Сериал на выходные: "Трагедия в Уэйко" - ФБР против сектантов
Сидели себе в большом деревянном домике, никого не трогали, примус, как говорится, починяли. Как вдруг дядям из федерального агентства министерства юстиции США АТФ - специализирующегося, в частности, на контроле за оборотом оружия - понадобилось провести маленькую победоносную войну, чтобы им финансирование не урезали. И очень кстати подоспели данные о том, что у "Ветви Давидовой" с этим самым оборотом не все гладко. ATF послало своих агентов все получше разузнать, но один из них (Джон Легуизамо) сам чуть в сектанты не подался. Затем послали уже небольшую армию. Окружили. Слово за слово - началась обоюдная стрельба. По несколько человек с той и другой стороны полегло. А в здании-то не только миролюбивые давидовцы с винтовками, но еще женщины и дети.
Поднялась буча. На смену ребятам из АТФ приехали ребята из ФБР. Оцепили территорию, ввели режим "никого не впускать, никого не выпускать". И говорят: "Сектанты, выходите и сдавайтесь". Те им в ответ: "Сектанты не сдаются. И вообще, вы кто такие, мы вас не звали". Непродуктивная получилась беседа.
Для налаживания диалога приглашается спец по таким вещам (Майкл Шеннон), профессиональный переговорщик. Но сразу оказывается зажатым между рогами двух баранов - Дэвида Кореша и командования силовиков. Причем один из этих баранов явно сильнее и только и ждет подходящего момента, чтобы перебодать и растоптать другого. А другой, полагающий себя, что характерно, Агнцем Божьим (но не Иисусом, там все сложно), в принципе, не особенно-то и возражает, потому как все происходящее вполне соответствует его пророчеству.
Финал истории известен. Осада "Маунт Кармел" продолжалась 51 день и закончилась пожаром в здании со множеством жертв. Официальная позиция властей - они ритуально самоустранились. Есть и другая версия, более правдоподобная. Ее и придерживается сериал "Уэйко".
"Уэйко" сделали братья Даудл, Джон Эрик и Дрю, которые в 2006-м выстрелили отличным мокьюментари-хоррором "Пленки из Пукипси" - редкий случай, когда применение эффекта любительской съемки оправдано. И далее некоторое время продолжали окучивать жанр пугалками про зомби (дилогия "Карантин") и темные катакомбы под Парижем ("Париж: Город мёртвых"). А потом вдруг выпустили фильм "Выхода нет" про людей из т.н. первого мира, попавших в гущу военного переворота в стране мира третьего. Тоже в некотором смысле ужастик.
Как и "Уэйко". Сама ситуация, во-первых, довольно жуткая, тем более что - реальная, тем более что - отнюдь не из ряда вон. Во-вторых - неумолимо и неизбежно приближающаяся к катастрофе, что вкупе с локальными победами героя Шеннона (ему удается вывести нескольких детей, например) создает некое вялотекущее, но все же подобие саспенса. Напряжение усиливается вживлением драматургических конструкций: адепт-новичок взаимно влюбляется в одну из "жен" Кореша, по ту сторону оцепления плачут матери, а лучший друг и правая рука мессии, уступивший ему свою жену, пытается справиться с ревностью. Кто-то из них спасется. Но менее душераздирающей развязка от этого не станет.
Кевин Смит, рассказывая похожую, но выдуманную и гиперболизированную историю в "Красном штате", рассматривал противостояние государства и религиозной секты как частный случай аксиомы Эскобара. То есть не вставал ни на чью сторону, поливая из брандспойта мизантропии едкой жирной сатирой всех поровну, никому из персонажей не позволяя уйти сухим и чистым. Братья Даудл как будто тоже против всего плохого. Но американское государство через их оптику выглядит абсолютным злом, тогда как шероховатости и острые углы в общем портрете "Ветви Давидовой" сглаживаются. Что там у них за дела с оружием и зачем, толком не объясняется, а вопросы семейно-этического плана всплывают только в контексте драматургии. Подумаешь, подростки от взрослого мужика беременеют. Эти-то вон чего творят. И не поспоришь. Но осадочек остается.
С другой стороны, в том, что касается не картины в целом, а отдельных изображаемых объектов - конкретных персонажей, братья Даудл честно стараются быть объективными. Даже, казалось бы, одномерный характер сурового вояки, сыгранного Шеем Уигэмом, который понимает исключительно язык силы, в конце неожиданно раскрывается с новой стороны, получая свою убойную дозу трагедии. Однако это лишь усугубляет гнетущее чувство осознания невозможности иного исхода, кроме данного. Никто, по сути, не виноват, никто не хотел жертв. И никто не хотел уступать. Как там у Михалкова: в этой речке утром рано утонули два барана.