Поделиться
Предложение "облегчить" УК РФ на одну из статей - самую тяжкую - не нашло поддержки у законодателей. "Считаю нужным сохранить действующий мораторий, который оптимально отражает неоднозначное отношение нашего общества к смертной казни", - заявил первый заместитель главы комитета по госстроительству и законодательству от "Справедливой России" Михаил Емельянов. Того же мнения зампред этого комитета от "Единой России" Рафаэль Марданшин. "Исключение смертной казни из статей УК, - говорит он, - будет означать ее полную отмену", - тогда как, по мнению депутата, ее следует сохранить как "профилактическую, превентивную, сдерживающую меру". Что смертную казнь следует сохранить, а "в некоторых случаях, например, в отношении серийных педофилов можно было бы и применять, особенно при повторной судимости", считает и первый зампред этого же комитета от КПРФ Юрий Синельщиков.
Судя по всему, законодателям придется вернуться к дискуссии на эту тему. Тем более что в Госдуме до сих пор находятся несколько законодательных инициатив, связанных с "высшей мерой". В каких-то из них содержатся предложения об окончательной отмене смертной казни, в каких-то, наоборот, звучат призывы к ее применению. Но прямых сигналов к снятию моратория на смертную казнь как будто бы нет. Председатель комитета по делам Содружества Независимых Государств, евразийской интеграции и связям с соотечественниками Леонид Калашников считает, что это невозможно даже в том случае, если Россию исключат из ПАСЕ. Глава думского комитета по международным делам Леонид Слуцкий говорит, что неприменение смертной казни "определяется гуманностью нашего государства", которое ранее не отказалось от моратория даже из-за "серьезных потрясений и терактов".
Пять лет назад было все же более твердое ощущение, что Россия не вернется к смертной казни. Ощущение это укрепляла тогдашняя блицдискуссия на верхних этажах власти. Поводом для нее послужило высказывание министра внутренних дел Владимира Колокольцева. Комментируя убийства девочек в Набережных Челнах и Иркутской области, министр заявил, что не видит ничего предосудительного в смертной казни за особо жестокие преступления.
"Я считаю, что смертная казнь в таких случаях - это нормальная реакция общества на свершившийся факт", - сказал министр, подчеркнув, что выражает личное мнение. Высказывание, пусть даже неофициальное, высокого должностного лица по вечно горячей, неостывающей теме не могло остаться без комментариев. Против возвращения смертной казни высказался в те дни глава думского комитета по госстроительству и законодательству Павел Крашенинников, сказав, что применение такого наказания способно успокоить общественное мнение, но "не устранит корень зла". О необходимости вернуть смертную казнь заявили тогда только депутаты-коммунисты. Но теперь ситуация меняется. Россия перестает с почтением оглядываться на Запад и "общим аршином" европейского образца мерить себя вновь не желает.
Мораторий на смертную казнь был введен в 1996 году и открыл России двери в Совет Европы. Однако международный протокол об отмене смертной казни Россия до сих пор не ратифицировала. Затянувшаяся неопределенность раздражает ее европейских партнеров, не понимающих, почему страна, на словах разделяющая международные принципы гуманизма, не хочет узаконить отказ от "высшей меры". Ссылки на терроризм не принимаются.
Призывы казнить за жестокие преступления звучат в России постоянно. Мы их слышали, например, когда был оглашен приговор "битцевскому маньяку", признанному виновным в сорока восьми убийствах и трех покушениях. Подобные призывы раздавались и после громких терактов. Выразительнее всех однажды высказался Владимир Жириновский: "Трибунал! Казнить на Красной площади в Москве!"
Ничего удивительного. Депутаты с думской трибуны произносят то же самое, что говорят между собой, сидя на кухне, миллионы их соотечественников. Однако Владимир Путин до сих пор ни разу не поддержал идею вернуться к "высшей мере". Он с его интересом к истории, наверное, знает, сколько российских правителей в свое время пытались покончить с казнями...
Дело, конечно, не только в исторической традиции, то есть не в том, что христианская заповедь "не убий" в России веками сочеталась с жесточайшими казнями, не в том, что на главной площади страны церкви и поныне соседствуют с Лобным местом. Дело в сегодняшних наших реалиях. Пока ежедневно на просторах страны человеческая жизнь истребляется самым жестоким образом, пока она не стоит ни копейки, до тех пор общественное мнение будет восставать против упразднения "высшей меры". Сами же споры о том, не пора ли и нам приобщиться к мировой цивилизации, исключающей из правового обихода пулю, электрический стул или виселицу, уже стали в России навязчивыми до отвращения - по причине их полнейшей бесплодности. Иногда кажется: если на что и пора вводить мораторий, так, пожалуй, на эту дискуссию, лишенную в наших общественных обстоятельствах всякого практического смысла.
Подходящий момент для законодательной отмены смертной казни в России, кажется, не наступит никогда. Как-то так получается, что всякие разговоры на эту тему вроде бы не ко времени.