В 1985 году "Данаю" Рембрандта могли взорвать - следствие
О раскрытии этого преступления рассказал Виктор Николаевич Егоров, в то время следователь по особо важным делам 1-го отделения Следственного отдела УКГБ СССР по Ленинградской области. В тот субботний день он дежурил по управлению, когда поступило сообщение о том, что в выставочном зале Эрмитажа приезжий из Прибалтики облил кислотой и порезал ножом картину Рембрандта "Даная". При задержании у злоумышленника были изъяты спрятанные на теле два самодельных взрывных устройства. Заметим, что в то время самодельные взрывные устройства (СВУ) использовались преступниками нечасто, поэтому было необходимо выяснить, не затронуты ли здесь интересы госбезопасности.
Войдя в зал, где экспонировалась "Даная", следователь увидел, что несколько человек поливают картину водой, чтобы уменьшить разрушительное действие концентрированной серной кислоты. Неподалеку небольшая группа искусствоведов Эрмитажа приглушенно переговаривалась. В нескольких шагах от них одиноко стоял Борис Борисович Пиотровский, с опущенными плечами, отрешенно глядя на как бы дымящуюся, изуродованную "Данаю".
- Я подошел к нему и поздоровался, он просто машинально протянул руку для приветствия. Глядя на его побледневшее, осунувшееся лицо, я увидел, как по его щекам скатывались крупные слезы... Передо мной в скомканной куче изолированных электропроводов диаметром порядка 0,5 миллиметра лежали два
пластмассовых обрезка сантехнической трубы черного цвета, из которой делают отводы для раковин, ванн, диаметром пять-шесть сантиметров и длиной примерно по 20 сантиметров. Один торец этих обрезков был заглушен пробками, а к другим через картонную прокладку вовнутрь подведены провода, общая длина которых была навскидку метров 20, - вспоминает следователь.
Позднее СВУ были вывезены и подорваны в подвале на Литейном, 4. Но если предположить, что Майгис смог бы осуществить подрыв картины, то от полотна в лучшем случае остались бы одни лохмотья и щепки от рамы. Были бы повреждены и другие ценности, находившиеся поблизости, также могли пострадать посетители и персонал Эрмитажа, ведь в обоих устройствах в общей сложности было более 300 граммов аммонита.
На допросе Майгис рассказал, что, отслужив в армии в конце 1960-х годов, он работал подсобником на шахтах Пермской и Кемеровской областей. После взрывных работ собирал частично деформированные, а зачастую и с детонаторами шашки, которые не сработали. Так он набрал трехлитровую банку взрывчатки. А два литра серной кислоты он тоже "на всякий случай" приобрел на дрожжевом заводе в Каунасе, где работал позднее. На территории якобы открыто стояла большая емкость с серной кислотой, откуда все желающие брали ее по мере необходимости.
Приехав в Ленинград, в вокзальном туалете мужчина привязал к ногам под брюки две металлические фляжки с серной кислотой по 500 миллиграммов каждая и взрывные устройства, за поясом прикрепил батарейку, в сумочке спрятал литровую банку с кислотой и нож. В таком виде Майгис отправился в Эрмитаж. В случае отсутствия в зале посетителей он планировал подорвать картину своими СВУ. Но, оказавшись в зале, где была выставлена "Даная", он увидел довольно много людей и от замысла отказался. И реализовал свой "запасной" вариант с кислотой и ножом. Так что посетители, можно сказать, спасли картину от полного уничтожения.
Занимаясь личностью Майгиса, Виктор Егоров выяснил, что он родился в селении Альнес Молетского района Литвы в феврале 1937 года. Однако за всю его жизнь не удалось найти и пяти человек, которые хоть как-то охарактеризовали бы Бронюса. Единственное, что о нем говорили, что он жил отшельником, был нелюдимым и неразговорчивым. Следователь подчеркнул, что "его спокойный, ровный голос, рассказывающий об этом своем злодеянии, без каких-либо признаков сожаления или раскаяния, также наводил на определенные размышления. И он неоднократно заявлял о возможности повторения в будущем аналогичного акта вандализма". Все это давало достаточно оснований для направления Майгиса на психиатрическую экспертизу. Врачи пришли к выводу, что "Майгис Б. А. страдает хроническим заболеванием в форме шизофрении вялотекущей, лишающей его способности отдавать себе отчет в своих действиях и руководить ими. По своему психическому состоянию (текущий шизофренический процесс) и характеру совершенного им общественно опасного деяния Майгис представляет особую угрозу для общества и нуждается в направлении на принудительное лечение в психиатрическую больницу специального типа МВД СССР".
После крушения СССР новоиспеченные государства Прибалтики добились депортации из тюрем и больниц специального типа своих сограждан, находившихся там по решению судов. Таким образом отбыл к себе на родину и Майгис.
Майгис не раз заявлял, что его действия не носят ни политического, ни националистического характера. В протоколе с его слов было записано: "Этот акт не является выражением моего враждебного отношения к советской власти, к советскому государственному и общественному строю". Это был как бы знак протеста против тех медицинских работников, которые на протяжении длительного времени не оказывали ему должной врачебной помощи, не назначали инвалидности, чтобы он мог официально не работать. По его мнению, он уже много лет серьезно болен, врачи утверждали обратное. Майгис озлобился и стал вынашивать планы совершить что-то неординарное, чтобы привлечь этим внимание общественности и власти, которые разберутся с несправедливым отношением к его здоровью.
Такие мысли преследовали его несколько лет. Он прочитал, что в Эрмитаже выставлен мировой шедевр живописи - картина Рембрандта "Даная". И решил уничтожить именно эту картину, полагая, что из-за нее и поднимется тот самый шум, который поможет решить и его проблемы.