В МАМТе показали спектакль "Дождь" Анны Терезы Де Кеерсмакер
Она торила свою дорогу будто бы легко и точно удачливо: в анамнезе два года учебы в школе Мориса Бежара "Мудра" (интересно, а где еще учиться танцу умной бельгийке конца 70-х?) и два года учебы в Школе искусств Тиш на Бродвее (а где еще умнеть выпускнице "Мудры"?). Вернувшись в Бельгию, сразу же поставила "Фазу. Четыре движения на музыку Стива Райха" и проснулась знаменитой. А потом уже случились своя труппа Rosas, приглашения в Авиньон, многолетняя резиденция в Королевском театре "Ла Монне", титул баронессы, постановки в Гранд-опера и прочие статусные вещи. Тут только добавить, что Де Кеерсмакер - играющий тренер, и полгода назад в Москве танцевала "Фазу" сама, лучше, чем ее коллега.
Дождь у нее не осенняя нудятина, а мудрый и легкий летний дождик. Поклонница формул как метафор, она выбрала для дождя спираль и сделала ее основой движений, нанизав в вихрь острые па, локти, ломаные кисти рук. Семеро женщин и трое мужчин перемещаются по сцене непрерывным потоком по будто случайным траекториям и к середине спектакля им вторит свободное передвижение музыкантов в оркестровой яме, приподнятой настолько, чтобы зритель мог его оценить. Движения ясны, бег и редкие поддержки академически безусильны и отделены от мира полукругом капель дождя - бахромой в величину занавеса (сценография и свет Яна Версвейвельда). Па идут непрерывным потоком, превращаясь в мультидвижение, в сплошной прыжок и висение в воздухе эдакой дисперсией - совершенно непонятно, как артисты выдерживают физически. Игра света прихотливо нарастает от телесно-розового к пурпурному, делая действо похожим на живой пиксельный экран, глаз не отвести. Нежданный и слишком человеческий в этой абстракции пинок в спину, вызывающий телесную волну, повторяется раз пять в новых комбинациях, меняя, как уверяют мудрые люди, весь макрокосм - темпоритм, градус, ощущение движения. Беглый центр тяжести позволяет заворачивать в спираль тела артистов и рисунок танца, и по нему обдуманно раскиданы красивые мелочи - вроде сцепившейся ступнями и синхронно упавшей в разные стороны пары.
Ближе к финалу синхронный дуэт мужчины и женщины будто сообщает синхронность остальным, и эпизод длит потрясающая по красоте мизансцена: вставшие в шеренгу танцовщики идут радиусом по кругу сцены раз, другой, и не сразу заметишь, как внутри ровной линии постоянно меняются местами человеки-элементы - как атомы в молекуле в затяжной химической реакции.
"Дождь" вживую с живым оркестром - один из лучших примеров кардинального отличия видео от спектакля: монитор расскажет о находках, но не передаст ни фона, ни сложных эмоций, едва осознаваемых и летучих не хуже дождевых капель. Поклон организаторам: если МАМТ держится курса на открытие темных зон в российском представлении о танце, то для "Черешневого леса" этот спектакль очевидно вне зоны пристрастий: тем важнее, что он подтвердил свое официальное имя "открытый фестиваль искусств".
Впрочем, по умолчанию даже продвинутая публика сочла, что бессюжетный "Дождь" смотреть сложно, непривычно, и 70 минут потока надо еще одолеть. А суровая, но лояльная Кеерсмакер, в 5 утра после премьеры улетавшая из Москвы, пришла перед спектаклем на встречу со зрителем (МАМТу не лень его привлекать и образовывать), где ангельски уважительно пыталась объяснить на пальцах, с чем ее "Дождь" едят. И хотя Шкловский уверял, что вкус свежей дыни не евшим ее объяснять бесполезно, зал внимал, хореограф формулировала, поток тек.
То, что она делает - эталон конвенционального искусства, веский и очень элегантный европейский ответ американскому постмодерну на его территории. Кеерсмакер удалось невозможное (в приближении разве что Триша Браун): вибрировать вместе с музыкой, а затем на этом нерве строить танец, уравновесив с ним сценографию. Так что у нее получается минимализм с вихрем эмоций, почти сентиментальный - насколько может быть сентиментален вдохновленный Стивом Райхом танцевальный текст и рациональный ум хореографа. Пуантализм, импрессионизм и другие нежности, казалось бы несочетаемые с рассудком минималиста, в "Дожде" смотрятся как самый органичный способ жить.
Послевкусие от спектакля как озоновый воздух после дождя - с физическим ощущением хода времени и природы вещей, чувством удовлетворенного беспокойства и радостью созерцания текучей воды, знающей, куда она проливается и зачем ищет путь в любых условиях.