Поделиться
В дискуссии приняли участие известные ученые, политологи, общественные деятели, среди которых президент Фонда Солженицына Наталия Солженицына, сенатор Владимир Лукин, главный редактор журнала "Россия в глобальной политике" Федор Лукьянов, ответственный секретарь Российского исторического общества Андрей Петров, Народный артист России Виктор Сухоруков, заслуженный учитель РФ, академик РАО Евгений Ямбург, социолог Леонид Блехер.
Зал медиацентра был полон - на первое заседание исторического клуба собрались студенты из МГИМО, Финансового университета при правительстве РФ, МГУ и ученики нескольких московских школ. Молодые люди заняли все свободное пространство, сидели даже на сцене и, не отрываясь, слушали экспертов, которые рассуждали о том, возможна ли революция сегодня.
"Размышления над Февральской революцией" Александра Исаевича Солженицына стали отправной точкой беседы. Этому труду посвящен специальный выпуск журнала "Родина" - настало время переосмыслить страницы прошлого.
Наталия Солженицына констатировала, что из трех русских революций - 1905 года, февраля 1917 и октября 1917 года, самая узловая и ключевая - февральская. "В феврале Россия получила очень ненадолго общую демократию, по крайней мере, намерения демократии, и эта наша февральская демократия, увы, оказалась очень слабой, неподготовленной, - заявила Наталия Дмитриевна. - И нет заслуг большевиков в революции, пусть уж будет называться Октябрьская революция, потому что они ее не готовили, они просто подобрали ту власть, которую в пыль обронило Временное правительство. И очень быстро. Считается, что за 8 месяцев, реально Александр Исаевич считает, что с конца апреля, с мая 1917 года уже это колесо катилось необратимо.
Когда Александр Исаевич разбирался во всех деталях Февральской революции, он захотел в какой-то момент подвести ее итоги. И в конце каждой из четырех книг части "Март 1917-го" ( роман -эпопея "Красное колесо"), он написал обзорные главы. Ему хотелось напрямую поговорить с читателем, подвести какие-то итоги, сформулировать их. Но дело в том, что весь роман ("Красное колесо"), он писал как современник тех людей, которые жили в революции, а эти главы, которые вы сегодня сможете прочесть, напечатанные в этом журнале, он писал уже как наш с вами современник, как человек, который прожил все эти годы, который воевал, который сидел в ГУЛАГе, который был выслан, в общем уже нашими глазами, глазами современника из последствий, и они поэтому не ложились в ткань романа, потому что роман был именно художественный. А это все-таки жаркая, художественная, но публицистика".
Владимир Лукин напомнил, что кровавая революция - это не только российская специфика. "В этом смысле говорить о том, что какие-то плохие дяди, либо не умевшие править, либо злобно посланные какими-то иностранными другими дядями чего-то там согрешили и в результате получилась революция, это настолько наивная постановка вопроса, что она не требует никакой дискуссии, потому что революции бывали. Это такие крупные сотрясения, крупные общественные потрясения.
В этом смысле революции были всегда, и они будут, потому что будут изменения в мире, будут крупные изменения. Будут реализации каких-то внутренних потребностей к модернизации. Есть целая тема - "Революция и модернизация".
Проблема состоит в другом: конкретные эпизоды внутри революции, особенно самые драматические, самые решающие являются неизбежными, они могут происходить по-разному внутри большой революции, внутри большой смены эпох. Осевое время III-IV-V веков тоже можно рассматривать как революцию<…>.
В этом смысле Февральская революция была одним из самых ключевых и важных эпизодов, которые могли быть такими, а могли быть другими. Александр Исаевич Солженицын правильно пишет, что если бы царь не отрекся, все равно что-то революционное обязательно было бы, но оно было бы немножко по-другому, но все равно внутри большой революции".
О параллелях в кадровом аспекте той и сегодняшней эпохи рассуждает Федор Лукьянов. "Революция 17-го года научила, что в условиях фундаментальных сдвигов действительно вопрос личности, он не причина, но он очень заметный катализатор - утихомирить или, наоборот, раскочегарить все эти деструктивные процессы. Вот сейчас, на мой взгляд, мы наблюдаем очень опасную тенденцию по всему миру, когда качество управляющего класса, явно не соответствует масштабу задач, которые поднимают развитие. Более того, качество это снижается, - констатировал политолог. - Если даже посмотреть на 25 лет после тех перемен, которые произошли в мировом устройстве, сравнить лидеров начала 90-х в разных странах, и нынешних, все-таки и там тоже были не Черчилли, но по сравнению с нынешними, те уже кажутся вполне масштабными. Что будет дальше, совершенно непонятно, и главное, чтобы, не дай Бог, не было как в случае с революцией 17-го года, когда произошел просто фундаментальный слом. И те, кто пришли, им вообще понадобились годы, если не десятилетия, чтобы понять, что такое вообще управлять, что такое созидать, а не разрушать. Мне кажется, сейчас в мире назрел очевидный слом такой парадигмы развития, который повлечет за собой этот самый истеблишмент, в свою воронку.
Те, кто приходят, тот же Трамп, любые политики, которые сейчас на слуху, их на Западе высокомерно клеймят популистами, а зря, потому что это люди, которые явно отражают, может быть, они и есть популисты, но они не на пустом месте возникли. Они отражают запрос достаточно широких кругов населения. Так вот они явно не способны созидать. Они способны, может быть, этот переходный период как-то регулировать, тоже еще вопрос. А вот что будет дальше, вопрос совершенно открытый. Потому что мне кажется, это тоже возвращает нас к урокам русской революции 17-го года. Сейчас возникает в мире запрос на четкие и ясные позиции, на идеологии, которые стерлись в конце XX века, когда кончилась биполярная система, когда не стало Советского Союза. И на Западе восторжествовал центризм, когда партия может называться по-разному, консерваторы, либералы, социал-демократы, не важно, политика одна и та же. Потому что есть некий коридор правильный, как считалось, и в нем мы движемся".
По словам Андрея Петрова, все меньше становится людей, которые реально готовы дискутировать и защищать идеалы, которые нес Петроградский совет рабочих солдатских депутатов в горячих дискуссиях с апологетами временного правительства. "У нынешнего юбилея есть очень большая задача и очень большой смысл. Конечно, мы не живем в феврале 17 года. Конечно, нет пула великих князей и командующих фронтами, и депутации государственной думы с готовыми манифестами об отречении с подготовленными напечатанными манифестами об отречении. <…> В свое время накануне 20 века Василий Осипович Ключевский писал о Екатерине II, что прошло столетие, наступил срок достаточного исторического отдаления, для того чтобы эта фигура могла оцениваться историками, а не политиками, не теми, кто делает реально актуальную политику. Учитывая это, мы можем с достаточной благожелательностью относиться к императрице. Так тогда написал Ключевский о Екатерине II. Вот прошел этот век, готовы ли мы бороться за лозунги учредительного собрания "Вся власть советам" и т. д? Боюсь, я не вижу тех политических сил, которые сейчас пойдут под лозунгами Октябрьской революции с полной искренностью и самоотдачей.
Другой разговор об истории Февральской революции, потому что здесь история наша в большом долгу перед самим историческим событием. Оно долгие десятилетия было закрыто, заслонено главным событием века - новая эра у нас началась с октября - 7 ноября 1917 года. Февральская революция оказалась таким промежуточным начальным периодом, подготовившим то, что случилось потом".
Гости и участники исторического клуба получили спецвыпуск журнала "Родина" со статьей Александра Исаевича Солженицына "Размышления над Февральской революцией" вместе с февральским номером журнала "Родина". Уникальный философско-публицистический труд автора "Красного колеса" сегодня стал чрезвычайно актуален. Отрывки из статьи на сцене медиацентра "Российской газеты" прочитал Народный артист России Виктор Сухоруков.