В Петербурге владелец картины ищет потомков солдата-художника

Это полотно, чуть потрескавшееся от времени и перепадов температуры, Анатолий Петрович Семьянинов хранит в своем маленьком домике в поселке Щеглово Всеволожского района как самую дорогую семейную реликвию. Ее написал в 1943 году раненый солдат, который лежал в Ленинградском госпитале в одной палате с Василием Алексеевичем Стругиным. Этот Стругин был мужем Марии Онуфриевны Стругиной (в девичестве Беляевой), тетушки Анатолия Петровича. Она доводилась двоюродной сестрой его матери.

Оба бойца, получившие тяжелые ранения, в госпитале сдружились. Но Стругину предстояла еще одна тяжелая операция - ампутация ноги, а его новоявленного приятеля выписали раньше. Как положено, дали после госпиталя "лечебный отпуск" сроком в несколько недель. Но где его провести, солдат, похоже, не знал.

- На родину ехать он почему-то не мог, - рассказывает сейчас Анатолий Петрович. - Короче говоря, в замешательстве был, где свободные дни провести. И тогда дядька - коренной ленинградец - предложил: а иди в нашу квартиру! Моя жена Маруся тебя приютит, обиходит. И адрес назвал: улица Моховая, дом 23, квартира 12.

Солдат так и сделал.

Остальной рассказ Анатолий Петрович основывает на семейных воспоминаниях. Стругины жили в коммунальной квартире, занимали одну комнату. Старший сын, Игорь, умер в первую блокадную зиму - ему шел тогда одиннадцатый год. Мария Онуфриевна жила с младшим сыном, Виктором, которому в 1943-м было шесть лет.

Сосед по квартире, который заведовал булочной на улице Пестеля, свел солдата с какими-то художниками. И тот выменял свои прекрасные серебряные часы фирмы Буре на холст, краски, кисти...

- Помню, как тетка ужасалась, когда это рассказывала: такую ценность - и не на еду, а на какие-то другие нужды потратить, - вспоминает Анатолий Петрович. - Она говорила, он вообще странноватый был, их постоялец. То и дело уходил в себя, сидел, уставясь в одну точку. Он как зачарованный бродил по набережным опустелого города. Но большую часть времени солдат проводил за писанием картины. Сам сколотил подрамник, который, смотрите, не повредился до сих пор, сам оформил раму из багета. И оставил подпись в углу - Л (или А?) Смыслов. Когда же тетушка спросила, что за пейзаж он изобразил, скупо ответил: "Это очень памятное мне место".

Судя по снеговым сугробам и могучим елям, пейзаж скорее сибирский или уральский, чем из средней полосы. Маленькая таежная заимка, лошадь в розвальнях, катящийся к закату сиреневатый зимний день... Может, автор сам был родом из тех таежных мест?

Отпуск кончился. Солдат вернулся на фронт. Василий Стругин выписался из госпиталя. Несмотря на ампутацию ноги выше колена и малоудобный протез, он всю оставшуюся жизнь проработал на абразивном заводе. А солдат Смыслов больше в гости к Стругиным так и не наведался. Погиб?

- У нас семья простая была, деревенская, - рассказывает Анатолий Петрович, рожденный в 1944 году. - А у тетки - более культурная: они городские, книжки читали, в театры-музеи ходили. А когда я впервые увидел эту картину, она меня просто ошеломила. Я сразу понял, что это что-то другое, не репродукция из "Огонька". Тетка, помню, даже ворчала: чем она тебя так приворожила?

После этого у Анатолия Петровича была еще долгая взрослая жизнь. Но сейчас, оставшись в одиночестве (он овдовел несколько месяцев назад), Анатолий Петрович все чаще обращается к картине Смыслова, которая так много сообщила когда-то его детской душе. Он мечтает найти родственников автора, скорее всего, погибшего на фронте. Хочет узнать подробности жизни солдата-художника.

Вдруг, прочитав эту историю, кто-нибудь узнает в ней своего близкого? И потомки двух солдат смогут встретиться...