Владимир Высоцкий. Добрый вожак

На протяжении почти трех десятилетий журналист Николай Андреев собирал и изучал все, что выходило в печати о Владимире Семеновиче. Результатом работы стала выдержавшая два издания книга "Жизнь Высоцкого". Андреев не считает себя классическим биографом, но уверен, что сумел понять, почему Высоцкий остается современником даже тем, кто родился после его ухода...

"Рвусь из сил и из всех сухожилий..."

- Настоящих буйных мало, Николай?

- Не сказал бы. Иногда кажется, даже перебор, если оглянуться на историю России. Были периоды, когда они вдруг выскакивали наружу, и тогда стране приходилось несладко. Достаточно вспомнить 1917 год. И раньше такое случалось. Степан Разин, Иван Болотников или Емельян Пугачев начинали буйствовать, и Россию трясло как в лихорадке.

Система во все времена не была заинтересована, чтобы смутьяны возникали и высовывались, поэтому играла на опережение и аккуратненько рубила буйны головушки. То, что сумели построить большевики в двадцатом веке, идеально работало на решение задачи. Все, кто не вписывался в прокрустово ложе, обрекались на ссылку, гибель, забвение.

Но вечно так продолжаться не может. Со временем напряжение нарастает, и финал всегда один - взрыв, революция, потрясения. В подобные моменты на авансцену опять выходят буйные. Их главная проблема - они умеют громко кричать, произносить зажигательные речи, но не обучены систематически заниматься одним делом, их шатает из стороны в сторону.

Сейчас кое-кто пытается "косить" под буйных, но, во-первых, исполнители не справляются с ролью, во-вторых, в обществе нет запроса на них. Уже лет двадцать я живу не в Москве, а в маленьком городке Чекалине Калужской области и наблюдаю народ, что называется, вблизи. То, что может прокатить в столице, в глубинке исключено. Там люди заняты совершенно другими проблемами, им явно не до безумств.

- А Владимир Семенович, на ваш взгляд, был буйным?

- Он стал вожаком, минуя эту стадию. Высоцкий выразил в песнях и стихах то, что созвучно мыслям и чувствам многих. Для этого ему не пришлось буянить, достаточно было наблюдать, слушать, запоминать. Да, Высоцкий совершал выходящие за рамки привычных стандартов поступки и делал это не только под воздействием алкоголя или наркотиков, но безрассудным его назвать трудно. Голову он не терял.

Хочу сразу подчеркнуть: мои выводы основаны не на личных впечатлениях, а на воспоминаниях людей, хорошо знавших Владимира Семеновича. Мне довелось встретиться с ним лишь дважды, но и в тех эпизодах мы не общались, я наблюдал за Высоцким со стороны.

В первый раз он, по сути, исполнил роль "свадебного генерала" на дне рождения моего приятеля. Думаю, Владимира Семеновича пригласили в качестве подарка виновнику торжества. Он не пил, не пел, посидел вместе с гостями за столом, через час вежливо откланялся и ушел.

- Это какой год?

- Примерно 1975-1976. Да, возникло ощущение, что рядом находится неординарный человек, но не скажу, будто все косились в его сторону, ловили каждое слово и взгляд. Нет, шли обычные застольные разговоры. Тогда селфи не придумали, а просить автограф никому в голову не приходило. Кстати, во многих воспоминаниях (может, даже во всех) четко прослеживается мысль: Высоцкий не старался выделиться в компании, не тянул одеяло на себя. Да, ему демонстрировали уважение, но не было такого, чтобы усаживали в красный угол и молились словно на икону.

Вы, должно быть, помните, как выглядели обычные московские интеллигентские посиделки в те годы: собирались, у кого квартира ближе к центру и площадью поболее, хозяйка готовила нехитрую еду - никаких особых разносолов или напитков. Люди шли, чтобы поговорить, поспорить.

Еще раз я увидел Высоцкого в квартире у Михаила Шатрова, известного драматурга. Я тогда пробовал силы в сочинительстве, две мои пьесы шли на сцене театров юного зрителя, и я посещал семинар Шатрова. Мы плотно общались, я бывал дома у Михаила Филипповича. А жил он на Малой Грузинской улице, где и Высоцкий. Владимир Семенович периодически по-соседски захаживал к Шатрову. Вот и в тот мой приход неожиданно заглянул, принес стопку исторических книг, которые брал почитать. У Михаила Филипповича была хорошая библиотека, включавшая в том числе зарубежные издания, эмигрантские. Шатров оставил меня на кухне, где мы беседовали за чаем, попросил подождать и вышел в комнату. Я не прислушивался к разговору, улавливал лишь обрывки фраз. Владимир Семенович расспрашивал о конкретных исторических сюжетах, Шатров отвечал. Потом гость взял несколько новых книг и отправился к себе.

Вот, собственно, и всё.

Правда, я видел большинство спектаклей Таганки с участием Высоцкого. Ценил Владимира Семеновича как актера, хотя и не скажу, что ставил на первое место.

К сожалению, ни на одном концерте Высоцкого мне не довелось побывать. О чем страшно жалею. Пару раз звали на выступления, но в последний момент всё срывалось из-за работы. Я тогда трудился в "Комсомольской правде". Знаете, как бывает у журналистов: где-то что-то случилось - и вперед! Редакционные задания часто сваливаются на голову внезапно. Помню, знакомая позвала в Дом архитектора на концерт Владимира Семеновича, я очень ждал этот вечер, но - не повезло. Уехал в командировку...

К слову, странно, что Высоцкий ни разу не выступил в "Комсомолке". Видимо, не приглашали. Думаю, он вряд ли бы отказывался. На так называемые четверги в "Голубой зал" приходили почти все советские знаменитости - от Гагарина до Тарковского с Кончаловским. А Владимира Семеновича не было. Чье-то упущение, которое уже не исправишь...

"Меня к себе зовут большие люди..."

- А почему вы решили писать книгу о Высоцком? Даже не так: почему вы решили, что имеете право писать о нем?

- Отвечу. Но сначала, если позволите, небольшое отступление.

"Жизнь Высоцкого" - часть трилогии, в которую также входят "Жизнь Горбачева" и "Жизнь Сахарова". На мой взгляд, именно эти три человека, их судьбы наиболее полно отражают то, что происходило в России и с Россией в последней четверти двадцатого века. Такой, знаете, срез эпохи, когда через малое лучше видишь и понимаешь большое.

Начинал я с академика Сахарова. Великая личность! Вряд ли кто-то станет с этим спорить. Поразительно другое: с момента ухода Андрея Дмитриевича в 1989 году прошло много времени, а книг о нем издано очень мало. Вышло лишь три сборника воспоминаний. Один выпустили друзья Сахарова к его шестидесятилетию, когда он сидел в ссылке в Горьком. Еще две книги датированы ранними девяностыми годами. Не густо, прямо скажем.

Мне казалось, об Андрее Дмитриевиче прекрасно могли бы написать Даниил Гранин или Юрий Рост, бывавший дома у академика, общавшийся с ним. Но не сложилось.

Правда, издательство "Молодая гвардия" в серии "Жизнь замечательных людей" выпустило книгу известного популяризатора науки Геннадия Горелика. Я внимательно прочел ее и, откровенно говоря, сильно разочаровался. Из 440 страниц лишь шестьдесят посвящены Сахарову. Все остальное - история развития физики в России и Советском Союзе, рассказ о создании атомной бомбы... Ну и так далее. Нет ни слова о политических взглядах Андрея Дмитриевича, о его правозащитной деятельности.

Это придало мне уверенности и даже смелости. Я решил писать о Сахарове, рассказать именно о нем.

- Прекрасно! Но о Высоцком издана масса книг, его биографию изучили, кажется, на просвет.

- Согласен. О Владимире Семеновиче опубликовано бесчисленное количество текстов, только у меня дома на полке стоит более семидесяти разных изданий. В Интернете - еще больше. Счет идет на сотни.

Есть среди них и биографии. Но часть - откровенно желтые. Знаете, весь этот набор - бабы, наркотики, пьянки-гулянки... В "ЖЗЛ" выходила книжка Владимира Новикова, профессора-литературоведа, академика словесности, члена Союза писателей. Он знаком с Никитой Высоцким, Вадимом Тумановым, имел доступ к семейным архивам, другим материалам. Но и эта книга, не скрою, мне не понравилась. Во-первых, написана очень скучно. Во-вторых, выбрана странная форма: разговор ведется как бы от имени Высоцкого, что само по себе не внушает доверия. Владимир Семенович - мощнейшая фигура, а в тексте выглядит каким-то мелким, суетливым. И третье: Новиков много места уделил разбору поэзии Высоцкого. Безусловно, это тоже важно и нужно, но все-таки биография - не литературоведческая работа, не стоит ее перегружать деталями, которые не слишком понятны и интересны широкой аудитории.

Словом, я много прочел о Высоцком, но не нашел того, что удовлетворило бы меня как читателя. И тогда родилась идея писать как бы для себя, искать ответы на вопросы, которые так и остались не до конца раскрытыми.

- В чем разница?

- Я хотел показать человека в контексте эпохи, дать почувствовать атмосферу, дух времени. Это важно. Ведь даже издан двухтомник, в котором дотошно восстановлена хронология основных событий, вех в жизни Владимира Семеновича. Где и когда учился, в каких фильмах снимался, куда ездил на гастроли... Расписан день за днем, чуть ли не час за часом. Но за сухими фактами сложно разглядеть, что именно происходило с Высоцким в тот или иной момент, как ему жилось. Про хрущевскую оттепель или брежневский застой я знаю не понаслышке, поэтому посчитал, что нужно не отделять героя от привычной ему среды, а оставить внутри. Как, собственно, и было. Владимир Семенович не жил в замке из слоновой кости. При всей бешеной популярности он оставался земным. С вытекающими отсюда плюсами и минусами, достоинствами и недостатками.

Пример. 9 июня 1968 года в газете "Советская Россия" появилась критическая статья "О чем поет Высоцкий". Вот несколько цитат: "Быстрее вируса гриппа распространяется эпидемия блатных и пошлых песен, переписываемых с магнитных пленок... В них под видом искусства преподносится обывательщина, пошлость, безнравственность. Высоцкий поет от имени и во имя алкоголиков, штрафников, преступников, людей порочных и неполноценных". Да, это звучало грубо и оскорбительно. Но если бы сегодня кто-нибудь написал нечто подобное в адрес - условно - Стаса Михайлова или Григория Лепса, звезды шоу-бизнеса и бровью не повели бы в сторону щелкоперов и бумагомарак. Отмахнулись бы как от назойливых мух. В крайнем случае подали бы в суд иск о защите чести и достоинства, который, скорее всего, выиграли бы.

В советское время все обстояло иначе. Такая публикация могла поставить крест на карьере артиста, что называется, перекрыть ему кислород. Высоцкий прекрасно это понимал и отнесся к "наезду" максимально серьезно. Он письменно обратился к заведующему отделом пропаганды ЦК КПСС Владимиру Степакову и попытался объяснить, что его неправильно поняли, и песни он поет хорошие. Мол, а то, что писал и пел раньше, были поиски жанра, лабораторные опыты...

Казалось бы, где - Высоцкий, а где - Степаков? Сегодняшней молодежи трудно понять, какая была эпоха, а Высоцкий прекрасно знал, что за система ему противостоит. Даже человеку с мощным характером и свободолюбивой натурой приходилось подчиняться определенным правилам, чтобы не быть раздавленным.

Это я и попробовал показать в книге. Вот почему у меня не биография, а рассказ о жизни.

"Он был чистого слога слуга..."

- Самозванцем себя не чувствовали?

- Мне хватает ума не ставить знак равенства между собой и Владимиром Семеновичем. Уже говорил вам: приступая к работе, решил, что буду писать как бы для себя. Когда рукопись была закончена, отнес ее в издательство. Мне сказали: "Оставляйте, посмотрим". Через месяц получил ответ, что на рынке нет спроса на книги о Высоцком. Решил проверить через свою страницу в Фейсбуке и спустя десять дней... собрал с помощью подписчиков 274 тысячи рублей, которых хватило на первое издание.

Я прекрасно отдавал себе отчет, что фамилия Андреев ничего не говорит массовому читателю. Даже рядом с Высоцким. Завоевать доверие и вызвать интерес аудитории я мог лишь качеством текста.

В итоге пришлось печатать дополнительный тираж, заказы поступали со всей России, из Франции, Германии, Южной Кореи, Австралии, Канады...

- Как думаете, Высоцкому понравилась бы ваша книжка, Николай?

- Подозреваю, ему было бы все равно. Он вряд ли нуждался в чьих-то оценках или интерпретациях фактов биографии. Владимир Семенович и интервью давал крайне редко, а когда делал это, ограничивался общими словами, рассказом о предстоящих гастролях Таганки. Дежурные ответы на стандартные вопросы. Почти не говорил о песнях и стихах, тем более о личном. Лишь однажды чуть приоткрылся в разговоре с журналистами Lietuvos rytas из Вильнюса. Прибалтика и тогда была не вполне Советским Союзом...

- Его записывали на телевидении.

- Изредка. Как-то "Кинопанорама" пыталась посвятить передачу его творчеству. Записали несколько песен, Высоцкий что-то коротко сказал, но до эфира дело не дошло - запретили. Нет, на советском телевидении ему не удалось высказать то, что накопилось на душе. Было только одно сравнительное пространное интервью - Валерию Перевозчикову с пятигорского телеканала. "Кем бы хотели стать, если бы не стали Высоцким? К какому недостатку относитесь снисходительно? Что не прощаете людям?..." Ну и так далее.

В этом и трудность биографов - они пытаются домысливать за героя. Я же ставил перед собой задачу - избегать личных оценок, не выражать своего отношения.

- Удалось?

- Абсолютно беспристрастным быть нельзя, но я старательно подчищал субъективность.

- Смогли понять Высоцкого?

- Нет. Конечно, нет! Это фигура непознаваемая. Думаю, интерес к Владимиру Семеновичу потому так долго и держится, что люди разгадывают его. Ведь с момента смерти прошло без малого сорок лет, почти столько, сколько Высоцкий прожил на свете. Выросло несколько поколений тех, кто никогда не видел его живым и знает лишь по фильмам, записям, книгам.

Много было кумиров, которые, казалось бы, должны остаться в веках, но проходили считаные годы, и вчерашние герои отступали на задний план, о них потихоньку забывали. К примеру, Булат Окуджава. Тоже ведь масштабная личность, яркий и самобытный поэт, точно выразивший время. Вспомните: и песнями в его исполнении заслушивались, и сами их пели. Конечно, Булата Шалвовича и сегодня чтут, но прежняя слава, согласитесь, ушла. И это не вина Окуджавы.

А вот Высоцкий ничего не потерял, его имя было и остается манифестом.

И он пришел... Собственно, и не уходил.

- Хотя есть у Владимира Семеновича и "Притча о правде и лжи", написанная в подражание Окуджаве.

- Да-да!

Кстати, многие по-прежнему недооценивают поэзию Высоцкого. Честно готов признаться, что долго принадлежал к их числу. Для меня он был поющим поэтом. Лишь в процессе работы над книгой по-настоящему смог понять, насколько его стихи самодостаточны и хороши.

В первом издании полностью привожу стихотворение 1972 года "Он вышел - зал взбесился", посвященное великому Святославу Рихтеру. Вот его финал:

На мой взгляд, это и есть поэзия высшей пробы.

Елена Цезаревна Чуковская, внучка Корнея Ивановича, интеллигент до кончиков ногтей, человек, выросший в семье, где был культ классической литературы, рассказывала мне, что тоже пребывала в плену излишне легкомысленного восприятия Высоцкого. Мол, бренчит актер на гитаре. Никогда не вслушивалась в слова. А тут вдруг прочитала стихи и восхитилась.

Видите, даже люди с четкими стандартами и критериями качества порой заблуждались на счет Владимира Семеновича.

Поразительно, но нынешняя молодежь, не заставшая Высоцкого, оказалась в этом смысле более чуткой и тонкой. Скажем, мои племянники - настоящие фанаты Владимира Семеновича, прекрасно знают его песни и стихи, находят в творчестве созвучие своим мыслям и настроению, хотя не жили в те годы, могут чего-то не знать, не понимать каких-то нюансов. Это не мешает им быть на одной волне с поэтом.

Время сейчас такое... как сказать?.. лживое, фальшивое, а Высоцкий не лгал на сцене и с экрана. Молодые это хорошо чувствуют.

"Если друг оказался вдруг..."

- Вы можете представить Владимира Семеновича восьмидесятилетним?

- Абсолютно нет. Как и Пушкина, Лермонтова или Цоя. Судьба каждому из них отмерила свой срок. Бесполезно пытаться заглянуть в закрытую комнату. У нас нет ключа от двери. Да и надо ли совать нос туда? Ответ для меня отнюдь не очевиден.

Я видел постаревших, а потом - и совсем старых Вознесенского, Евтушенко. Что в них осталось от трибунов, способных собирать стадионы? Наверное, жестоко так говорить, но ведь не только из песни слово не выкинешь. Правда не может быть удобной, она такая, какая есть...

У Высоцкого было предчувствие ухода. Строчки из последнего стихотворения звучат недвусмысленно:

Я слышал рассуждения, мол, что было бы, доживи Владимир Семенович до перестройки. Всего-то пять лет оставалось. Кто-то предполагает, что он пошел бы в народные депутаты, сделал политическую карьеру, как его приятель Станислав Говорухин. Не знаю, не уверен. Да, для Высоцкого не было бы проблемой выиграть выборы, но сомневаюсь, что он стал бы ввязываться в подобную историю. Вся эта мишура, суета - не про его честь. Он сторонился системы.

- С кем из окружения поэта вы общались?

- С Вениамином Смеховым, Валерием Золотухиным, Вадимом Тумановым, Юрием Любимовым. Хотел поговорить с Аллой Демидовой, к сожалению, не получилось. Она очень непростой человек.

- А кто прост?

- Согласен, все сложные. Тот же Юрий Петрович и в разговоре со мной не счел нужным скрыть, что не слишком ценил песни Высоцкого да и к артистическим талантам относился спокойно, без восторга. Чаще он использовал Владимира Семеновича как яркую заплатку на костюме. По сути, лишь в "Гамлете" у Высоцкого появилась возможность выразиться в полной мере. Безусловно, то был золотой век Таганки. В спектакле многое сошлось удачно. Прекрасная постановка Юрия Любимова, изумительная сценография Давида Боровского, гениальная игра Владимира Высоцкого и Аллы Демидовой. Даже вязаный Занавес стал важнейшим участником действия. Критики именно так и писали - с большой буквы.

Я лишь однажды попал на "Гамлета", но и это считалось великим счастьем. Билеты было не достать ни за какие деньги, люди ночами дежурили в ожидании, пока откроются кассы... Удивительный спектакль! До сих пор стоит перед глазами, словно только вчера его видел.

- Кто-то, кроме Демидовой, отказал вам во взаимности, не стал встречаться, Николай?

- С Иваном Бортником пообщались коротко, он уделил мне буквально минут пятнадцать. Не слишком разговорчивый товарищ, не любитель вспоминать. Кто мог бы по-настоящему много рассказать - Всеволод Абдулов. Ни строчки! А ведь дружил с Высоцким десятки лет! Именно дружил. Абдулов как-то делился переживаниями, что и рад бы написать о друге Володе, но не получается. Дескать, сажусь за стол, беру лист бумаги, смотрю на него и понимаю, что ни слова не могу выдавить...

Что поделать? Бывает. И не писалось человеку, и не рассказывалось.

Жаль...

- А ревность к Высоцкому со стороны кого-нибудь из собеседников вы почувствовали?

- Пожалуй, нет. Все-таки встречался с людьми состоявшимися, здравыми, обладающими развитым чувством собственного достоинства. Может, лишь у Золотухина что-то проскальзывало. Не скажу: зависть. Однако какая-то несправедливая нотка звучала. Хотя, казалось бы, Валерию Сергеевичу грех жаловаться. В то время как Владимир Семенович практически не получал ролей в кино, Золотухин купался в народной любви после "Бумбараша". Да и в "Хозяине тайги" его милиционер Василий Сережкин выглядел намного симпатичнее, чем бригадир сплавщиков Иван Рябой в исполнении Высоцкого. Но Золотухин понимал, что его влияние на умы не идет ни в какое сравнение с тем, которым обладал его партнер и коллега. Чужой успех пережить всегда трудно. Для этого нужно обладать благородством и широтой души.

Известен эпизод, когда Высоцкий прочел повесть Золотухина "Дребезги", впервые опубликованную, если не ошибаюсь, в журнале "Юность", пришел в театр и стал с открытым сердцем поздравлять товарища: "Валерка, ты гений, настоящий писатель!" Обратная картина не наблюдалась: Валерий Сергеевич скупился на похвалы в адрес Владимира Семеновича. Даже о "Баньке по-белому", рождавшейся фактически на его глазах, ничего не сказал... Нет, это не упрек и не осуждение с моей стороны - только констатация.

Думаю, Высоцкого не нужно ни с кем сравнивать. Он один такой. Самородок.

"Я до рвоты, ребята, за вас хлопочу..."

- Отсюда и бездонная неисчерпаемость его сюжетов.

- Можно долго и умно рассуждать, откуда Владимир Семенович их брал, где находил героев для песен и стихов. Он ведь с равной степенью убедительности говорил от имени разных персонажей, и всем им веришь. И трактористу, и моряку, и блокаднику, и летчику-истребителю, и даже самолету!

- Так откуда это в Высоцком?

- Думаю, ответ покажется вам банальным, но иного объяснения не вижу: он умел слушать людей, был внимательным и точным в мельчайших деталях. Если что-то его цепляло, по-настоящему заинтересовывало, не отпускал собеседника, пока не получал всю нужную информацию. Был готов расспрашивать часами.

В книге описываю эпизод, имевший место после выступления Владимира Семеновича на геологическом факультете Московского университета. По завершении концерта, как положено, пили чай в кабинете декана. Хозяева из вежливости стали рассказывать о кристаллах, показывать друзы. И вдруг гость "включился". Высоцкий дотошно задавал какие-то специальные вопросы о минеральных агрегатах, будто собирался завтра ставить научный эксперимент или уходить в экспедицию. Ему зачем-то это было нужно!

Поверхностный взгляд - не для него. По творчеству видно: жизнь и людей он знал хорошо. Собственно, поэтому Высоцкого слушают и продолжают ему верить.

Поразительно, но Владимир Семенович ни о ком никогда не произнес дурного слова. Ну да, в споре или в застолье мог бросить фразу сгоряча, остро и едко пошутить, но так, чтобы оскорблять кого-то в публичном пространстве, унижать, сводить счеты... Исключено! Хотя, сами понимаете, поводы, чтобы обидеться и достойно ответить, у него были.

Однажды сказал Нине Максимовне: "Мама, у меня тысяча друзей!" Мы с вами прекрасно понимаем, что такого количества быть не может, если к понятию "друг" подходить с высокими мерками. Но Высоцкий относился к людям открыто, не ждал подлости и удара. Он был невероятно добрым человеком. Почему-то в этом качестве его редко воспринимают, однако все обстоит именно так. Когда я поделился наблюдениями с Вениамином Смеховым, он сильно удивился, а потом согласился.

Высоцкий однажды сказал: известность мне нужна, чтобы помогать людям.

Как-то приехал в Киев, и знакомый пожаловался, что не может получить давно обещанную квартиру. А в советское время не было ничего более портящего отношения между людьми, чем жилищный вопрос. Об этом еще Воланд говорил. Владимир Семенович без лишних слов пошел к председателю киевского горисполкома и добился выделения квартиры для нуждающегося...

Директору Таганки Николаю Дупаку привез из Парижа теплые ботинки, чтобы раненная на фронте нога не ныла от мороза. Высоцкого не нужно было просить, он сам делал. И никогда не афишировал помощь. Таких историй - десятки, сотни, но они лежат не на поверхности. Я стал их обнаруживать лишь во время работы над книгой, а когда собрал вместе, поразился: батюшки, скольким людям Высоцкий успел помочь! Вот его почти афористические строки:

- О ком бы Владимир Семенович писал сегодня, как считаете?

- Не знаю. Не берусь гадать. Но не сомневаюсь, он нашел бы свою колею, не шел в потоке. Почему так думаю? В 1961м, когда в космос полетел Гагарин, Высоцкий не сочинил на эту тему ни строчки, хотя мог бы. Тогда вся страна бурлила! Зато через одиннадцать лет, когда Гагарина уже не было на свете, написал посвященное ему стихотворение "Я первый смерил жизнь обратным счетом", которое завершается так:

Дважды Герой Советского Союза Георгий Гречко, прочитав это, скажет: сформулировать подобное способен лишь тот, кто сам побывал в космосе.

Высоцкий десятилетия назад предвидел события, которые мы переживаем сегодня. Он написал:

К примеру, история с выступлением уренгойского юноши в бундестаге. Он сказал о немецких солдатах, что те погибли невинно, хотя "хотели жить мирно и не желали воевать". Трогательные слова. А вот отрывок из стихотворения Высоцкого о "мирном" немецком солдате, пришедшем на советскую землю:

Высоцкий много раз "прорывался" в наше время. Он знал историю. И бережно относился к прошлому. Особенно к памяти о войне. Не случайно брал книги у Шатрова.

Разве сказано не о сегодня?

- А "свалить", эмигрировать Высоцкий мог?

- Он еще в 1970-м ответил:

Вопрос был решен раз и навсегда: он здесь. А как иначе? Истинно русская натура! И его творчество за редким исключением посвящалось России. Хотя это слово в стихах и песнях Высоцкий употреблял крайне редко, буквально пару раз.

Удивительно, правда? Он умел выражать любовь к Родине, избегая пафоса и штампов.

"Не поставят мне памятник в сквере..."

- Не считали, сколько памятников стоит Владимиру Семеновичу по городам и весям?

- Несколько десятков. Фантастика! И практически все открыты, что называется, по зову сердца, а не по приказу начальства. Недавно ездил в Екатеринбург, где не только установлен памятник Высоцкому и Влади, но и работает прекрасный мемориальный музей. Пожалуй, лучше московского. Там много подлинных вещей поэта, включая его "Мерседес", театральную гитару и последнее рукописное стихотворение. В 2015 году в Париже проходил аукцион, где создатель музея и большой поклонник Высоцкого Андрей Гавриловский купил еще 37 лотов - иконы, картины, украшения, афиши, автограф... Уникальная коллекция!

Кстати, я был в музее в субботу и искренне поразился, сколько в нем посетителей. Много молодежи, что особенно приятно.

- Владимир Семенович останется в памяти, как думаете?

- Навсегда! Уверен.

Кстати, вы вот спрашивали, о чем писал бы Высоцкий сегодня... У него было много и остросоциальных, даже сатирических песен. Допускаю, и сегодня запросто могло появиться что-то типа "Письма рабочих тамбовского завода китайским руководителям". Песенка, скажем, в адрес МОК, решившего пустить наших спортсменов на Олимпиаду в Корею под нейтральным флагом. Но! Ключевой момент: критика и сатира Высоцкого никогда не были злобными. Злость в строчках есть, а злобы - нет. Проблемы и беды нашей страны не доставляли ему радости, он не злорадствовал. Владимир Семенович всегда болел, переживал за Родину.

Думаю, и сегодня он оказался бы с теми, кто за перемены. Однако совершенно точно - не ценой крови. Он был вожаком, но не буйным...