Семьям Румянцевых и Матвеевых не очень повезло в истории. Обе остались в тени более известных дворянских фамилий. Даже Петр Александрович Румянцев-Задунайский (1725-1796) не заставил историков обратиться к подробному изучению его родословной. Попробуем приоткрыть занавес истории, рассказав о родителях фельдмаршала, людях весьма незаурядных.
Папа - русский д’Артаньян
Графский герб, составленный отцом полководца, имел латинский девиз: "Не только оружием" (Non solum armis) - яркое и образное выражение идеи служения Румянцевых Отечеству.
Александр Иванович Румянцев (1679/80-1749)1 был выходцем из дворянского рода, который, по преданию, происходил от нижегородского боярина Василия Румянца, "сыгравшего определенную роль в переходе Нижегородского княжества "под руку" Москвы при Василии I"2. Александр Иванович был сыном обедневшего костромского дворянина, стольника Ивана Ивановича. В юности отец фельдмаршала был записан в Преображенский полк. Петр Великий заметил его и приблизил к себе. Александр стоял на часах, а проходивший мимо царь "остановился, поглядел на него, спросил его имя, разговорился с ним и на другой день взял его в денщики, заметив ум и ловкость Румянцева"3. Доверие Петра его выдвиженец заслужил преданностью делу, честностью, исполнительностью, смелостью и ловкостью. Именно за эти качества Натан Эйдельман назвал Румянцева-старшего "российским д Артаньяном"4.
Александр Иванович был превосходным дипломатом и неплохим военным. В 1716 г. Петр доверил ему и П.А.Толстому секретное государственное дело - возвратить в Россию царевича Алексея. Толстой и Румянцев уговорили царевича вернуться домой, после чего в 1718 г. бывший денщик был пожалован чинами майора гвардии и генерал-адъютанта. В 1724 г. Петр направил Александра Ивановича чрезвычайным послом в Персию, а затем в Турцию. После смерти первого императора дела Румянцева-старшего шли с переменным успехом. В 1731 г. Анна Иоанновна решила назначить его главой Камер-коллегии, а он отказался, сославшись на неспособность к финансовым делам5. Этот поступок разгневал императрицу. Наказанием стала опала и ссылка Румянцева вместе с семьей в Казанскую губернию. Будучи затем прощен, он стал казанским губернатором. После русско-турецкой войны 1736-1739 гг. Александр Иванович вновь отправился посланником в Стамбул. При Елизавете Петровне после войны со Швецией он заключил ценный для России Абоский мир и в 1743 г. был возведен в графское достоинство.
В январе 1739 г. фельдмаршал Б.К. Миних написал отзыв о подчиненных ему в ходе войны с Турцией генералах. Там содержалась характеристика и на Румянцева, который "храбр и идет прямо на неприятеля; умен, хорошего обхождения с офицерами, имеет отличную память и большие сведения о внутреннем состоянии Государства... он любострастен, пьет охотно по утру чарку водки, а за обедом бокал вина; играет до полуночи, а встает поутру поздно... Он очень учтив, когда трезв, но вздорен и болтлив, когда пьян... Но как он был употреблен по Министерии, то и обращал все свои способности более на оное, нежели на военное искусство..."6
Интересно, что, по словам Миниха, Александр Иванович не знал "ни одного иностранного языка" и "при иностранной армии должен употреблять переводчика... что может иметь дурные последствия; и для него очень затруднительно"7. Однако достоверность этих сведений сомнительна - вряд ли множество заграничных миссий Румянцева удались бы при полной неспособности к языкам.
Мама - свой человек в царском окружении
Мать будущего героя Ларги и Кагула - Мария Андреевна - происходила из знатного рода бояр Матвеевых. Ее отец - известный в петровскую эпоху граф Андрей Артамонович Матвеев (1666-1728) оставил записки "Русский дипломат во Франции". Род Матвеевых был довольно молодым, но заметным при дворе. Еще более знаменит был дед Марии - Артамон Сергеевич Матвеев (1625-1682), женатый на шотландке Евдокии Григорьевне Гамильтон (Хомутовой). В возрасте 13 лет он был взят во дворец, воспитывался вместе с царевичем Алексеем Михайловичем и стал его другом, а впоследствии ближайшим помощником. Но главная заслуга Артамона Матвеева в русской истории оказалась случайной. Именно в его доме царь Алексей Михайлович познакомился со своей будущей супругой и матерью Петра Великого - Натальей Кирилловной Нарышкиной.
Андрей Артамонович получил превосходное образование в европейском духе, несмотря на то, что свои ранние годы вынужден был провести вместе с отцом в ссылке (в 1676 г. после смерти Алексея Михайловича Артамон Сергеевич был сослан в Пустозерский острог)8. Андрей Матвеев прекрасно знал латынь, разбирался в искусстве, истории, дипломатии. В его библиотеке, перешедшей к нему от отца, были книги на русском, французском, польском, немецком языках, а также несколько ценных рукописей. Андрей Артамонович стал послом России в Англии, Голландии и Франции и впервые сумел наладить отношения с Парижем.
Одна из дочерей Андрея от первого брака с Анной Степановной Аничковой - Мария Андреевна (1698-1788) свободно изъяснялась на иностранных языках, прекрасно танцевала, постигла европейские манеры. Всегда находясь в ближнем царском окружении, она имела сильное влияние при дворе. По легенде, ее красота и живость обратили на себя внимание Петра Великого, который увлекся ею и сделал своей любовницей9. Именно царь сосватал ее за Александра Румянцева, одарив жениха "многими поместьями"10.
Мария Андреевна достигла большого влияния при Елизавете Петровне, а затем и при Екатерине II. Французский посол граф Сегюр сообщал: "Не могу умолчать о старухе графине Румянцевой, матери фельдмаршала. Разрушающееся тело ее одно свидетельствовало об ее преклонных летах; но она обладала живым, веселым умом и юным воображением. Так как у нее была прекрасная память, то разговор ее имел всю прелесть и поучительность хорошо изложенной истории. Она присутствовала при заложении города Петербурга, и потому наша поговорка: стара, как улица (vieille comme les rues), могла вполне быть применена к ней. Будучи во Франции, она присутствовала на обеде у Людовика XIV и описывала мне наружность, манеры, выражение лица и одежду г-жи Ментенон, как будто бы только вчера ее видела. Она передавала мне любопытные подробности о знаменитом герцоге Мальборо, которого посетила в его лагере. В другой раз она представила мне верную картину двора английской королевы Анны, которая осыпала ее своими милостями; наконец, она рассказывала о том, как за ней ухаживал Петр Великий"11.
Зубастая кумушка
Марию Андреевну отличал волевой характер, настойчивость, умение убеждать. Даже Петр Александрович, ее сын, непокорный и упрямый военный человек, к советам матери прислушивался.
Немало подробностей уделено ей в записках Екатерины II. Графиня и статс-дама (с 1744 г.) Мария Андреевна Румянцева постоянно находилась при высочайших особах, сопровождала великих князей и императрицу в их путешествиях. Елизавета Петровна поручила ей заведовать двором принцессы Софии Августы Фредерики Ангальт-Цербстской. Мария Андреевна постоянно находилась при ней и ее матери, наблюдала за ними и докладывала обо всем императрице. Румянцева, по воспоминаниям Екатерины II, своими суждениями и докладами ухудшала отношения между Елизаветой Петровной и ее матерью ("сплетни кумушек, которые ухудшали дело"12). Графиня критиковала и саму Екатерину: "Я не избегла ни зубов, ни языка этой кумушки..."13
После свадьбы Екатерины Алексеевны и Петра Федоровича Румянцеву отослали от двора, в том числе и потому, что канцлер А.П. Бестужев-Рюмин не любил ее14. Но и далее Мария Андреевна продолжала пользоваться милостями Елизаветы. Графиня одновременно играла на нескольких "шахматных полях" при дворе. Вначале столь настороженно настроенная против будущей Екатерины II, она стала допускать с ней дружбу своей дочери Прасковьи. Вот что записала об этом императрица: "Так как я была бесхитростна, то привязалась ко второй дочери графини Румянцевой, ныне графине Брюс, которая была на два года моложе меня. Она спала очень часто по моей просьбе в моей комнате и на моей постели, и тогда все ночи проходили в том, что мы прыгали, танцевали, резвились и засыпали очень часто только под утро: так велика была возня, которую мы поднимали"15. Одна из редакций записок даже посвящена "другу моему, графине Брюс, рожденной графине Румянцевой, которой могу сказать все, не опасаясь последствий"16.
Екатерина указала еще одну черту характера Марии Андреевны: "Ко мне приставили самую расточительную женщину в России, графиню Румянцеву, которая всегда была окружена купцами..."17 Это мнение субъективно и связано с тем, что Екатерина II оправдывала собственную расточительность в начале своего пребывания в России ("Румянцева вовлекла меня в тысячу расходов..."18). Но Румянцева не прочь была поиграть в карты и делала это "с утра до вечера в передней или у себя, вставая со стула только за своею надобностью..."19 Шутили даже, что графиня умрет, тасуя карты20.
Став императрицей, Екатерина не стала вспоминать былые обиды и сделала в 1766 г. Марию Андреевну гофмейстериной. Поистине было бы странно и несправедливо отдалять от себя женщину, столь искусную в придворных делах. Кроме того, надо отдать должное Румянцевой - она не мучила и не изводила Екатерину Алексеевну и не делала на нее ложных доносов21.
Мария Андреевна достойна именоваться одной из самых выдающихся русских женщин XVIII столетия. Ее жизнь стала частью золотого века русской славы, отражением новых веяний в культуре и образовании России. Вполне уместны строки стихотворения Г.Р. Державина "На смерть графини Румянцевой":
Она блистала
Умом, породой, красотой,
И в старости любовь снискала
У всех любезною душой;
Она со твердостью смежила
Супружний взор, друзей, детей;
Монархам осмерым служила,
Носила знаки их честей...
Все сказанное убеждает в том, что в семье Александра и Марии Румянцевых не случайно появился на свет великий русский полководец. И не стоит говорить лишь о генетике. Сам образ жизни родителей, умевших опережать свое время и не гнуть спину перед опасностями, сформировал могучую натуру фельдмаршала.
1. Русский биографический словарь. СПб., 1918. Т. XVII. С. 460.
2. Буганов В.И., Буганов А.В. Полководцы XVIII в. М., 1992. С. 300.
3. Полевой Н.А. Русские полководцы или жизнь и подвиги российских полководцев от времен императора Петра Великого до царствования императора Николая I. М., 1997. С. 79-80.
4. Эйдельман Н. Из потаенной истории России XVIII-XIX веков. М., 1993. С. 54.
5. Меерович Г.И. Румянцев в Петербурге. Л., 1987. С. 12.
6. Отдел рукописей Российской государственной библиотеки. Ф. 255. Картон 2. Д. 19. Л. 1.
7. Там же.
8. Русский дипломат во Франции. Записки Андрея Матвеева. Л., 1972. С. 4.
9. Сухарева О.В. Кто был кто в России от Петра I до Павла I. М., 2005. С. 435.
10. Полевой Н.А. Указ. соч. С. 79-80.
11. Россия XVIII в. глазами иностранцев. Л., 1989. С. 337-338.
12. Записки императрицы Екатерины II. М., 2013. С. 43.
13. Там же. С. 57.
14. Там же. С. 498.
15. Там же. С. 57.
16. Там же. С. 1.
17. Там же. С. 219.
18. Там же. С. 264.
19. Там же. С. 229.
20. Там же. С. 662.
21. Там же. С. 490.