"Моя земля": конец Второй мировой глазами датчан
Основные события фильма относятся к периоду окончания войны, когда встала острая необходимость уничтожить следы немецкого присутствия на датской территории, прежде всего, разминировав достаточно большую по протяженности береговую линию западной части полуострова Ютландия, где, по предположению немецкого командования, должны были совершить высадку силы Второго фронта. В послевоенное время эту непростую задачу было поручено выполнить пленным немцам под командованием датских военных.
Понять фильм весьма сложно без небольшого экскурса в историю этого государства. В 1940 году Дания была практически молниеносно оккупирована Германией, не оказав какого бы то ни было сопротивления, и вплоть до 1943 года установленный там режим был достаточно мягким, не особенно обременявшим местное население. Соответственно, отношение датчан к событиям самой кровопролитной войны двадцатого века и их оценка носят весьма специфический характер, корни которых следует искать еще глубже - во многовековых взаимоотношениях между этими государствами и народами. У датчан, проигравших войну за Шлезвиг и Гольштейн, поставившую окончательную точку в решении вопроса о принадлежности большей части сопредельных земель (и существенно это положение вещей не смогли изменить даже плебисциты по окончании Первой мировой), надолго закрепилось двоякое отношение к своим соседям. С одной стороны, они стали восприниматься местным населением с враждебностью, так как навлекли на Данию несмываемый позор и заставили датчан почувствовать себя беспомощными и беззащитными. С другой стороны, эти же события привели их к осознанию мощи немецкого государства и его армии, вызвали определенное уважение к нему, а вековая культурная и языковая близость повлияли на принятие существующего положения вещей как данности. Примерно та же двоякость проявилась и в трактовке событий Второй мировой.
В фильме мы видим датского сержанта, Карла Леопольда (его роль очень убедительно играет Роланд Мёллер), которому поручено общее руководство операцией по разминированию, производящейся силами роты немецких военнопленных. Датский военный, испытавший унижение от оккупационного режима в гораздо большей степени, чем остальные его соотечественники, пылает ненавистью к бывшим захватчикам и мрачно предвидит каждую возможность воспользоваться своим теперешним положением превосходства и показать немцам, кто хозяин на этой земле, облеченный законной властью. Но вот в его распоряжение поступает горстка немецких юнцов - совсем еще мальчишек, наивных, испуганных, голодных, зовущих мамку во сне. И постепенно отношение Карла Леопольда к ним начинает меняться, причем каждая новая трансформация его взгляда на них и на свою роль в их жизни происходит после трагической случайности, рвущей душу на части.
Фильм, мастерски снятый по части операторской работы, эстетически продуманный до мельчайших деталей, так, что зритель ни на секунду не чувствует манипуляций над своими чувствами предлагаемым визуальным рядом, оставляет, вместе с тем, неприятное ощущение двойственности, если не сказать, тройственности.
Чисто по-человечески невозможно не испытать сочувствия к детям, на долю которых выпали совершенно несоразмерные их возрасту испытания и горе в силу исторических обстоятельств, и повлиять на них у этих ребят не было практически никакой возможности. В ментальный полилог вступают и другие свидетельства, на этот раз фактологические, свидетельствующие о неоднозначности конкретных жизненных ситуаций по сравнению с теоретическими конструкциями. Такие, как, например, членство великого философа Мартина Хайдеггера в НСДАП, причем в зрелом возрасте. Если бы не одно "но".
У любого жителя страны, одержавшей Победу в Великой Отечественной войне, при просмотре фильма полунезримым фоном неизбежно начинают появляться кадры военной кинохроники, кровопролитных боев, сожженных деревень, обезображенных врагом тел мирных жителей… И, сталкиваясь друг с другом, эти две картины - художественный вымысел на базе реальных событий и неопровержимые документальные свидетельства прошлого - наплывают друг на друга. И обжигающий пепел всего того, что было сожжено за четыре года дотла - и физически, и духовно - без остатка погребает под собой визуальные образы датского фильма, расплавляя своим жаром его мечтательно-пастельные отвлеченные образы. Не надо нас расщеплять. Оставим это на совести других. Наша историческая память стучится в наши сердца. И даже такие фильмы, как этот, причудливым образом, но тоже способны нам об этом напомнить.
Подписывайтесь на наш канал в Telegram telegram.me/cinemacracy
3.0