В феврале 2016 года В. Эрлихман на страницах "Родины" обратился к судьбе графа А.А. Аракчеева. А недавно в редакцию поступил еще один любопытный материал об Алексее Андреевиче, который характеризует его как преданного друга императора Александра I.
"Без лести предан" - эти слова стали девизом графа Аракчеева. Они же украшали фасад дворца в усадьбе Грузино, которую граф превратил в посвященный его благодетелям мемориальный комплекс. Порой почитание их памяти приобретало у Аракчеева экстравагантные формы - на грани обожествления. Особое место в этом своеобразном пантеоне занимал император Александр I. Аракчеев бережно хранил почти все, к чему в усадьбе прикасалась рука его державного друга. Теперь многие из этих реликвий хранятся в Новгородском музее-заповеднике.
Дом - музей
Подход у графа был поистине музейный: каждая вещь сопровождалась пространной аннотацией, в которой излагалась ее история. Любил Алексей Андреевич выступать и в роли экскурсовода, показывая гостям свой "музей" и подробно рассказывая об экспонатах.
Начинался осмотр с усадебного дворца, где в названной по цвету обоев Голубой гостиной останавливался во время своих визитов в Грузино император. Здесь и в других комнатах можно было увидеть диван, на котором царь почивал, "стул государев с подъемной машинкой для ноги", портфель, с которым граф на протяжении двадцати пяти лет ходил на доклады к императору. Здесь же, во дворце, хранилось несколько шкатулок: с письменными принадлежностями, которыми Александр I пользовался во время своего последнего приезда в 1825 г., с конвертами царских писем Аракчееву. Еще в одной хранилось материальное свидетельство первых дней дружбы Александра и Аракчеева, начавшейся, по словам последнего, в 1796 г.
Когда императрица Екатерина II находилась при смерти, бывший тогда цесаревичем Павел Петрович понял, что скоро взойдет на престол, и срочно вызвал верного ему Аракчеева из Гатчины. О том, что было после, Аракчеев рассказывал так: "Я скакал что было силы и весь в пыли явился к императору, - он меня принял самым ласковым манером, сказал мне: "Служи мне верно", - и, взяв меня за руку, подвел к Александру, вложил мою руку в его руки и сказал: "Будьте друзьями!" И мы всегда были друзьями. Александр, видя меня всего в пыли, сказал: "Верно, ты за скоростию белья чистого не взял с собою; пойдем ко мне, я тебе дам", - и тогда дал мне эту рубашку"1. Позднее Аракчеев "выпросил" эту рубашку у Александра, бережно хранил всю жизнь в специально изготовленной шкатулке и завещал себя в этой рубашке похоронить, что и было исполнено.
О пользе прожектерства
В самой маленькой шкатулке хранились четыре чугунные пули необычной яйцевидной формы. Их историю Аракчеев также подробно излагал своим гостям: "Я сохраняю эти пули для того, что человек не должен зазнаваться и помнить, что всегда может сделать глупость.
Вот в чем дело: в 1812 году, когда Наполеон приближался к Москве и страх был всеобщий, император Александр мне сказал: "Ко мне явился некто, предлагающий мне вылить подобные пули, наверно попадающие, дай ему средство делом заняться". Я, осмотрев пулю, позволил себе сказать: "Вы, верно, хотите похристосоваться с вашею армией и подарить каждому солдату по чугунному яйцу; поверьте, государь, этот изобретатель - обманщик: пуля по своей форме далеко и метко лететь не может!" На это император мне сказал: "Ты глуп!" Я замолчал, дал прожектеру средство что-то делать и забыл о том. Вскоре за тем император вновь меня призвал и сказал: "Явился человек, который хочет строить воздушный шар, откуда можно будет видеть всю армию Наполеона; отведи ему близь Москвы удобное место и дай средство к работе". Я вновь позволил себе сделать возражение о нелепости дела и вновь получил в ответ: "Ты глуп!" Прошло немного времени, как мне поднесли, что прожектер шара бежал; с самодовольным лицом предстал я пред императора и донес о случившемся; но каково было мое удивление, когда император с улыбкою сказал мне: "Ты глуп!" Тогда только мне все прояснилось: для народа подобные меры, в известных случаях, нужны; такие выдумки успокаивают легковерную толпу, хотя на малое время, когда нет средств отвратить беду. Народ тогда толпами ходил из Москвы на расстояние 7 верст к тому месту, где готовили шар; это было на уединенной даче, окруженной забором, куда внутрь никого не пускали, но народ, возвращаясь домой, рассказывал, что видел своими глазами, как готовится шар на верную гибель врагу, и тем довольствовался. Часто после того император со мною говорил об этом случае, удивлялся, что я в первый же раз его не понял, и я сознавался, что точно "был глуп", возражая намерениям, придуманным для спокойствия толпы"2.
Среди нескольких находившихся в доме бюстов Александра I особое внимание привлекал мраморный на серебряной тумбе "весом 3 пуда 4 1/2 фунта"3. Грани пьедестала украшали надписи: выдержка из письма Александра графу, знаменательные даты из жизни государя, даты его визитов в Грузино и грозное предостережение тем, кто осмелится "обратить на иное какое употребление" увесистое серебряное основание бюста, обещавшее кары в земной и загробной жизни4. Под стеклянным колпаком хранились часы из золоченой бронзы работы парижского мастера Ледюра. Ежедневно в момент кончины государя, в 10 часов 40 минут пополуночи, из-за раскрывающихся створок появлялся портрет Александра, и часы трижды играли "Вечную память". В одной из комнат на колонне под стеклянным колпаком хранилась царская фуражка.
Неподалеку от дворца находился деревянный летний дом с террасой, к чугунной решетке которой в 1827 г. была прикреплена памятная бронзовая доска. Текст на ней гласил, что именно на этом месте благословенный император изволил "часто кушать чай"5.
Памятники рукотворные и не только
Еще одним хранилищем александровских реликвий в усадьбе был собор святого Андрея Первозванного. Здесь также буквально на каждом шагу можно было увидеть напоминание об императоре. Был здесь его горельефный портрет из золоченой бронзы, под которым стоял такой же ковчег с собственноручным рескриптом императора Аракчееву после первого посещения усадьбы. На полях напрестольного Евангелия 1800 г. владелец усадьбы оставил подробное описание первого визита Александра в Грузино.
Еще одно Евангелие было изготовлено в 1833 г., ко дню открытия в усадьбе памятника императору. На полях Евангелия Аракчеев также оставил пространную надпись, переписав тексты нескольких документов, в том числе своего завещания о награде за лучшее сочинение по истории царствования Александра I. В завещании граф сообщал о том, что им положен в Государственный заемный банк билет на 50 тысяч рублей ассигнациями. Спустя ровно сто лет после кончины Александра I три четверти этой суммы с набежавшими процентами должны были стать наградой автору лучшей истории царствования. Право выбора таковой граф оставил за Академией наук. Объявление о конкурсе должно было быть напечатано в российских и зарубежных газетах после смерти Аракчеева и в 1915 г. - за десять лет до истечения срока. К 1 января 1925 г. претендовавшие на премию работы предполагалось доставить в академию, и 12 декабря, в день рождения Александра I, победитель должен был быть объявлен. Оставшаяся четверть предназначалась на издание 10 тысяч экземпляров работы (они должны были продаваться по себестоимости, "дабы и бедного состояния россияне могли иметь историю того государя, который возвеличил Россию и освободил от порабощения Европу"), а также на вознаграждения авторам второго по значимости труда и переводов первого на французский и немецкий языки. Этим планам не суждено было сбыться - в советской России капитал был национализирован, и премия никому не досталась.
Хранилась в соборе и "Новгородская ризница малинового бумажного бархата", включавшая облачения для священника и диакона и названная так "потому, что оный бархат находился в Новегороде на катафалке в соборе при провозе тела в 1826 году блаженной памяти покойного государя императора благословенного. В память оного на всей ризнице находятся его вензеля и то число и месяц, в который тело находилось на сем бархате"6. Одеяния богато украшены: на них золотом были вышиты вензеля покойного императора в венке, двуглавые орлы, опущенные вниз пары пылающих факелов, а также даты - "XI 19" (19 ноября - дата смерти царя) и "23-го февраля 1826го году" (дата пребывания в Новгороде траурной процессии с телом императора).
Собрание реликвий дополнял принадлежавший Александру I мундир лейб-гвардии Семеновского полка, который Аракчеев 23 декабря 1825 г. получил в дар от Николая I, а также весьма своеобразная святыня - шкатулка с частями гроба (кусок золотого галуна, шуруп, четыре медных гвоздика, "кусочек дерева"), в котором тело почившего императора было доставлено из Таганрога в Чесму. Там останки царя были переложены в другой гроб и отправлены в Царское Село. После смерти самого Аракчеева в собор из дворца была перенесена и шкатулка, в которой ранее хранилась подаренная Александром графу рубашка7.
"Красноречивее многих дееписаний"
Последним памятником (на этот раз в буквальном смысле), который Аракчеев успел воздвигнуть своему благодетелю, стал открытый 19 ноября 1833 г. перед собором монумент работы скульптора С.И. Гальберга, ученика много работавшего в Грузино И.П. Мартоса. Памятник был задуман спустя год после смерти императора, работы начаты в 1829 г.8 На гранитном пьедестале располагались три фигуры: Вера, Надежда и Милосердие, поднимавшие бюст императора. Милосердие при этом одной рукой короновало его сияющим небесным венком. За Милосердием был изображен пеликан, как символ чадолюбия и любви государя к народу. У подножия памятника восседали две фигуры: российский воин на опрокинутой мортире со щитом с гербом и девизом "подданного слуги покойного императора" и освобожденная Европа9. Любопытно, что в "Условии графа Аракчеева с пенсионером Императорской академии художеств Самуилом Гальбергом" был такой пункт: "Если русскому воину можно дать желаемое мною сходство, то слепок можно получить из Парижа, от бронзового мастера Ледюра, который делает мне столовые часы, у коих снятой с натуры находится воин"10. Однако скульптор сумел уклониться от портретного сходства с заказчиком, на которое тот недвусмысленно намекал. "Теперь я все сделал и могу явиться к императору Александру с рапортом", - писал Аракчеев одному из своих знакомых после открытия памятника11.
Но и это еще не все. Миновав собор и спускаясь к пристани на реке Волхов, гость усадьбы мог увидеть еще одно напоминание о пребывании Александра I в Грузино: "Под террасою, на которой мы пред тем были, сделан свод, или грот, в коем хранится та примечательная лодка, в которой император Александр, быв в приятном расположении духа, державными руками своими перевез через Волхов хозяина и обер-гофмаршала Толстого, сопровождавшего его величество. Время даст ей истинную цену, подобно челноку Петра I; станут нарочно приезжать сюда взглянуть на предмет, изображающий красноречивее многих дееписаний историю сердца великого Монарха. Нельзя не заметить, что свод делает честь архитектору Минуту своею легкостию и красотою"12. Вместе с лодкой хранились и весла, которыми воспользовался в тот раз император. Сопровождавший лодку текст завершался словами: "Да сохранятся на вечные времена сии драгоценные вещи, и да будет проклят всякий тот, кто осмелится истребить оные".
И все же грозное предостережение не помогло: уже к концу XIX века лодка была "без весел, сиденья и руля и совершенно сгнившая"13, а к началу XX века и сама лодка была утрачена "от небрежного хранения"14. Остатки же грота можно видеть в Грузино и сейчас.
Искренность или фальшь?
На современников такое преклонение перед памятью императора производило неоднозначное впечатление. Многие считали такое обожание фальшивым и наигранным. Однако были и другие мнения: "Не знаем, в какой степени способен он был ощущать радость, но скорбь чувствовал он сильно и этому чувству предавался с порывом и с глубоким постоянством. Все изъявления благодарной памяти его к почившим благодетелям, Павлу и Александру, носят отпечаток не только глубокой преданности, но и чего-то поэтического"15.
Как было в действительности, мы, вероятно, никогда не узнаем. Одно можно сказать точно - графу Аракчееву было за что благодарить своих царственных покровителей. Не обладая ни аристократическим происхождением, ни связями и покровителями в придворных кругах, он добился небывалых высот в карьере. И обязан этим он был не только своим незаурядным (хотя и противоречивым) качествам, но и покровительству двух императоров.
- 1. Языков А.П. Из воспоминаний о селе Грузине, имении графа Аракчеева в 1826 году // Русский архив. Вып. 9. М., 1869. С. 1468.
- 2. Там же. С. 1466-1467. Речь, по всей видимости, идет о предложенных фабрикантом Карлом Грейсоном чугунных ружейных пулях яйцевидной формы, а также об управляемом аэростате Франца Леппиха.
- 3. Опись движимого имущества, находящегося в большом каменном доме графа Аракчеева. 23 мая 1893 г. // Труды Пятнадцатого археологического съезда в Новгороде. 1911. Т. 1. М., 1914. С. 656.
- 4. Врангель Н., Маковский С., Трубников А. Аракчеев и искусство // Старые годы. 1908. N 7. С. 457.
- 5. Воспоминание об императоре Александре I // Памятная книжка Новгородской губернии на 1878 год. Новгород, 1878. С. 49.
- 6. Отдел письменных источников Новгородского государственного объединенного музея-заповедника. Ф. 17. Оп. 1. Д. 18. Л. 6.
- 7. Лашков Н. Андреевский собор села Грузино как хранилище исторических памятников эпохи императора Александра I // Труды Пятнадцатого археологического съезда в Новгороде. 1911. Т. 1. М., 1914. С. 327-328.
- 8. Врангель Н., Маковский С., Трубников А. Указ. соч. С. 453.
- 9. Лашков Н. Указ. соч. С. 325.
- 10. Переписка графа А.А. Аракчеева о сооружении в селе Грузине бронзового памятника покойному императору Александру Благословенному (с 1826 по 1834 год) // Новгородский сборник. Вып. I. Новгород, 1865. С. 42.
- 11. Император Александр I и его сподвижники в 1812, 1813, 1814 и 1815 годах. Военная галерея Зимнего дворца. Под ред. А.И. Михайловского-Данилевского и А.В. Висковатова. Т. 6. СПб., 1848-1849. С. 21.
- 12. Свиньин П.П. Поездка в Грузино // Аракчеев: свидетельства современников. М., 2000. С. 142.
- 13. Воспоминание об императоре Александре I... С. 42.
- 14. Лашков Н. Указ. соч. С. 319.
- 15. Вяземский П.А. По поводу записок графа Зенфта // Аракчеев: свидетельства современников. М., 2000. С. 360.
