Адольф Шапиро: Я не понимаю, что такое любить публику
Младые и незнакомые
- С разных сторон подходят к театру люди разных профессий. Один человек исследует театр, другой его делает, третий исследует то, что сделано... Я, например, если начну изучать детей, просто не смогу поставить спектакль, потому что они неизучаемы, потому что они знают больше меня. У нас есть только один способ обращаться к своим детям, и это слова известные - здравствуй, племя младое, незнакомое! И ударение надо делать на слове "незнакомое". Любая претензия на знание этого поколения мне кажется неоправданной - оно с другими ритмами пришло, с другими ценностями и пониманием жизни.
Мне было еще достаточно немного лет, когда я задался вопросом: имею ли я право работать для молодых? И я мучился этим вопросом до того момента, пока не понял, что я должен только делиться с ними своим прожитым и пережитым. То, что им не нужно из моего опыта, они просто отбросят, им это будет неинтересно. Но меня тешит надежда, что что-то из этого они возьмут.
Любить нельзя помиловать
Конечно, кто спорит: надо любить детей. Но, скажем, я не понимаю, что это такое в принципе - любить публику. Как я могу любить неизвестных людей, которые каждый раз другие? Николай Павлович Акимов всегда сидел на спектакле "Тень", - вот сколько он шел, столько он на своем месте сидел. Один раз я его спросил: вы каждый год приходите на спектакли "Тень", какие выводы вы сделали о публике, как она меняется? Он сказал: каждый раз сижу и удивляюсь. У публики в зале происходят какие-то свои процессы, свои взаимоотношения, зависимость от всего - от погоды, от того, вовремя ли начался спектакль, от самочувствия актеров...
Я думаю, что в театре самое интересное - это интимность этого процесса. Потому что в театре мы видим если не зачатие, то рождение искусства. По отношению к подросткам - ну какая может быть самая большая задача? Воспитать художественных людей всеми способами. Потому что если человек художественный, он и социально мыслит неординарно. А люди все делятся на художественных и нехудожественных, мы это слышим и видим...
Вдоль и поперек
Любые обобщения страдают приблизительностью. Меня коробит претензия очень многих незнающих людей на знание - на то, что они знают, как делать театр. Знают, что такое молодое поколение. Тут похвалились, что за относительно короткое время посмотрели 73 спектакля, это же с ума сойти можно! Я за свою жизнь, может быть, 73 посмотрел - те, которые я не делал. Что можно решить, я не знаю, потом, это же все личное субъективное впечатление от этих спектаклей...
Есть два типа театра. Один театр стремится, он всегда был, во все времена, уловить то, что происходит на улице, - уловить этот ритм и передать то, чем дышит улица. Другой театр хочет закрыться от улицы, закрыть шторы и жить по своему времени. И оба театра - замечательные, и оба имеют свои чудесные образцы. И в интимном, модном сегодня "социальном театре" такое вранье может быть! А если сегодня на большой сцене представить спектакль, в котором говорят правду, люди повалят.
Что я сегодня наблюдаю: молодежь отмежевалась и живет в другой реальности. Ее уход во всякие технологические достижения - это ее внутренняя эмиграция. Это ее эмиграция от того, что происходит вокруг. Они общаются, при этом оставаясь абсолютно автономными, потому что ты можешь скрыть, кто ты, откуда пишешь, взять себе псевдоним или некий пароль, и в этом благополучно существовать. Изучать это можно сколько угодно - но это будут субъективные наблюдения. Есть один замечательный универсальный принцип в искусстве, сформулированный Хименесом так: если тебе дадут линованную бумагу, пиши поперек.
Адольф Шапиро: "В искусстве нередко дальний путь оказывается коротким, а короткий - дальним. Когда ты ставишь школьную пьесу, где выясняется, кто хороший и кто плохой, это короткий путь. И он не так действует, как то, что ты просто показываешь "Лебединое озеро" или "Демократию" Бродского. Тут человек получает ту степень хороших чувств, которые позволят ему в будущем самому безошибочно в определенных жизненных ситуациях сделать правильный выбор".