Поделиться
Пьесу уже переводили в музыкальный жанр для фильма "Секрет ее молодости" с Людмилой Гурченко; само присутствие дивы переместило смысловые акценты в зону шикарного шоу, фильм не отнесешь к этапным. Надеюсь, новой версии либреттиста Константина Рубинского и композитора Владимира Баскина суждена более долгая жизнь - по крайней мере, она того заслуживает. Премьера в постановке Екатерины Василёвой состоялась в Новосибирском музыкальном театре - так теперь именуется Театр музыкальной комедии, потому что в спектакле, который закончится торжеством Ангела Смерти, не до смеха.
Адаптируя весьма запутанную, перенасыщенную генеалогией пьесу для музыкальной сцены, драматург хотел, чтобы словам было тесно, а чувствам просторно; это спектакль состояний, он открыто эмоционален и потому динамичен. Диапазон - от лирики, гротеска и эксцентриады до пафоса и яростного отчаяния. Стилистика музыки вырастает из плотных, насыщенных симфоджазовых звучаний в роскошной, я бы сказал, оркестровке с обилием ярких, запоминающихся мелодий и острых синкоп, азартно, но четко исполняемых даже в сложных ансамблях - профессиональная выучка вокалистов впечатляет. Сценография Софьи Кобозевой - нагромождение ящичков архивариуса, способное, вращаясь, обозначить и городок, и поезд, и любовное ложе и даже крематорий - выдержана в изумрудно призрачных тонах, иногда озаряемых кровавым багрянцем. Костюмы выражают не время и не его быт - скорее характеры и пристрастия: тореро - и в старости тореро, страсть к самолетикам останется с героем и в пору первой любви. Много символики - иногда громоздкой и, сказать правду, плохо читаемой. Много эротики - чуть намеченной, сумрачной, обреченной. Время от времени возникают дивные ансамбли - совершенно бродвейского уровня по музыке и по отточенной хореографии (Ярослав Францев).
Прима театра Елизавета Дорофеева в роли Эмилии создает образ мерцательный: ее героиня и хороша и одновременно инфернальна, в ней смешались ослепительная молодость и немощная дряхлость, в ней есть подземная, мрачная, взрывная энергетика. Перед нами трагедия личности изверившейся, уже все на свете пережившей и бьющейся в попытках найти в себе хоть искру еще живого чувства. Трагедия, исход которой читается как избавление. Из партнеров я бы особо отметил обаятельную лирическую пару юных Янека и Кристины, которые по-разному хороши в обоих составах (Никита Воробьев - Евгения Огнева и Антон Лидман - Анна Ставская).
Судя по этой премьере, Новосибирский музыкальный сегодня - театр сильный, уверенный в себе и в любви своих зрителей. Порадовало редкое теперь сочетание современного подхода к репертуару (здесь ставят много мюзиклов) и верности лучшим традициям оперетты. Большинство театров спешат от них отречься, изжить даже намеки на родство мюзикла с опереттой, до предела размыть такое понятие, как актерские амплуа. Вот и нет больше новых Яронов, Мареничей, Водяных - актеров, способных взрывать зал одним появлением на сцене, уже первой модуляцией голоса. Здесь - есть. Когда на сцену явился Александр Выскрибенцев в роли престарелого - согбенного и скрюченного - торреро Гаука-Шендорфа, в зал словно вбросили бикфордов шнур: все сразу напряглось, накалилось в веселом ожидании. Мы получили блистательный гротескный номер, который и наслаждение доставил, и отлично вписался в ткань спектакля, ничуть из него не выбивался, не выглядел архаичным: талант не бывает старомоден, он всегда только неотразим.
Новосибирский музыкальный принадлежит к разряду так называемых "директорских театров": здесь нет главного режиссера, а роль худрука выполняет Леонид Кипнис - один из опытнейших театральных менеджеров страны. В России это уже сформировавшаяся тенденция, у нее есть великолепные результаты: вспомним успехи "Московской оперетты" или Екатеринбургского театра оперы и балета. Директор определяет репертуар, приглашает постановочные команды, предлагает свой вариант распределения ролей, от него зависят лицо театра и его атмосфера. Профессиональный актер и театровед, Кипнис пришел на пост более двадцати лет назад, с той поры театром завоевано много наград, включая "Золотые маски".
Как вы ищете баланс между прошлым жанра и поисками будущего?
Леонид Кипнис: Есть постулат: театр живет традициями, а развивается - экспериментом. Каждый год мы обязательно ставим одно классическое произведение. И так реализуем возможности наших солистов, окончивших консерваторию и обладающих серьезными вокальными дарованиями. А многие пришли из театральных институтов - их мы ориентируем на мюзикл. Но это единая труппа. В музыкальном театре артист должен быть универсальным: играть драму и комедию, петь и хорошо двигаться, владеть танцем и микрофоном. Поэтому наши актеры обязательно ходят на уроки по речи, хореографии, пластике… Консерватории этому все еще не учат - они заточены на человека у рояля. А вот ребята, которые в нашем театре проходят хорошую актерскую школу, потом пригождаются везде, в том числе и в Новосибирском оперном.
В вашем репертуаре преобладают мюзиклы... На оперетту хуже ходят?
Леонид Кипнис: На нее идет более возрастная и более образованная публика. Для большинства молодых классическая оперетта - это что-то с другой стороны вечности. Они тянутся к новым формам мюзикла. Два года назад мы сделали очень необычный проект - фолк-рок-мюзикл "Тристан и Изольда" французского композитора Алана Симона. Это симбиоз разных музыкальных стилей: нашему балету пришлось учить ирландские танцы, в симфонический оркестр ввели рок-группу, волынки, продольную арфу, кельтские народные инструменты… В создании спектакля участвовал сам композитор, для премьеры он привез солистов из Италии и Австралии. Этот проект не имел прецедентов в России…
Почему же его не показали на "Золотой маске"?
Леонид Кипнис: Эксперты не заинтересовались. У меня давнее ощущение, что спектакли нашего жанра в конкурс отбирают люди, у которых, возможно, прекрасное консерваторское образование, но к оперетте и мюзиклу они относятся скорее снисходительно. Как учат в консерваториях: "Будешь петь плохо - пойдешь в оперетту!".