В Мультимедиа Арт Музее открылась выставка Федора Семенова-Амурского

Выставка Федора Васильевича Семенова-Амурского "В садах моего воображения" в Мультимедиа Арт Музее (МАММ) вполне могла бы оказаться третьей частью проекта "Модернизм без модернизма", вторую "серию" которого, посвященную художникам "ленинградской школы", как раз представляет Московский музей современного искусства (ММОМА). Искусство Семенова-Амурского идеально вписывается в предложенную модель отечественного "модернизма без модернизма".

Выпускник ВХУТЕМАСа, куда он приехал поступать по путевке комсомола из Благовещенска, Семенов-Амурский учился на графическом факультете во второй половине 1920-х, когда там преподавали Владимир Фаворский, Петр Митурич, Николай Купреянов… Школа Фаворского противостояла и академическому подходу с ее "педантичным рисованием изолированного предмета", и традициям "Мира искусства", и "натурализму".

Семенов-Амурский, похоже, применил "код Фаворского", применил прежде всего к живописи обожаемых им Сезанна и Матисса, Ван Гога или Дерена. Достаточно взглянуть на его интерпретацию "Акведука" Сезанна, написанную в 1947, или "Озеро, затянутое ряской" (1949), чтобы понять¸ как страстно занимал его диалог с постимпрессионистами. Художник не имел шанса выставить эти работы; впрочем, и без выставок в 1948 году Семенов-Амурский был переведен из членов Союза Художника в "кандидаты" - за "формализм". Ни выставок, ни заказов; единственная работа, которая еще оставалась, - ретушера в Большой советской энциклопедии. Единственная мастерская - комната в коммуналке, где они с женой Елизаветой Измайловной, поэтессой, живут, работают, пишут, читают...

Впрочем, для них искусство и было жизнью. Почитать выступление Семенова-Амурского на своей выставке ЦДРИ в 1970-м году, так покажется, что он был счастливейшим из смертных. Вот он рассказывает о своей картине: "Называется она "Как бы мне хотелось жить в этой природе". Это слова Елизаветы Измайловны. Она мне сказала: напиши мне такую природу, в которой бы я засыпала вечером и просыпалась утром. И я старался, старался. И я нарисовал эту природу. Вот такая хорошая подсказка навела меня на мысль, что и в нашем искусстве нужно сделать так, чтобы там хотелось быть. Если бы этого не было, жизнь была бы просто хомутовая да оглобленная".

Даже по этому определению жизни - "хомутовая и оглобленная" - можно оценить чувство слова, которым щедро одарен художник. Истоки его словотворчества - в народной стихии языка, не замутненной официозом новояза. На нынешней выставке рукописи художника столь же важны, как живопись и графика. В них оживает несуетный мир мудреца и поэта, мир почти буколической идиллии в духе Горация - и это в эпицентре ХХ века. Собственно, именно этот идиллический мир, в котором "хотелось бы жить", где человек существует не между молотом и наковальней, а между природой и искусством, оживает и в графике и живописи Семенова-Амурского.

Этот мир, очевидно, не пересекается с современностью. И это принципиально для художника. На выставке есть удивительная фотография 1928 года, где третьекурсник ВХУТЕМАСа Федор Семенов предстает на фоне барельефа на античную тему, в белоснежной рубашке с узким галстуком… Волевое скуластое лицо, сосредоточенный взгляд, напряженная поза, выдающая энергичную собранность… В этом снимке есть строгость, аскетичность и четкий посыл. Чего нет, так это и намека на "искания эпохи": ни тебе геометрии супрематизма или конструктивизма, ни революционных лозунгов, нет даже знаковых инструментов профессии - кисти, карандаша или циркуля, как у Эль Лисицкого. Вместо этого - барельеф, на фоне которого голова студента обретает черты скульптуры. Наш герой явно апеллирует к вечности, а не к драмам и трагедиям современности. Он создает идеальный образ жреца искусства. А на другом групповом снимке он даже не прочь полушутя примерить роль атланта.

В новую эпоху атланты были обречены на судьбу Дон Кихотов. Тем не менее, опыт Семенова-Амурского, если не художественный, то этический, оказался важен для нового поколения. Несмотря на то, что первая его выставка состоялась только в 1967 благодаря усилиям Петра Капицы в Институте физических проблем АН СССР, несмотря на "приватный" образ жизни, Семенов-Амурский, никогда нигде не преподававший, оказал огромное влияние на самых разных художников. Среди них такие мастера, как Игорь Шелковский (именно благодаря ему состоялись выставки Семенова-Амурского в Париже, уже после смерти художника, и сейчас в Москве), Борис Орлов, Дмитрий Александрович Пригов, Ростислав Лебедев, Александр Максимов, Павел Ионов…

Семенов-Амурский говорил о себе как о художнике, "ставшем на плечи предшественников". Используя его любимую метафору, можно сказать, что он таки стал одним из тех атлантов, на плечи которых могло опереться новое поколение мастеров.

*Это расширенная версия текста, опубликованного в номере "РГ"