Как прервалась карьера легендарного спортсмена Валерия Брумеля

Был ли он невезуч? Не знаю, Валерий Брумель был вообще пришельцем из другого мира. В 1960-е, когда многое в нашей стране измерялось гагаринским полетом, его называли космическим прыгуном. Преувеличение если и было, то несущественное. На убогих гаревых дорожках он мощно разбегался, преодолевал планку свои забытым ныне "перекидным" и приземлялся в яму с сыпучим жестким песком.

Вот так и бил мировые рекорды. И горжусь, что в июле 1963-го на забитом ста тремя тысячами зрителей лужниковском стадионе он взял на матче гигантов СССР-США свои высочайшие в мире 228 сантиметров, как мальчишку разбив американского темного-претемного прыгуна и вечного соперника Джона Томаса. Мы взревели, мы вскочили, мы подняли руки вверх - к Валерию и к космосу.

И хотя его рекорд продержался восемь лет, дальше все пошло плохо. Авария на мотоцикле, лодыжка, едва державшаяся на коже. И 32 операции. Его лечил другой гений - профессор Илизаров. Брумель все-таки вернулся в спорт, чтобы уже в 1970-м доказать, преодолеть 2.09 и получить группу инвалидности.

Пытался стать писателем. Вместе с литератором Лапшиным писал книги о себе и о докторе, его пьеса, конечно, о себе шла по провинции. Но все это было не то, не его. Он умел одно, отнятое у него тяжелейшей травмой.

Мы как-то познакомились, поняли друг друга. В его огромной по тем временам квартире пытались намечать сюжеты новых книг, ибо было Валере о чем поведать. Но дальше первых двух абзацев не шло. Передвигались к столу. Вещей в обиталище становилось все меньше, из роскоши осталась лишь драгоценная и любимая хозяином "Летучая Каравелла", которой наградили трижды лучшего спортсмена мира.

Как-то я осмелился обронить, что так не пойдет, а он тут же перешел на вы, обозвав мальчишкой. И оба мы по-своему были правы.

С того 1977-го еле здоровались, внезапно помирившись на трибуне легкоатлетического манежа ЦСКА в конце 1990-х. Валерий был счастлив. Приобщился к Богу. Женился на молодой женщине, родившей ему ребенка. Избавился от мешавших в жизни привычек. Рассказывал о планах.

Но все хорошее почему-то быстро уходит. Долго болел, как прежде не сдаваясь. Но с тем недугом не мог помочь никакой доктор Илизаров, и никакой последней попытки Брумелю уже не было оставлено.

Мы стояли в почетном карауле у гроба вместе с нашим общим другом, экс-рекордсменом мира по прыжкам в длину Игорем Тер-Ованесяном. И вместо траурных речей только и вырывалось тяжелое: "Почему так рано? За что? И почему его, советского космического прыгуна?".

*Это расширенная версия текста, опубликованного в номере "РГ-Неделя"