Мария Городова: Ощущение собственной безгрешности ведет к падению

C 14 марта по 30 апреля у православных Великий пост.

И хотя сегодня даже люди, далекие от Церкви, усвоили, что этот самый долгий (семь недель!) пост готовит верующих к встрече праздника Пасхи, Воскресения Христова, отчего-то все вопросы, касающиеся поста, крутятся вокруг одной темы: "Чего нельзя есть?", в то время как пост - не про еду, а про любовь. Пост - вовсе не специальная религиозная диета, а подвиг любви человека к его Творцу. И если кому-то последняя фраза покажется напыщенной, пусть он вспомнит, насколько естественно для матери отдать последний кусок хлеба ребенку - акт действенной любви. Бог, понятно, в нашем куске хлеба, и уж тем более колбасы, не нуждается. Но Он нуждается в нашей любви: блаженный Августин вложил в Уста Бога такое обращение Господа к человеку: "Я, Который создал тебя без тебя, не могу спасти тебя без тебя". То есть Бог человека любит, желает его спасения, а вот сам человек...

"...их бог - чрево", - говорил апостол Павел, и, думаю, каждому знакомо, как заботы, попечения о земном, телесном не просто увлекают нас, отвлекая от Бога, но часто и искажают истинную картину мира. Нам начинает казаться, что мы сами творцы всего, цари природы. Пост - это еще и восстановление подлинной иерархии мироздания, когда мы наглядно осознаем свою малость и зависимость от Создателя. Причем осознаем это не в ситуации смерти, болезни, любой иной катастрофы - тут каждый мгновенно вспоминает, Кто на самом деле держит все в Своей Руке. Пост - тоже своего рода микрокатастрофа, на которую человек идет сам, добровольно, отказываясь от всего того, что чаще всего не просто скрашивает обычную жизнь, но и составляет ее суть - потребности тела. Но пост - не только усмирение плоти, пост телесный ничто без поста духовного: "обуздай язык, не осуждай, не превозносись, уклонись от зла, сделай благо". И вот, совершая такой разворот от своего телесного, мы возвращаемся к Богу. То есть пост - это оживление человеком его отношений с Богом. И отношения эти начинаются с покаяния.

"Пять дней пощусь: мяса, водки - ни-ни! Телевизор пылью порос, в соцсетях меня обыскались! Чувствую: почти свят, уже и под лопатками чесаться стало, так нет, теща - коза бездуховная, борща на грудинке наварила и соблазняет, греховодница старая. И как, Мария, прикажете в таких условиях спасаться?"

Вольдемар Акцизский

Да, верно, есть такая известная фраза о том, что у Великого поста два крыла, возносящие нас над тяжестью земного. Только растут эти крылья, Вольдемар, не из-под лопаток постящихся. Добрые дела и молитву называют крыльями Великого поста. И в одной из таких великопостных молитв, в молитве святого Ефрема Сирина, мы, Вольдемар, просим Господа, чтобы он даровал нам способность видеть наши грехи. Молитва эта, написанная сирийским монахом в IV веке, в свое время поразила молодого Пушкина, а в 1836 году, незадолго до смерти, Александр Сергеевич изложил ее в стихах:

Отцы пустынники и жены

непорочны,

Чтоб сердцем возлетать

во области заочны,

Чтоб укреплять его средь дольних

бурь и битв,

Сложили множество

божественных молитв;

Но ни одна из них меня

не умиляет,

Как та, которую священник

повторяет

Во дни печальные Великого поста;

Всех чаще мне она приходит

на уста

И падшего крепит неведомою

силой:

Владыко дней моих!

дух праздности унылой,

Любоначалия, змеи сокрытой сей,

И празднословия не дай душе

моей -

Но дай мне зреть мои, о Боже,

прегрешенья,

Да брат мой от меня не примет

осужденья,

И дух смирения, терпения, любви

И целомудрия мне в сердце оживи.

Сама молитва небольшая, в ней нет никаких особенных просьб. Сначала изложено то, от чего бы человек желал освободиться, затем перечисляется то, чего мы бы хотели достичь - те духовные дары, которые мы просим у Бога. И кончается молитва Ефрема Сирина призывом: "Господи, Царю, даруй ми зрети моя прегрешения и не осуждати брата моего..." Выходит, Вольдемар, это принципиально важно - суметь увидеть свои грехи и не осудить другого.

Но, прежде чем мы начнем молиться, надо понять, с каким настроем человек может обращаться к своему Творцу. А для этого давайте вспомним евангельскую притчу о мытаре и фарисее, рассказанную Самим Христом: "...два человека вошли в храм помолиться: один фарисей, а другой мытарь". Фарисеями во времена Иисуса называли представителей высокочтимой религиозной касты, строго придерживающейся буквы религиозных предписаний. Итак, фарисей претендует на святость, он всеми уважаем и гордо стоит в первых рядах, всем своим видом демонстрируя праведность. "Боже! благодарю Тебя, что я не таков, как прочие люди, грабители, обидчики, прелюбодеи, или как этот мытарь: пощусь два раза в неделю, даю десятую часть из всего, что приобретаю", - говорит он.

А мытарь - сборщик налогов, его все презирают: мытарей считали притеснителями, грешниками, бывало, им даже в храм не позволялось входить. И вот мытарь, стоя вдали, не смея поднять глаз на небо, твердит одно: "Боже! будь милостив ко мне, грешнику!" Эти слова так и называются - молитва мытаря, и в них отражено то состояние души раскаявшейся, которое и должно быть у человека, если он желает избавиться от греха и воззвать к Господу. Мытарь, понимая свою греховность, обнажает перед Богом свое сердце и просит Его о милосердии. И Бог его прощает.

А фарисей уходит непрощенным: соблюдая все заповеди, он формально, по букве этих заповедей, чист. Но дух выше буквы. Смотрите, что происходит: фарисей фактически ставит заповеди, данные Богом, выше Самого Бога, он считает, что своей праведностью он сам себя и спасает, по сути, предлагая Богу сделку: мол, я Тебе предъявляю свое благочестие, а значит, и Ты теперь сделай для меня то, что я прошу. Будто они с Богом равны! Но ведь мы спасаемся не своими заслугами, не формальным соблюдением заповедей, а Благодатью Христовой. И заметьте, буквальное соблюдение заповедей приводит фарисея к тому, что он впадает в грех гордыни и осуждения. А вот состояние души мытаря - образец того, какими мы должны приходить к Богу. И в молитве мытаря заключено главное, о чем может просить человек своего Творца - о милости.

Итак, Вольдемар, человек смог увидеть свои грехи, он осознает свою греховность и малость перед Господом, но надо еще суметь распахнуть свое сердце перед своим Отцом - в покаянии. Епископ Афанасий (Евтич), известный иерарх и богослов Сербской православной церкви, объясняет: исповедь-покаяние - это раскрытие себя перед Богом. И вспоминает слова из псалма 101, которые легли в основу песнопения "Молитву пролию ко Господу..." из молебного канона ко Пресвятой Богородице (творение Феостирикта монаха).

"Молитву пролию ко Господу..." - вдумайтесь, как будто у тебя есть кувшин грязной воды, и ты выливаешь его перед Богом. И дальше: "И Тому возвещу печали моя, яко зол душа моя наполнися, и живот мой аду приближися", - то есть человек чувствует, что провалился до глубины ада и поэтому открывает себя перед Богом.

И дальше владыка Афанасий поясняет: "Исповедь - раскрытие истинного человека. Иногда даже нам, православным христианам, кажется, что покаяние - некий "долг" человека, который нам "следует исполнять". Но нет, это слишком низкое понимание исповеди. А исповедь подобна тому, о чем рассказывала мне одна русская старушка, которая стерегла маленького внука. За какие-то проделки она его отшлепала по рукам; он ушел в угол и с обидой плакал. Она на него больше внимания не обращала, а работала дальше. Но наконец внук приходит к ней: "Бабушка, меня вот тут побили, и у меня здесь болит". Бабушка так этим обращением растрогалась, что сама заплакала. Детский подход победил бабушку, потому что внук открылся ей".

Человек так устроен, что вот такое, сыновье, предстояние и раскрытие перед Богом легче всего нам дается, когда мы в скорбях или когда, пытаясь урезонить свою плоть, свое телесное, осознаем, насколько мы малы и немощны. Но в ответ на такой призыв человека Бог всегда врачует нашу душу - неслучайно таинство покаяния называют "духовной лечебницей". Вот с покаяния священники и советуют начать свой Великий пост.

Молитва

Святого Ефрема Сирина

Господи и Владыко живота моего, дух праздности, уныния, любоначалия и празднословия не даждь ми. Дух же целомудрия, смиренномудрия, терпения и любве даруй ми, рабу Твоему. Ей, Господи, Царю, даруй ми зрети моя прегрешения и не осуждати брата моего, яко благословен еси во веки веков. Аминь.

Живота моего - жизни моей.

Любоначалие - любовь властвовать, быть в центре всех событий.

Не даждь ми - не дай мне.

Целомудрие - целостность, чистота души.

Смиренномудрие - сознание своего несовершенства, понимание того, что все, что тебе дано, дал Господь.

Даруй ми зрети - дай мне видеть.

Яко благословен еси - потому что Ты достоин прославления.

Пишите: 125993, г. Москва, ул. Правды, д. 24, "Российская газета", или [e-mail]