Как освободить слепнущего в украинском СИЗО сторонника ДНР
- Сделайте хоть что-нибудь! - умоляла она.
Сама Галина Мурзина сделала все, что могла, даже совершила поездку по украинским тюрьмам, но вырвать сына из плена ей не удалось.
Три года СИЗО
Во время событий в Мариуполе в мае 2014 года, когда нацгвардия пошла на штурм горотдела милиции и открыла огонь по гражданским, Виктор был ранен. Пуля раздробила ему висок, а ее осколки остались в голове. Ослепшего на один глаз Виктора арестовали и около года выбивали показания в СБУ. Вышибли зубы, сломали ребра. Доведя побоями до бессознательного состояния, силовики вставляли ему в пальцы ручку и заставляли подписывать бумаги.
- На Витю навесили тяжелые статьи. Написали 27 томов дела, но все оно оказалось сфабрикованным. Когда начались суды, задержанные ребята отказались от выбитых показаний. А больше доказательств их вины нет. В результате Витя оказался в подвешенном состоянии в мариупольском СИЗО. Посадить его не могут, отпустить тоже. Судья призналась, что если отпустит Витю, то ее саму посадят, - рассказывает Галина Мурзина.
Мать обращалась за помощью в Красный Крест, ООН и ОБСЕ. Когда судьбой Виктора заинтересовались в международных организациях, его перестали бить. Но из-за того, что на сына начали давить, угрожая расправой над родными, Галине Васильевне пришлось уехать из Мариуполя в ДНР, бросив все имущество. В камере у Виктора воспалился единственный здоровый глаз. Он видит все хуже, оставшиеся в голове осколки пули причиняют сильную боль, а из-за неправильно сросшихся ребер трудно дышать. Единственная надежда матери - это обмен пленными по формуле "всех на всех", но Киев не выполняет Минские договоренности. В качестве одной из отговорок украинская сторона сообщила об отказах от обмена со стороны заключенных. Чтобы процесс не увяз окончательно, требуется верификация, подтверждающая эти отказы. И Галина Мурзина вызвалась участвовать в этой процедуре.
На той стороне
В составе делегации ДНР она отправилась в долгую и небезопасную поездку по украинской территории в сопровождении сотрудников СБУ. Охраны не было. Передвигались тайком, чтобы не привлекать внимание прессы и националистов.
- Мы проехали семь тысяч километров и побывали в 19 украинских областях. Было ли страшно? Об том не думали. Хотелось только поскорее провести верификацию и сдвинуть застопорившийся процесс с мертвой точки, - говорит Галина Васильевна.
Мариупольское СИЗО, в котором находится Виктор, одно из первых пенитенциарных учреждений, в которых побывала группа верификации. Мать, не видевшая сына уже около двух лет, надеялась взглянуть на него хотя бы одним глазком. Все-таки когда в ДНР приезжала Надежда Савченко, ей разрешили побывать в камерах пленных украинских силовиков. Но Галине Мурзиной не дали свидания. Сказали: "Вы приехали с другой миссией". Оказавшись буквально в нескольких шагах от Виктора, она так и не встретилась с сыном. Даже прихваченные из дома гостинцы пришлось передавать по описи.
- Нас водили на территории, а из-за решеток смотрели ребята. Мне думалось, что и мой Витя где-то там, - едва сдерживает слезы Галина Мурзина. - На всю жизнь запомню металлический лязг дверей. А в некоторых тюрьмах еще и собаки кидаются на ограждения.
Это была долгая, изматывающая и безрадостная дорога. СИЗО, тюрьмы, решетки. Мариуполь, Бердянск, Запорожье, Кривой Рог, Каменск, Днепр, Кировоград, Николаев, Одесса, Винница, Тернополь, Ивано-Франковск, Львов, Ровно, Житомир, Бердичев, Киев, Чернигов, Сумы, Полтава, Артемовск... Опросы проводились в присутствии сотрудников СБУ и под видеозапись, поэтому "отказники" не особенно откровенничали. Но все-таки жаловались, что летом в камерах жарко, а зимой трудно согреться.
- По одному из списков мы должны были опросить 73 человека, заявивших об отказе от обмена. 48 человек заполнили наши анкеты. Из них шесть не подтвердили свой отказ и изъявили желание пойти на обмен. Может быть, если бы мы встречались без сотрудников СБУ, таких было бы больше. Двое вовсе сказали, что не знают, как попали в список "отказников". В основном от обмена отказались те, кому осталось отсидеть небольшой срок. Многие говорили, что боятся преследования своих семей. А два человека сказали, что не считают себя в чем-то виновными и намерены добиваться оправдания. Некоторые из "отказников" желали остальным ребятам, чтобы обмен состоялся, а один даже целовал нам руки. Сказал, что благодарен нам за нашу миссию, - рассказывает Галина Васильевна.
Восьмерых человек из списка, как заявили в СБУ, уже освободили. Но, судя по полученным справкам, их просто перевели в другое место заключения. Также в списке оказались люди, которые находились под домашним арестом и под залогом. Лично пообщаться с ними не позволили - дали только номера телефонов. Причем до некоторых оказалось невозможно дозвониться.
Остался еще один список "отказников" из 159 человек, которые, по данным украинской стороны, были освобождены. Но при этом неизвестно было, ни где они проживают, ни по каким телефонам с ними можно связаться.
- А ведь были случаи, когда человека освобождают условно, он выходит из здания суда, а его уже ждет автозак. "Свободного" забирают снова, увозят в подвалы СБУ, и оттуда он уже не подает весточки. В общем, верификация не состоялась, а значит, обмен пленными снова затягивается, - сокрушается Галина Мурзина.
Интервью из-за решетки
Корреспонденту "РГ" удалось связаться с Виктором по телефону. Каким образом и с чьей помощью - это не важно. Виктор подтвердил, что проблемы со зрением у него усугубляются:
- Мой единственный глаз видит все хуже. Зрение сильно упало, пропала резкость, повысилось внутриглазное давление, обострились боли. Здесь плохое освещение, стресс. Мне дают таблетки, но ими не вылечишься. Нет возможности получить квалифицированную помощь или хотя бы установить верный диагноз. И такие проблемы не только у меня.
- Какая обстановка в камере?
- Приходится приспосабливаться, а где нужно - отстаивать свои права. Если дать слабину, быстро сломают. Поначалу было тяжело, сейчас полегче. Я ведь уже старожил. Остальные ребята приезжают-уезжают, а я здесь три года. Мы, политические, стараемся поддерживать друг друга и никому не мешать, поэтому нас особо не трогают. К тому же у нас есть негласное правило - политику не обсуждать. Так что в целом ребята ко мне относятся нейтрально. Есть такие, которые сочувствуют, помогают, делятся медикаментами.
- А какой режим содержания?
- Днем выделяют час на прогулку. Это время проводим примерно в такой же камере, как наша, только в ней вместо потолка решетка. Давит, конечно, морально, когда над головой небо в клетку. Нужно свыкнуться с этим, принять и все равно выходить на свежий воздух. Постоянно находиться в четырех стенах, где на человека приходится по два квадратных метра, тяжело. Но и к этому можно привыкнуть, если есть надежда. У меня она есть. Я вижу, что нас не бросили, за нас борются. И пытаюсь переубедить тех, кто думает иначе.
- Что еще помогает вам не сломаться?
- Поддержка мамы, друзей. Я понимаю, что близкие люди в меня верят. Поэтому не могу впасть в уныние и разочаровать их. Еще в тяжелые моменты успокаивает мое давнее хобби - рисование. Успокаивало, вернее. Я рисовал, пока видел глаз. Теперь это сложно. Ребята, кстати, когда узнали, что я рисую, попросили сделать наколки. Попробовал - получилось.
- А что вы любите рисовать для себя?
- Сюжеты о событиях в Донбассе, ополченцев. Около 40 таких рисунков у меня забрали. Тогда я нарисовал себе двуглавого орла и флаг ДНР и добился, чтобы их оставили. С этим долго боролись, но потом решили оставить все как есть и не трогать меня.
- Невероятно! Ваша мама рассказывала, что у вас есть даже георгиевская лента.
- Да, я ее не снимаю с руки. На суд с ней езжу.
- А надзиратели?
- Поначалу были недовольны, теперь махнули рукой.
- Вы находитесь в заключении три года. Что-то изменилось в вас за это время?
- Я многое переосмыслил. Причем так кардинально, что не узнаю себя прежнего. Раньше я не углублялся в политику, меня волновали только свои заботы. Теперь я понял, что многое упускал в жизни. Не понимал, насколько важны история, воспитание, культура, связь поколений. Сейчас пытаюсь наверстать. Много читал, пока позволяло зрение. Стараюсь общаться с разными людьми, которые попадают в камеру. Еще я понял здесь, насколько сильной может быть пропаганда. У нас постоянно работает телевизор, и люди зомбируются буквально на глазах. Они меняются до неузнаваемости.
- Вы сейчас не можете читать и рисовать, а телевизор в камере используется для пропаганды. Что вам остается? Аудиокниги?
- Недавно слушал аудиокнигу "Искусство войны" китайского философа и военачальника Сунь Цзы. Но у меня забрали наушники, поэтому дослушать до конца не удалось.
- Как вы видите свою жизнь на воле?
- У меня сейчас много времени для того, чтобы мечтать и размышлять об этом. Есть огромное желание уехать куда-нибудь в деревню, где мало людей, и просто побыть в тишине, рядом с родными, успокоиться, прийти в себя. Но первоочередная задача - поправить свое здоровье, чтобы приносить пользу обществу. Я хочу жить в ДНР. Если удастся восстановить зрение, надеюсь, мои навыки еще пригодятся. Я ведь раньше работал промышленным альпинистом.
- Виктор, а что вам чаще всего снится в камере?
- Бескрайняя степь, и я бегу по ней. Хотя нормальный сон здесь - непозволительная роскошь. В камере постоянный шум, дискомфорт, эмоциональные нагрузки. Спокойного отдыха нет. Обычно просыпаешься уже в стрессовом состоянии, и сны запоминаются редко.
"Господин Президент Франции! Пишет вам простая женщина, мать. Мой сын пленный. Каждую ночь я вижу его бледное исхудавшее лицо с черной повязкой на глазах. Один глаз совсем не видит. Второй воспалился.
Господин Макрон! Вы президент свободолюбивой страны. Я учила историю и помню, как сражалась за свою свободу Франция. Мой Витя тоже защищал свою Правду и свободу своего выбора. Разве справедливо держать в тюрьмах людей, которые любят правду и свободу? И не жестоко ли держать в переполненных камерах больных людей?
У Вас вся жизнь впереди и впереди долгое президентство. Начните его с доброго благородного дела - помогите освободить моего сына и других пленных из тюрьмы".