Об этом, а также о том, какой объем данных о "сомнительных" клиентах-отказниках получат банки в конце июня, сколько сейчас стоят наличные на взятки, откаты и контрабанду, в интервью "Российской газете" рассказал заместитель председателя Банка России Дмитрий Скобелкин.
Дмитрий Германович, ЦБ борется с вовлечением банков в сомнительные операции. Сколько банков сейчас под подозрением?
Дмитрий Скобелкин: По итогам первого квартала этого года в периметр нашего внимания попали четыре кредитные организации. В прошлом году в квартал мы выявляли от трех до семи банков, имевших высокую вовлеченность в проведение сомнительных операций. Для сравнения, в середине 2013 года их было около 150.
Как долго банк может работать, когда вы видите, что он участвует в отмывании или выводе средств за рубеж?
Дмитрий Скобелкин: Это зависит от того, насколько глубоко банк погружен в такую деятельность. Банки, которые хотят работать, прекрасно понимают наши требования. Соответственно, если даже у банка существуют нарушения, но он их исправляет, то таким кредитным организациям достаточно часто удается выйти из-под временных ограничений, которые вводит Банк России, и вернуться к нормальному бизнесу.
Если банк уже пускается во все тяжкие, начинает проводить сомнительные операции в крупных объемах, что мы видим в режиме реального времени при помощи нашей автоматизированной системы контроля и анализа, тогда мы принимаем более жесткие меры. В этом году доля банков с отозванными лицензиями, вовлеченных в сомнительные операции, снижается. Так, из 12 кредитных организаций, у которых в первом квартале были отозваны лицензии, 7 были вовлечены в сомнительные операции.
Это - 58 процентов от общего количества банков с отозванными лицензиями. Для сравнения: в 2016 году доля таких банков составляла 61 процент, в 2015 году - 71 процент.
Незаконный вывод денежных средств за рубеж очень быстро падает, а объем обналичивания сокращается гораздо медленнее. Почему?
Дмитрий Скобелкин: Потому что теневой рынок никуда не уходит, и он нуждается в наличных. Мы же прекрасно понимаем, что крупные суммы живыми деньгами зачастую идут на расчеты без налогов, на коррупционные схемы, оплату контрабанды. Потребность велика, а схем, позволяющих обналичивать деньги, очень много, и постоянно возникают новые.
Раньше, например, миллиардные суммы проходили через платежных агентов. Сейчас из финансовой системы мы более или менее, скажем так, вытеснили это явление. Но обналичивание уходит в менее контролируемые сегменты рынка, такие как розничная торговля, туристический бизнес.
Где даже невозможно зафиксировать объемы сомнительных операций?
Дмитрий Скобелкин: Можно только сделать оценку. Мы обсуждаем эти проблемы с Федеральной налоговой службой и Росфинмониторингом.
Например, торговая точка, работая с населением, получает большие суммы наличных денег и потом этот нал продает, получая возмещение в безналичном порядке от какой-то непонятной транзитной фирмы. Напрямую это не входит в нашу компетенцию. Но мы действуем через инкассацию, стараемся правильно настроить обслуживающие банки, которые могут заблокировать зачисление денег на счет от транзитной компании. Постепенно они учатся выявлять таких клиентов и пресекать их операции.
Какие каналы обналичивания сейчас являются основными?
Дмитрий Скобелкин: Это розничная торговля, туристический бизнес и корпоративные платежные карты. По первым двум каналам, благодаря действиям Банка России и кредитных организаций, объемы постепенно сокращаются. Так, если в третьем квартале 2016 года мы оценивали объем теневой продажи наличных в розничной торговле в 34 миллиарда рублей, то в следующие два квартала он составил 28-29 миллиардов рублей. В туристическом бизнесе за этот же период объемы снизились с 20 до 10-12 миллиардов рублей.
Что касается обналичивания через корпоративные платежные карты, то наши оценки указывают на активизацию их использования для обналичивания денежных средств - за первый квартал 2017 года оно достигло 42 миллиардов рублей. В какой-то степени это компенсирует существенное снижение его объемов через платежные карты физических лиц.
Как бороться с обналичиванием через карты?
Дмитрий Скобелкин: Банк, выполняя правило "знай своего клиента", должен понимать его потребность в наличных деньгах. Кроме того, корпоративная карта предназначена преимущественно для расчетов, а не для снятия наличных.
Когда банк видит, что деньги на корпоративную карту клиента поступают от транзитных компаний и тут же снимаются в банкомате, то понятно, что этот клиент не ведет реальной хозяйственной деятельности. Поэтому банк имеет возможность с ним работать в индивидуальном порядке, устанавливая определенные лимиты снятия наличных и так далее. Инструментов много, главное, чтобы банки правильно оценивали того или иного клиента и его деятельность.
А с обналичиванием по картам физлиц проблема сохраняется?
Дмитрий Скобелкин: Мы наблюдаем снижение обналичивания через карты физических лиц, на которые происходит "веерное" поступление денежных средств от компаний с признаками фиктивного бизнеса. Если сравнивать с аналогичным периодом прошлого года, то в первом квартале объемы сократились в 3,5 раза, до 38 миллиардов рублей.
В феврале вы дали рекомендации банкам по пресечению вывода денежных средств через решения судов по фиктивным сделкам. Схема стала менее популярной?
Дмитрий Скобелкин: По нашим оценкам, в первом квартале объем операций по этой схеме сократился до 3,5 миллиарда рублей, тогда как кварталом ранее составлял 5,2 миллиарда.
В целом о чем говорит статистика по первому кварталу?
Дмитрий Скобелкин: Мы оцениваем объем вывода денежных средств за рубеж по сомнительным основаниям за этот период на уровне 15,2 миллиарда рублей. При этом в четвертом квартале прошлого года этот показатель составлял 36,9 миллиарда, а в первом квартале 2016 года - 64 миллиарда. Из сопоставления этих цифр видно, что кредитные организации значительно повысили качество работы в этом направлении.
По обналичиванию мы можем говорить уверенно, что снижение идет, но не настолько быстро. За первый квартал мы оцениваем обналичку в сумме около 90 миллиардов рублей против 105 миллиардов в четвертом квартале 2016 года.
Комиссия за незаконное обналичивание денег продолжает расти?
Дмитрий Скобелкин: Сейчас она составляет 12-15 процентов от суммы, но это нечто среднее, все зависит от сроков и объемов. В целом уровень такой комиссии определяется сложностью, рисками обналичивания, поэтому и установился такой высокий тариф, хотя до 2013 года он не превышал одного процента.
В том числе мы видим из статистики Федеральной налоговой службы, что растет собираемость налогов, поскольку многим компаниям теперь проще и безопасней показать свою реальную прибыль и заплатить налоги.
Что собой представляют обнальщики? Это какие-то устойчивые группы?
Дмитрий Скобелкин: Правоохранительные органы, а мы с ними постоянно взаимодействуем, довольно успешно работают в направлении противодействия таким операциям. Поэтому сейчас нет устойчивых групп, совершающих типовые операции. В свою очередь, у нарушителей постоянно идет ротация и изобретение новых схем. И мы все время дополняем наши критерии сомнительных операций, чтобы упредить подобный креатив. Но бывает, что используются для обналичивания и старые схемы, которые уже, по нашему мнению, должны были давно себя изжить. Мы готовы и в этом случае противодействовать незаконным операциям.
Как считаете, санкции за нарушение "антиотмывочного" законодательства достаточны?
Дмитрий Скобелкин: Да, вполне.
Еще вопрос: раз криптовалюты, видимо, будут все-таки не запрещены, а введены в правовое поле, возможно ли в принципе их так отрегулировать, чтобы они не использовались для отмывания?
Дмитрий Скобелкин: Мы считаем, что это возможно. Безусловно, сложности в установлении эмитента криптовалюты и фактическая анонимность платежей существенно повышают риски злоупотребления таким малопрозрачным инструментом.
Но включение криптовалют в орбиту законодательства - это наиболее правильный путь. Потому что когда даже самые сложные, рискованные вещи попадают в правовое поле, появляется возможность их контролировать. А если мы что-то не признаем, а весь мир этим занимается, то мы попадаем в уязвимую ситуацию, когда неясен даже масштаб бедствия.
Нужно четко отрегулировать возможность проведения операций с криптовалютой и ввести специальные механизмы, которые могли бы позволить нам все-таки понимать, какие риски в этой связи мы будем иметь. Пример такого подхода - недавно принятые Европарламентом изменения в Четвертую директиву ЕС о борьбе с отмыванием денег.
Дмитрий Германович, с конца июня ЦБ начнет рассылать по банкам данные "сомнительных" физических и юридических лиц, которые до сих пор были тайной за семью печатями ("Российская газета" писала об этом на прошлой неделе. - Прим. ред.). Наличие клиента в "стоп-листе" станет одной из причин, по которым банк может отказаться иметь с ним дело, подтвердив его "сомнительный" статус. Какой массив данных об отказах сразу получат банки?
Скобелкин: Для запуска информационного обмена банки получат сведения, которые накапливались с 1 января 2016 года. Мы, в свою очередь, будем смотреть, чтобы банки правильно обрабатывали полученную информацию. Рынок готовился к введению этого механизма достаточно давно, потому я надеюсь, что все успели подготовиться.
Изменения в "антиотмывочный" закон, которыми и предусмотрен обмен информацией между банками, Росфинмониторингом и нами, были приняты еще в конце 2015 года. С тех пор шла подготовка, чтобы норма заработала. Она, напомню, направлена на снижение риска вовлечения банков в операции, связанные с легализацией доходов, полученных преступным путем, и финансированием терроризма. Каждый банк, принимая на обслуживание физическое лицо или компанию, должен исходить из принципа "знай своего клиента" и на основе этого оценивать риски.
Обмен информацией - вспомогательный инструмент оценки риска, он будет работать совместно с другими факторами. И сам по себе факт отказа в обслуживании того или иного клиента одним из банков не может служить поводом для того, чтобы так же поступали и другие банки.
Механизм выглядит следующим образом: банки направляют сведения об отказах в Росфинмониторинг, оттуда они поступают к нам, в Банк России, а мы, в свою очередь, доводим данные до кредитных организаций. Мы завершили подготовительную работу, и такая схема заработает уже в конце июня.
Сколько физических и юридических лиц уже попали в базу данных об отказах?
Скобелкин: Пропорция примерно следующая: на тысячу счетов - менее одного отказа. На более чем 825 миллионов открытых счетов пришлось 5 тысяч случаев расторжения договора банковского счета, 270 тысяч отказов в проведении операций и 500 тысяч отказов в заключении договора банковского счета.
При этом крупные банки действительно активно вводят в действие свои информационные системы, которые позволяют вычислять клиентов, занимающихся сомнительными операциями. Но - подчеркну - речь идет именно о клиентах, в отношении которых есть подозрения в том, что они, например, занимаются незаконной обналичкой, в том числе через фирмы-однодневки. То есть у добропорядочных компаний и граждан проблем с открытием счета и проведением операций быть не должно. А если у банка все-таки возникнут вопросы, клиент на них ответит и развеет сомнения.
Насколько может увеличиться число отказов, когда начнется информационный обмен?
Скобелкин: Мы не видим причин для роста количества отказов, тем более резкого. Кстати, и сейчас есть множество случаев, когда не связанные друг с другом кредитные организации, расположенные в разных регионах, принимают идентичные решения.
Так, например, совсем недавно буквально за пару дней семь разных кредитных организаций отказали в открытии счета одному и тому же лицу. Это показывает, что банки могут самостоятельно разобраться, что в действительности представляет та или иная организация и почему коллеги воспользовались правом отказа.
Мы тем не менее подготовили банкам рекомендации, как правильно работать с информацией, и перед началом обмена доведем их до кредитных организаций. Это позволит снять возможные вопросы. Хочу подчеркнуть: списки будут непубличными.