В соцсетях обсуждают интервью фотографа Данилы Ткаченко - лауреата World Press Photo и Премии Кандинского. Он путешествует по России и фотографирует жизнь отшельников. Драпирует заброшенные храмы в специально пошитые "костюмы". Поджигает заброшенные дома в глухих деревнях - именно этот проект он назвал "Родина".
Журнал "Родина", к этому проекту отношения не имеющий, публиковал много репортажей из мест, где нет дорог и где есть заброшенные дома и старинные храмы. Но нигде и никто не додумался их сжигать или маскировать под арт-объекты.
От села Крохино на Белом озере в Вологодской области, которое разрушили, а затем затопили при строительстве водохранилища в 1960-е, осталась только церковь.Она, наверное, уже превратилась бы в кирпичную крошку, если бы не волонтеры.
- Хотим сохранить стены, которые еще живы, приезжаем сюда несколько раз в году и проводим консервацию, - объясняла Анор Тукаева, которая руководит благотворительным фондом "Крохино".
Тоже ведь искусство, хоть тут и обходятся без арт-изысков. Вот только премий волонтерам никто за это не дает. Да они к ним и не стремятся - лишь бы стены выстояли. И оставались памятником сотням затопленных деревень, сел, монастырей и даже городов.
Сергей Шихуцкий из заонежской деревни Кондобережской создал календарь в одной из соцсетей - каждый день публикует его фото на фоне видов своей деревни, жителей которой можно пересчитать по пальцам.
Сергей часто навещает заброшенные дома нежилых окрестных деревень, часовни. Чтобы проверить, целы ли, поправить покосившуюся дверь, сделать фото. Многие из этих домов уникальной архитектуры. Так Шихуцкий хочет привлечь людей в Заонежье. "Нужно, чтобы они увидели все вживую, приезжали сюда хотя бы в отпуск", - говорит он.
Но кто-то заброшенные дома, как выяснилось, проверив, сжигает.
- Конечно, это по-русски: взять и на хрен сжечь. Нелогично и неправильно, но я и не претендую на какую-то правильность, - объясняет в интервью colta.ru Ткаченко.
...Нелогично, кажется, но Василий Родионов вернулся из Австралии в Приморье, на Родину его предков. И больше четверти века живет с женой, детьми и внуками в крохотной деревне Хмыловке.
А жители деревни Поперечка в Архангельской области отказались покидать свою Родину. Оказавшись отрезанными от остального мира, они на свои средства ремонтируют и содержат ветку узкоколейки.
Там же, в архангельской глуши, в селах Большая и Малая Нисогора на реке Мезени, где в этом году строили поморский карбас по старинной традиции, жизнь оживает летом. Правда, половина изб, бревна которых на северном солнце светятся какой-то нереальной серебряной сединой, все равно забыты. Но не прокляты. Еще висят занавески за окнами, еще бурьян не добрался до высоких окон, еще прямят шею деревянные кони на крышах… Вот запылают-то, если подпалить!
Но пожарники до этих мест еще не добрались. Деревянную церковь с удивительными окнами в пол и видом на реку, здесь восстановили. А в одной из оставленных изб устроили музей.
- Дак, изба без хозяина осталась. Мы и решили музей сделать, - объяснял нам Федор Шарухин, один из тех, кто приезжает на Родину летом. - Собрали по всей деревне старую утварь, принадлежности всякие, мебель.
Ткаченко признается, что вся эта "трухляшечка" - письма, фотографии, старые газеты и журналы, оставшиеся в покинутых избах, - его сначала захватывают. А потом он расстается со всем этим "радикальным образом".
У Ткаченко много других фото - есть целая серия заброшенных объектов. Они нестандартные, захватывающие. Но жечь дома, даже кем-то оставленные, - это жесть. И это ненормально - ощущать крылья за спиной от того, что никто не остановит. А сами избы, как древние старухи, доживающие век в одиночестве, с раскрытым от ужаса беззубым ртом, даже "Вечную память" себе не прошамкают.
Из таких деревень, которые теперь доживают, достаивают, догнивают, вытягивали жилы коллективизацией. Ликвидировали как "неперспективные населенные пункты". Затапливали, а прежде сжигали подчистую. И многие вроде Клавки и Петрухи из распутинской Матёры из-за этого не горевали - наоборот, сами готовы были подпалить "отцову-дедову избу", чтобы получить компенсацию. Теперь все не компенсации ради - для "ухода от реальности".
Ясно, что деревня - особенно та, что вдали от дорог, в глуши - уходит. Проваливаются крыши, гниют бревна, дома врастают в землю. Еще немного - и только по одичавшим садам с корявыми яблонями и угадаешь бывшие Новиковку, Пшеничниково или Завалы…
Пусть так. Только деревня не заслужила, чтобы кто-то над ней еще и надругался перед тем, как оплачут. Если будет кому оплакивать.