часть общества, они внесли серьезный раскол в общественно-политическую жизнь России, жестко поставив вопрос о несовместимости интересов массовых общественных классов (крестьянства, пролетариата и интеллигенции), защитниками которых социалисты-революционеры официально обряжались, с паразитическими классами общества, к которым они относили господствовавшие в начале XX века социальные группы - дворянство, высшую бюрократию и буржуазию.
Политическая программа эсеров была не просто утопичной, но и крайне опасной для России. Фактически это была полуанархическая программа, предполагавшая практически полное уничтожение государства. "Социалистическое общество, - писали эсеры, - прежде всего не государство, а самоуправляющийся союз производительных ассоциаций, сельскохозяйственных общин-коммун и синдикатов индустриальных рабочих ...", которые связываются между собой на добровольных началах в целях обмена производимой ими продукции3.
Эсеры не осознавали, какой опасности подвергают они страну и самих себя, разжигая в народе революционные настроения и натравливая его на борьбу со всей прежней элитой. Самый известный премьер-министр дореволюционной России П.А. Столыпин полагал, что предотвратить приход эсеров к власти можно, лишь проведя определенные внутренние изменения.
"Пока я у власти, я сделаю все, что в силах человеческих, чтобы не допустить Россию до войны, пока не осуществлена целиком программа, дающая ей внутреннее оздоровление. Не можем мы меряться с врагом внешним, пока не уничтожены злейшие внутренние враги величия России - эсеры. Пока... не будет полностью проведена аграрная реформа, они будут иметь силу, пока ... они существуют, они никогда не упустят ни одного удобного случая для уничтожения могущества нашей Родины, а чем же могут быть созданы более благоприятные условия для смуты, чем войной"4.
Лидеры 1917 года
События 1917 г. подтвердили главенство эсеров в политической жизни страны. Если в февральских событиях роль эсеров была невелика, то затем, весной 1917 г., лидирующая роль в умеренно-социалистическом блоке перешла именно к ним. Стратегия эсеро-меньшевистского блока весной 1917 года заключалась в борьбе с кадетами на провинциальном, губернско-уездном уровне. К лету почти вся власть в провинции перешла к эсерам.
В Центральной России драматический характер приобрело противоборство эсеров и кадетов во Владимире. Конфликт случился на съезде представителей комитетов общественной безопасности (КОБов - главных органов власти в 1917 году на региональном уровне) и Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, проходившем с 15 по 17 апреля. Тогда эсеры и меньшевики добились переизбрания губернского комитета, что изменило соотношение сил в руководящих органах губернии. Через месяц, 30 мая, новый губернский комитет переизбрал главу губернии. Вместо кадета С.А. Петрова губернским комиссаром стал ставленник эсеров М.А. Братенша (меньшевик-интернационалист), его заместителем утвердили эсера Н.Ф. Горшкова5. Более плавно вытеснялись кадеты из властных структур Костромской губернии. 27-28 апреля в Костроме состоялось организационное заседание уездного КОБа. Подавляющее большинство выборных мест досталось эсерам6.
Усиление социалистов в провинции не замедлило сказаться, и вскоре социалисты вошли и в новый состав правительства. Союз с социалистами заключила группа либеральных министров, не входящих в партию кадетов и готовых углублять революцию за пределы кадетской программы. Каждая из этих сил получила по 6 портфелей, за кадетами остались лишь три второстепенных министерских поста7. В результате эсеры сконцентрировали в мае 1917 года колоссальные политические ресурсы. В политической борьбе они опирались на самый многочисленный класс русского общества - крестьянство, удельный вес которого достигал 80% от общей численности населения. По некоторым сведениям, в 1917 г. в эсеровской партии в ее самый лучший период насчитывалось до 1 млн членов. Крестьяне нередко записывались в партию целыми деревнями, а солдаты - целыми ротами8.
Борьба честолюбий
Эсерам приходилось соперничать с большевиками в непростой обстановке. Если большевики заблаговременно готовились к тому, что им придется управлять, находясь в меньшинстве (в партии поддерживалась жесткая дисциплина), то у эсеров, имевших возможность опираться на поддержку большинства общества, никакой координации не было. В партии преобладали люди с чувством мелкого честолюбия, хотевшие лишь как можно больше личной власти.
Весь период с февраля по октябрь для страны была типична атмосфера острой, непримиримой, но мелкой и непринципиальной борьбы. Доходило до того, что те или иные органы власти, в которых были представлены эсеры, неоднократно вступали в борьбу между собой. Так, завладев в марте-апреле большинством в КОБах, эсеры занялись расширением своего представительства в дореволюционных структурах - земствах и городских думах. Эсеровские КОБы активно вмешивались в работу городских дум и земств, как в Мологе (Ярославская губерния), где местный КОБ выразил недоверие городской думе9. Позднее, летом 1917 года, после выборов в городские думы и земства, на которых эсеры в союзе с меньшевиками обычно одерживали победу, умеренные социалисты переходили в них и там начинали обратный процесс - ликвидацию КОБов10.
Эта борьба расшатывала местную власть. Частые конфликты порождали новые противоречия уже внутри губерний. В провинции разгоралась губернско-уездная борьба и борьба внутри уездов, конфликты проникали и на самый низовой уровень - волостной. Эсеры, усиливая свое влияние в провинции и получая в ней все большие полномочия, разжигали в обществе атмосферу ненависти.
Следствием этой атмосферы стало усиление требований населения о скорейшем проведении социальных реформ. И эсеры оказались жертвой своего двоякого положения. Поскольку почти вся местная власть пребывала под влиянием эсеров, требования народа начинают все чаще обращаться к эсеровской партии: именно эсеры отныне ассоциируются с властью.
И тут перед эсерами возникла серьезная проблема: со стороны складывалось впечатление, что партия, начиная с июля, берет под контроль и Временное правительство - его возглавлял член партии А.Ф. Керенский. В действительности все обстояло иначе. Керенский как глава правительства скорее являлся фактором, отдалявшим партию от центральной власти. В своей деятельности он ориентировался на группу министров-либералов, работавших ранее в контакте с князем Г.Е. Львовым11.
Эсеры одной из причин поражения в 1917 г. считали непредрасположенность Керенского к их партии. Претензии у эсеров к Керенскому копились давно. До осени 1917 года они терпели своеволие этого своеобразного члена своей партии, если не считать маленького эпизода, когда Керенского не пропустили летом в партийный ЦК, забаллотировав его кандидатуру на выборах, проводившихся на III съезде партии12.
Конфликт разразился в сентябре на Демократическом совещании, созванном Керенским для решения вопроса о власти. Тогда руководители партии эсеров во главе с В.М. Черновым предприняли попытку образовать правительство, составленное исключительно из умеренных социалистов. Президиум совещания, состоявший из приверженцев социалистических партий, 20 сентября принял решение о создании однородной социалистической власти - эсеро-меньшевистской, без либералов и большевиков. Предложение одобрили 60 голосами против 5013. Узнав о состоявшемся решении, Керенский заявил, что в случае создания эсеровского правительства, он уйдет в отставку. В ответ лидеры совещания предоставили Керенскому право самому формировать правительство, но демарша не простили и перешли в оппозицию14.
Неизбежное столкновение большевиками
В октябрьские дни эсеры сознательно не противодействовали стремлению большевиков отобрать власть у Керенского. Они были уверены в том, что большевики, сместив Керенского, при формировании нового правительства все равно будут вынуждены обратиться к ним, и власть неминуемо перейдет под контроль эсеров. Но надо знать большевиков! Не для того же они брали власть, чтобы затем ее отдать. Эсеры и большевики сражались на одном поле, делали ставку не на узкое соглашение с "верхами", а на широкие слои населения.
Эсеры, претендуя на выражение интересов самого многочисленного класса - крестьянства, не потерпели бы рядом с собой другой столь же влиятельной партии. Большевики, заявлявшие о выражении интересов менее массового слоя - рабочих, тем более могли иметь успех лишь в том случае, если бы находились на вершине власти в одиночестве.
Столкновение эсеров с большевиками было неизбежным. И потому потуги эсеров образовать в октябре правительство с участием всех социалистических партий, включая большевиков, были лишь отсрочкой этого столкновения, дали большевикам время для укрепления власти и не позволили эсерам использовать против большевиков те значительные ресурсы, которые у них сохранялись. Распустив в январе 1918 г. Учредительное собрание, большевики расправились с теми учреждениями, в которых эсеры преобладали (городские думы и земства, институт губернских и уездных комиссаров)15.
Роспуск Учредительного собрания отрицательно сказался на популярности эсеров, и возрождение эсеровских амбиций летом 1918 г. было связано преимущественно с поддержкой запада, заинтересованностью союзников (правительств Англии и Франции) в ослаблении Белого движения, ориентированного на возрождение сильной России.
Сегодня в общественном мнении устоялась точка зрения согласно которой предателями Родины были большевики, а эсеры являлись оборонцами, а значит, патриотами. Такое представление об эсерах далеко от истины - позицию эсеров в вопросе о войне трудно назвать патриотической. Февраль не прекратил участия России в войне, следовательно, эсеры ничем не облегчили страданий народа. Но страдания эти теперь были уже бессмысленны, так как эсеры считали, что по окончании войны, в случае победы Россия не должна получить от противника в качестве компенсации за понесенные потери ни каких-либо территорий, ни каких-либо денежных вознаграждений. Это называлось миром без аннексий и контрибуций. В условиях русской революции это означало не что иное, как односторонний отказ России от вознаграждения за понесенные потери - союзники России, Великобритания и Франция, от аннексий отказываться не собирались16.
Восстание чехословацкого корпуса
Серьезная база для начала вооруженной борьбы с большевиками у эсеров появилась в связи с восстанием чехословацкого корпуса. Участник тех событий, чех В. Штейндлер, писал: "Наши победы стали импульсом к местным антибольшевистским переворотам под руководством социалистов-революционеров..."17 8 июня отряд чехословаков и эсеровские дружины заняли Самару. В городе была объявлена власть Комитета членов Всероссийского Учредительного собрания (Комуча). Его целью объявлялось восстановление разогнанного большевиками Учредительного собрания. В Самаре, куда приехали около 100 депутатов, реальная власть оказалась у организационных структур партии эсеров18.
Тогда же на Урале и в Сибири образовались и другие антибольшевистские правительства. Они опирались на более широкую партийную коалицию, при этом основная сила в них была на стороне кадетов и более правых сил. В результате между ними установились натянутые отношения. Лишь в сентябре в Уфе была сформирована Директория - высший орган государственной власти на территории, свободной от большевизма19.
Внутри Директории сложилось паритетное соотношение сил между эсерами и более правыми кругами. Но общее положение социалистов-революционеров в антибольшевистском лагере заметно осложнилось, поэтому ноябрьский переворот в Омске (где находилась переехавшая из Уфы Директория), приведший к власти адмирала А.В. Колчака и аресту членов Директории, входивших в партию эсеров, был закономерным следствием внутренней эволюции антибольшевистских сил.
Против Колчака
Тем не менее эсеры бросили вызов Колчаку, выпустив "Обращение к населению", в котором квалифицировали омские события как контрреволюционные, а в телеграмме, направленной лично Колчаку, утверждалось, что "узурпаторская власть" никогда не будет признана20. Это был открытый вызов силе, которая превосходила эсеров. На что они надеялись в таком случае? Исключительно на союзников! Хотя Первая мировая война только что завершилась, эсеры верили, что союзники не поддержат колчаковский переворот, поскольку, по их мнению, за Колчаком стояли монархисты - а западные демократии не могут иметь ничего общего с монархистами-реакционерами (в действительности программа Колчака была либеральной).
В срочной телеграмме, предназначенной дипломатическим представительствам США, Англии, Италии, Бельгии, Японии, эсеровские лидеры давали крайне тенденциозную оценку происшедшему в Омске: "Остатки реакционно-монархических сил, сплотившись постепенно в Сибири, ...составили заговор и, свергнув Всероссийское правительство и объявив военную диктатуру адмирала Колчака, пытаются захватить власть над всей Россией для восстановления отжившего и ненавистного всей демократии монархического строя"21.
В телеграмме американскому президенту В. Вильсону следовало развитие этой мысли. Монархическая Россия, писали эсеры, "будет служить вечной угрозой международных интриг и завоевательных искушений". Они просили Вильсона "возвысить свой голос на защиту прав и законности, нарушенных омской монархической авантюрой"22.
Это был открытый призыв к интервенции. 24 ноября на митинге в Уфе эсеры призывали держаться "до поддержки от западной демократии"23. Колчак, разумеется, принял решение о ликвидации выступления эсеров24, что и было осуществлено в декабре 1918 г. И хотя эсеровской верхушке во главе с В.М. Черновым удалось скрыться25, это уже не имело принципиального значения. Сам факт падения Директории подводил черту всем надеждам эсеров прийти к власти в России.
К ноябрю 1918 г. выяснилось, что все попытки эсеров и меньшевиков восстановить свою власть обречены на провал. В течение полутора лет эсеры были самой влиятельной партией в стране. В их распоряжении находились достаточные ресурсы, чтобы установить в стране твердую власть и добиться проведения в жизнь тех решений, которые они считали необходимыми. Вместо этого результатом их деятельности стала разрушенная страна. Произошло ослабление центральной власти, раскол центральной и местных властей, развал армии, полная потеря авторитета России на международной арене. Эсеры привели страну к национальной катастрофе и несут ответственность за нее.
Сложилась парадоксальная ситуация: Гражданская война была спровоцирована неумелыми действиями эсеров, глубоко негосударственнической партии, а вести ее пришлось в основном другим, государственническим силам. В стране необходимо было восстанавливать порядок и партии беспорядка - эсеры и меньшевики - потерпели сокрушительное поражение.
На роль партий порядка претендовали две силы. С одной стороны, большевики, получившие власть в Октябре и начавшие восстанавливать единство центральной и местных властей. А с другой стороны эту роль взяли на себя белые.
Противоречия эсеров с каждой из этих сторон оказались непримиримыми. Было очевидно, что Февраль обрушил страну и сторонами гражданской войны могли стать только восстановители порядка. Эта дилемма была очевидна для современников. И формулировали ее тогда следующим образом: либо Колчак, либо Ленин.
Примечания
1. Гофман Э.Т.А. Крошка Цахес // Песочный человек: Избранное. М., 2006. С. 202.
2. Леонтьев Я. Великолепная идея (о партии социалистов-революционеров) // Учительская газета. 1990. N 37. С. 11.
3. Гусев К.В. Партия эсеров: от мелкобуржуазного революционаризма к контрреволюции. М., 1975. С. 48-49.
4. Штурман Д. О вождях российского коммунизма. Кн. 1. Париж-М., 1993. С. 288, 290-291.
5. ГАРФ. Ф. 1788. Оп. 2. Д. 87. Л. 14об., 16об., 17об., 40.
6. Государственный архив Костромской области. Ф.205. Оп.1. Д. 1103. Л. 1.
7. Милюков П.Н. История второй русской революции: Воспоминания. Мн., 2003. С. 103.
8. История политических партий России. М., 1994. С. 184.
9. Государственный архив Ярославской области. Ф. 137. Оп. 1. Д. 5258. Л. 3об.
10. Герасименко Г.А. Земское самоуправление в России. М., 1990. С. 111.
11. Чернов В.М. Великая русская революция. Воспоминания председателя Учредительного собрания. М., 2007. С. 374-375; Николаевский Б.И. Русские масоны и революция. М., 1996. С. 166.
12. Спирин Л.М. Россия, 1917 год: из истории борьбы политических партий. М., 1987. С. 204.
13. Руднева С.Е. Демократическое совещание (сентябрь 1917 г.): История форума. М., 2000. С. 196.
14. Там же. С. 197, 219-220.
15. Центр документации новейшей истории Костромской области. Ф. 383. Оп. 1. Д. 23. Л. 47.
16. Соломон Г.А. Среди красных вождей. М., 1995. С. 483-484, 487.
17. Силаева О. Осколки демократии: после разгона Учредительного собрания // Народный депутат. 1991. N 14. С. 116.
18. Мельгунов С.П. Трагедия адмирала Колчака. Кн. 1. М., 2005. С. 198, 200, 201.
19. Партия социалистов-революционеров в первые годы Советской власти // Вопросы истории. 2006. N 2. С. 8-9; N 3. С.7.
20. Иоффе Г.З. Колчаковская авантюра и ее крах. М., 1983. С. 151.
21. Там же. С. 151-152.
22. Там же. С. 152.
23. Там же. С. 152.
24. Мельгунов С.П. Указ. соч. С. 500.
25. Казанчиев А.Д. Политические партии и организации: от комитета членов Учредительного собрания до Колчака // Политические партии в российских революциях в начале XX века. М., 2005. С. 386.