Среди авторов - имена, составившие славу советской монументальной пропаганды. Многие из них (Вера Мухина, Сергей Коненков) сами участвовали в реализации знаменитого плана ленинской монументальной пропаганды. Многие вошли в историю искусств как непревзойденные мастера скульптурного портрета. Скажем, Льва Толстого иначе и представить невозможно, кроме как старцем с насупленными бровями "козырьком", каким запечатлела его Анна Голубкина. А вот, например, бюст большевика Сольца, которого называли в свое время "совестью партии", так и не был нигде установлен, хотя скульптор Сарра Лебедева выполнила его необычайно выразительно - издалека он похож на Эйнштейна.
Вообще портретов вождей мирового пролетариата или героев революции на выставке не так много, как ожидалось. Есть великолепная голова Бакунина, есть роскошный фрагмент несохранившейся статуи "Рабочий, разрывающий цепи" (обе работы Бориса Королева). Но в целом эта выставка направлена не столько на осмысление идеологических задач 20-х годов, сколько на оценку художественных поисков и находок российских скульпторов.
Поразительно, как чутко "орсовцы" сумели уловить язык нового времени. Эти крепкие рыбачки, узбечки, ударники труда, спортсмены и моряки-краснофлотцы станут эмблемой советской действительности. И очень быстро - через 7-10 лет - окажутся в ссылке, потому что подчеркнутая выразительность форм будет признана советскими критиками "формалистическими изысками", противоречащими нормам соцреализма. Всего четыре выставки успело провести "Общество русских скульпторов" между 1926 и 1931 годами.
- На самом деле, удивляться этому не приходится, - говорит куратор выставки Любовь Славова. - Ведь многие "орсовцы" начинали еще на рубеже веков, они разделяли поиски авангардистов (например, Борис Королев был родоначальником кубизма в скульптуре), а после учились в Европе у лучших мастеров того времени. Так, Анна Голубкина поехала в Париж к Родену только за тем, чтобы услышать его приговор: если скажет, что все хорошо - она будет заниматься скульптурой и дальше. Мастер не только восхитился ее произведениями, но и предложил ей поработать в его ателье ассистентом.
Интерес к архаике, к новаторству через возвращение к истокам оказался очень плодотворным путем. Всматриваясь в женские торсы работы Веры Мухиной, так и видишь, как из этих упругих, нарочито корявых, мощных ног, ягодиц, плеч впоследствии "вырастут" хрестоматийные "Рабочий и колхозница".
Невозможно определить: то ли само время выдвинуло новых персонажей с их огрубленными народными лицами, то ли художники, утомленные декадансом Серебряного века, искали красоту в непривычных гармониях.
Так или иначе, но скульптурные лица, представленные в экспозиции "орсовцев", заставляют изумиться. Как необычно, почти любуясь уродством неправильного скуластого лица и раскосых глаз, запечатлела поэта Валерия Брюсова художник Нина Нисс-Гольдман. Впрочем, она и себя не пощадила в "Автопортрете". Но ее суровый, почти мужской облик, западает в душу, как редко какая гламурная красавица.
Точно так же запоминается и портрет Маяковского работы Дмитрия Цаплина. Не "агитатора, горлана-главаря" видим мы в этом образе, а упрямого, трудного подростка с хулиганскими замашками. Между прочим, портрет этот выполнен в материале, состав которого автор сохранил в тайне: ему хотелось создавать работы, похожие на ваяния древних египтян.
Эксперименты с материалами диктовала еще и элементарная бедность. В экспозиции можно видеть работы, явно вырубленные из фрагментов каких-то обломков зданий. Здесь на обратной стороне барельефа сохранился какой-то прежний фриз, там - прочитываются остатки колонны… Но не эти исторические подробности составляют прелесть экспозиции. Она - в том, как срифмовали участники "ОРСа" свое и наше время.