13 августа 2006 года, когда митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл освятил храм Святой Троицы, за Божественной литургией он рукоположил меня во иерея, я стал первым настоятелем Троицкой церкви в Пхеньяне. Освящение совпало с пятой годовщиной визита товарища Ким Чен Ира в Россию. По его распоряжению и в основном на деньги, выделенные правительством КНДР, возводился православный храм. Приснопамятный Ким Чен Ир сказал: "Мы можем сами выделить место под храм, но надо предложить русским, пусть на свое усмотрение выберут".
Мы с послом посмотрели много мест, а потом Андрей Карлов решил: пусть будет здесь, недалеко от реки Тэдонган, в районе Чонбек.
Он много времени и сил отдал строительству православной церкви.
Вечером на торжественном ужине по случаю Великого освящения храма митрополит Кирилл спросил его, венчаны ли они с супругой. И предложил на следующий день провести обряд венчания. Нынешний посол Александр Мацегора, друг Андрея Карлова, держал венец с ликом Спасителя...
А потом Андрей Геннадьевич по возможности приходил на воскресную литургию, случалось, стоял на утреннем богослужении. О чем были мысли его? Он всегда служил интересам народа - российского и корейского. И в Корее Андрея Карлова знали все - от мала до велика. Ведь в народе он был известен как близкий друг товарища Ким Чен Ира и на фотографиях в газетах, в документальной хронике они всегда стояли рядом...
В день похорон своего друга Александр Иванович Мацегора поднялся на звонницу. Колонны пыльные, ему дали перчатки - он отказался. Хотели помочь - отстранил всех, я сам! Медленно, торжественно и яростно бил в колокол. Весь Пхеньян слышал этот погребальный звон - скорбь по невинно убиенному, грусть и печаль по другу и товарищу.
Обаяние было магнетическим
Сергей Шерстюк, действительный государственный советник РФ 3 класса
В феврале 2002 года в пхеньянском аэропорту Андрей Геннадьевич встречал делегацию дальневосточного полпреда Константина Пуликовского. Психологи говорят: мнение о человеке формируется в первые 40 секунд. Было заметно, что Карлов не стремился понравиться, вел себя естественно, без напыщенности. Но его обаяние было каким-то магнетическим - он мгновенно вызывал симпатию.
В его представительной фигуре сквозила энергия и легкость. Я отметил это еще и потому, что сам прихрамывал, подвернул во Владивостоке ногу и ходил с тростью. Казалось бы, кому какое дело. Но Андрей Геннадьевич поинтересовался, что случилось...