Почему важно помнить о солдатах Великой Отечественной

Екатеринбуржец Сергей Павлович Мальков принес в редакцию "РГ" нетолстую пачку листков. Ничего из ряда вон выходящего, ни тайн, ни интриг, ни разоблачений. Это просто воспоминания его отца Павла Кузьмича Малькова о некоторых эпизодах войны. И одновременно потрясающая в своей бесхитростности и, как сейчас принято говорить, "эксклюзивности" история, потому что рассказана она не очередному журналисту и не на встрече с молодежью, а дома, за столом или на завалинке, собственному сыну.

Серега с самых малых лет всем детским книжкам предпочитал отцовские рассказы - о дедах и прадедах, о том, как жили до войны, как воевали и как привыкали потом к мирной жизни. Род Мальковых обосновался в деревне Троицкой Курганской области. Там и революцию встретили, и коллективизацию пережили, и голод, и на войну оттуда уходили мужики - отцы и сыновья. Ушел рядовым и Павел Мальков - едва обучившийся грамоте мальчишка из многодетной семьи (в школу ходили до первых холодов, потому что обуви в доме не было), впервые досыта поевший хлеба и каши за год учебы в ФЗО. И первым его солдатским университетом стал пункт подготовки солдат в Чебаркуле. Выдали шинели, обмотки и буденовки, кормили раз в день замешанным с мукой кипятком и выдавали по 125 граммов хлеба из опилок. А в свободное время изучали устройство винтовки Мосина и были мало что понимающей массовкой на едва ли не ежедневных судилищах, когда того или иного солдатика за жалобы на голод и прочие выступления против советской власти специальная комиссия приговаривала к наказанию по 58-й статье УК.

Добровольцы рвались на фронт. И зимой 41-го восемнадцатилетний Паша принял свой первый бой под Новгородом, на озере Ильмень. Командир поставил задачу: наступая колоннами, приблизиться к противнику, на льду перестроиться в шеренги и выбить врага с занятых позиций. Паше досталась многократно простреленная шинель, а вот винтовки, как и многим другим, попросту не хватило. Словно в замедленной съемке он видел, как на ровном льду шквал огня уносит одну за другой шеренги заморенных, вшивых безоружных солдат. Его спасло то, что он шел далеко, в девятой шеренге и, раненый, упал за гору трупов. Он не умел молиться: батюшка из его деревни ушел, после того как в соседней попа привязали к лошади и гоняли ее по селу, пока тот не умер. Но за ночь, проведенную на ильменском льду, другой раненый солдат научил его читать "Отче наш". Через несколько дней, после прихода эшелона с новобранцами, еще одна такая же "атака", но на этот раз с винтовкой, и в третьей шеренге - и еще одно ранение. О бессмысленности этих наступлений "шеренгами", понятное дело, никто не заикался.

Они учились воевать и, голодные, едва передвигающиеся, доползали до немецких окопов и шли врукопашную на сытого, здорового врага. Резали, душили, топили в мерзлой жиже, в крови. Потом сидели и смеялись ртами-впадинами, смеялись! И снимали с убитых ранцы: там были одеяла, спички, еда на пару дней и даже невиданный доселе шоколад. Поэтому Павел Кузьмич не мог смотреть фильмы о войне с упитанными, до зубов вооруженными солдатами - такое это было вранье!

Потом Павел Мальков был разведчиком, не раз ходил за линию фронта. Судьба бросала его в самые страшные жернова - котел в Мясном Бору, куда попала армия генерала Власова, Курская битва, форсирование Днепра, на всю ширину красного от крови… И красивая сытая Европа - Венгрия, Румыния, Австрия: какие они маленькие, сокрушался Павел Кузьмич, не успеешь войти - и снова граница! И мечты о том, как вернутся домой и заживут так же сытно - каждому дадут по бесплатной корове, по козе и по гусю…

Еще была присланная матери похоронка. После контузии и клинической смерти он стал видеть, как ото рта только что умершего человека отлетает светящееся облачко… Это душа, объяснил потом, много лет спустя, атеисту Павлу знакомый священник.

И, конечно, была мирная жизнь. Женился Мальков, дети пошли. Выучился на тракториста. Работали в те годы так, что порой кровь шла носом - будто воевали. Но зато отдыхали, праздновали всей деревней!

- Как они пели, как плясали, как выпить умели! - удивляется Сергей Павлович. - Нужно было не умереть, настрадаться, наработаться, чтобы выплеснуть душу в этом веселье. Как отец любил жизнь, любил ловить карасей и сажать яблони, разводить пчел, прививать деревья, да хоть на пару с другом изобретать двухметровое ружье! Отец прожил девяносто три года и очень хотел жить. Он, всегда рассказывавший мне о самом страшном, больше не желал слышать о смерти.

Вот и этому бы научиться у стариков нынешним нытикам, изнемогающим от груза придуманных и оттого неразрешимых проблем. Успеть их выслушать и научиться…

На днях на одном из местных интернет-форумов прозвучал вопрос: "А почему вы не расспрашиваете своих родителей о войне, репрессиях, об истории?"

- Чтобы знать историю, рассказы бабок-дедов не особо помогут, - считают одни.

- Не хочу. Мне больно и тяжело это слушать, - говорят другие.

Но подавляющее большинство все же думает иначе:

- Знаем историю своей семьи достаточно хорошо. Правнуки прадедов не застали, но теперь мы до них историю семьи доносим.

- Все спрашивала, мне интересно было. Дед со стороны папы погиб под Сталинградом, 23 года ему было. Мой сын на него очень похож, прямо одно лицо.

- Наши родные прожили очень трудную, драматичную жизнь. И мы это помним и ценим. А еще во время ВОВ погиб мой дядя, папин старший брат. Он ушел на войну осенью 41-го года, как только исполнилось 18 лет, не вернулся, умер в плену в 44-м. После него не осталось никого. Если не будем помнить мы... Нельзя не помнить.

И в самом деле нельзя. Хотя бы ради самих себя, потому что самые лучшие и безропотные рабы получаются из манкуртов - из тех, кто не помнит.

- Мам, кто это? - дочь с недоумением смотрит на портрет незнакомого мужчины в обрамлении гвардейской ленты.

- Твой прапрадедушка. Игнатий Лазаревич Черепанов, участник Великой Отечественной войны.

Что я знала о своем прадеде? В Гражданскую служил у Буденного командиром взвода, был любимцем женщин. В 1943-м деду Игнату было уже 45. Что подтолкнуло отца пятерых детей записаться в армию добровольцем, неизвестно. Знаем только, что в составе тяжелого самоходно-артиллерийского полка он дошел до Германии, потерял глаз. От других ранений Бог миловал. И вообще здоровья отвел немерено - когда в 1968-м прадед погиб в результате несчастного случая, выяснилось, что у него никогда не было медкарты.

Моя мама долго искала фотографию для "Бессмертного полка" в семейных альбомах. Нашла одну, 1946 года. На ней дед Игнат в гимнастерке, но без наград.

- Он не хотел рассказывать о войне. Медали после смерти мужа баба Клава отдала одному из десяти внуков, орден забрал старший сын. Там их следы и потерялись.

В рабоче-крестьянских семьях мемуары писать было не принято, поэтому, когда появился портал "Память народа", я попыталась найти там хоть что-то про Игнатия Черепанова. В разделе "Герои войны" вбила в строку поиска фамилию, имя - выпало 25 однофамильцев. И только один из них был Лазаревич. Скупая регистрационная карточка: призван Щучье-Озерским РВК Молотовской области, в часть прибыл 18 июля 1943-го, член ВКП(б), русский, образование - семь классов, звание - красноармеец. Буквы в приказах отпечатаны на машинке, не очень четко, но аккуратно, сверху размашисто красным карандашом важные пометки и подпись командира. Я помню ощущение азарта: а что еще? И удивление: а ведь прадед у меня, оказывается, геройский был. Почему же мы, правнуки, ничего об этом не знали?

Первую медаль "За отвагу" Игнатий Черепанов получил через четыре месяца после призыва - за то, что "при наступлении на город Фастов (Киевская область) вместе с экипажем уничтожил 2 "Тигра", 2 "Фердинанда" и до 60 солдат и офицеров противника, тем самым помог наступлению части". Вторую - летом 1944-го. За это время от рядового он успел дорасти до старшего сержанта.

2 февраля 1945 года, судя по всему, выдалось тяжелым. Небо под местечком Гоннорельд пылало от огня фашистской артиллерии и авиации. Почему экипаж самоходки СУ-122 оказался отрезанным от других, история умалчивает, но именно он первым прорвался в городок и в одиночку удерживал оборону до подхода пехоты. За этот подвиг заряжающий Черепанов получил орден Красной Звезды. А спустя два месяца и орден Отечественной войны II степени - за храбрость при наступлении на Мальхов. Именно в этом бою дед Игнат был ранен. Война для него закончилась 21 апреля 1945-го.

По номерам частей можно проследить весь его боевой путь: Воронежский фронт, 1-й Украинский, 1-й Белорусский. На карте флажками отмечены самые важные операции. Ошибки, конечно, встречаются: в датах, названиях. Например, вместо Нижнеиргинского сельсовета - Нижне-Ергинский, год рождения то 1898, то 1897. Так что тем, кто только начинает поиск, я советую не опускать руки, просматривать все варианты, которые предлагает компьютер.

Подготовила Наталия Швабауэр