К концу 1966 года нас, сотрудников "Литературной газеты", собрал главный редактор - знаменитый Александр Борисович Чаковский (в просторечье Чак), лауреат, депутат и так далее, но, невзирая на тяжелый груз регалий, отличный газетчик - и объявил, что с нового года мы вместо трех раз в неделю будем выходить единожды. Но зато на 16 страницах, то есть станем первым "толстым" еженедельником в СССР на манер западных. (Недаром он к нам пришел как редактор тоже вожделенного для читающей публики журнала "Иностранная литература".)
Каждый отдел должен был дать в первые номера новой "Литературки" что-то самое-самое. Я отвечала за поэзию и предложила попросить стихи у Александра Трифоновича Твардовского, главного редактора самого читаемого из "толстых" журнала "Новый мир". И попросила Чака написать ему записку.
Чаковский, глядя на меня поверх очков в тяжелой роговой оправе, жевал неизменную сигару. Из высокопартийных кабинетов он отлично знал о начальственном неприятии автора "Василия Теркина" и руководимого им "идеологически невыдержанного" журнала. Уже по приказу ЦК КПСС были уволены заместитель главного редактора и ответственный секретарь в расчете, что и Твардовский хлопнет дверью. Но он держался, не давая погубить журнал.
Словом, пауза Чака была понятна. Все же газетчик победил в нем чиновника.
- Диктуйте...
Уже в XXI веке дочерями Твардовского был подготовлен и опубликован его "Новомирский дневник" - ярчайший документ общественной и литературной жизни века ушедшего глазами одного из самых блистательных его современников.
Запись 10.ХII.66, Пахра.
"В тот же день - записка Чаковского: не дадите ли что-нибудь в первые N новой "ЛГ"? Пожалуйста (посоветовался со своими: нам нельзя ничем пренебрегать). Дадут сноску - пожалуйста. Отобрал 4 штучки, в т.ч. "волки", и передал Гале, дочке С.Г. (моя мама Софья Григорьевна Караганова ведала в журнале поэзией. - Авт.), работающей там. Должно быть, откажутся".
На новомирской гранке с упомянутыми "волками" Твардовский написал: "Из записной книжки. Полностью цикл будет опубликован в журнале "Новый мир" - эта сноска и была непременным условием появления стихов в газете.
Передавая лирический цикл, он неожиданно для меня, сказал: "Только, если возможно, не по одному, а все вместе".
Cтихотворений оказалось пять (в дневнике значится четыре).
В момент верстки первого номера, когда я собралась отправиться к автору визировать материал, в моем кабинете появился Евгений Алексеевич Кривицкий - заместитель главного редактора. Из кармана он вынул вчетверо сложенный листок с машинописью стихотворения "Такою отмечен я долей бедовой" (в записке "волки"). "Вот. Вы ведь к Твардовскому едете, объясните ему". Мне было ясно, что сложенный листок побывал в бдительном ЦК КПСС. И нам обоим было ясно, что поэт подборку снимет.
Александр Трифонович сразу перечеркнул собственный развеселый портрет на полосе.
"Нет, нет, пожалуйста, никаких портретов". Он медленно читал про себя гранку, словно вслушиваясь в звучание стиха. Что-то ему не понравилось, и он внес правку.
Судьба стихотворения, положенного мною на стол рядом с газетной полосой, была ему очевидна без слов. Но все же упоминание неугодного власти "Нового мира" на страницах стремительно набиравшей и официальный, и читательский вес "Литературки" оказалось важнее авторских амбиций...
Первый номер еженедельника вышел в среду, 4 января 1967 года, вот с этими стихами Твардовского. До сего дня разобранными на цитаты. Ну кто же из пишущей братии если не повторяет, то думает про себя: "только б сладить со строкой".
Гранка же с авторской правкой Твардовского - как свидетельство взыскательности к себе большого поэта, но и как знак немилосердного времени в истории отечественной литературы - пролежала в нашем доме 51 год, чтобы теперь занять свое место в хранилище Государственного архива.