Supersonic: "Оазис" как недостижимый мираж

Премьера документального фильма Мэта Уайкросса Supersonic о чрезвычайно популярной в девяностые годы британской музыкальной группе Oasis не могла не вызвать интерес у поклонников творчества этого коллектива, становление, расцвет и закат которого пришлись на одно десятилетие - период кардинальной смены скоростей, продемонстрировавшей, как непросто жить в мире, каждую секунду рискующем стать совершенно другим, оставив за бортом всех тех, кто не сумел вовремя сориентироваться и избежать очередного удара со стороны действительности.

Имея дело с документально выверенным изложением жизни Oasis, подкрепленным уймой ранее не известных широкому кругу видеозаписей, остается только пожалеть переводчиков, которым приходиться изрядно попотеть, чтобы каждый раз по-новому изобретательно перевести одно и то же нехитрое обсценное прилагательное, многажды употребляющееся всеми участниками повествования в каждом предложении. И сам разговорный жанр интервью, и то, что в фильме звучат только закадровые свидетельства членов коллектива, их близких и коллег, создают необычайно выпуклое представление о целой эпохе, порою неприятно шокирующее, но обезоруживающе честное и проникновенное.

И создание группы, и ее существование, и ее конец - все это было построено вокруг двух лиц: Ноэла и Лиама Галлахеров. Остальные же, вне зависимости от своего вклада, даже при значимых усилиях со своей стороны были, по сути, статистами или, по крайней мере, рассматривались в качестве таковых обоими братьями, не делавшими из этого особого секрета. Симбиотическая любовь и ненависть между ними родила очень странный творческий феномен, ставший одним из последних по-настоящему самостоятельных проектов музыкальной культуры Британских островов, которому не нашлось места в условиях шоу-бизнеса. К их чести, коммерциализация их погубила, но никак не породила.

В них было очень много человеческого, слишком человеческого - безалаберность, бесконечные разборки, неописуемый хаос, сопровождающий любое их начинание, сводивший с ума любого, кто смотрел на них извне - будь то рядовой менеджер турне или самоучка-продюсер. И тем не менее эта атмосфера безумия до поры до времени позволила блокировать "современные" влияния извне, давая возможность ребятам из неблагоустроенного, в прошлом рабочего района Манчестера писать то, что они хотят, так, как они хотят, без оглядки на контракты и обязательства.

Удивляет и то, что при откровенно сумасбродных выходках Галлахеров (чего стоит только один случай с убеждением Ноэлом несознательного младшего брата битой для крикета) в повседневности, на сцене они по большей части демонстрировали редкое самообладание и удивительную в данном контексте британскую отрешенность. Для них сцена была способом донесения того, что порождалось за ее пределами, и в их глазах это было куда более важным, чем какое-то особое проживание самого выступления.

Откуда появились Supersonic, Live forever, Wonderwall, Don’t look back in anger, Morning glory и другие хиты группы? Глубокомысленных ответов на эти вопросы в фильме не найти, да и вряд ли они есть вообще. Наплевательское отношение ко всем и вся этими своеобразными адептами внутреннего отшельничества как нельзя лучше иллюстрирует то, что явление это было по большей части стихийным, хотя звучание было безошибочно британским, синтезировавшим то, что происходило в рок-культуре Соединенного Королевства за тридцать с небольшим лет. О том же самом свидетельствует и реакция публики на эти песни, в которых каждый находил что-то свое, зачастую противоположное тому, что вкладывали в композиции сами создатели.

И этот оазис на излете девяностых начал исчезать, не засохнув, но оставшись в памяти красивым миражом. В эпоху интернета сложно представить, как выпуск нового альбома еще каких-нибудь двадцать лет назад мог стать долгожданным событием во многих странах и предметом такого искреннего ажиотажа. Таких неравнодушных людских полчищ, которые собирал Гластонбери в те дни, отныне не увидать. Возможно, на смену придет что-то другое. Ясно только то, что в настоящем на это нет и намека. Но оно придет рано или поздно. Definitely maybe.

5.0