"И свободнее вздохнуть, и пошире оглядеться..."

Скупка и обустройство

На природу потянулись небогатые дворяне, мелкие купцы и чиновники, творческая, научная и художественная интеллигенция, приказчики, торговцы и прочие городские обыватели. Ставшие свободными крестьяне, отправляясь из деревни в город на заработки, сдавали на лето свои избы под дачи. Многие налаживали дачное предпринимательство, "надстраивали вторые этажи, выводили на них балкончики, пристраивали наружные лестницы"¹.

Предприимчивые дельцы, почувствовав веяние времени, скупали земли, примыкавшие к городу и железной дороге; "некто Сегаль скупал по дешевке вокруг Петербурга земельные участки, дробил их на мелкие, продавал в кредит, также в кредит строил дома и дачи, облагая должников большими процентами"². Хватало и помещиков, которые, в отличие от чеховской Раневской, не считали предосудительным свои земли "разбить на дачные участки и отдавать потом в аренду под дачи"³. Например, имение князя М.С. Голицына с роскошным парком и купальней сдавалось под дачи ценою от 200 до 1300 рублей, а граф С.Д. Шереметьев с 1870-х годов начал сдавать под дачи окрестные земли в Кусково⁴.

Старинные барские усадьбы превращались в дачные местности.

Главенствующим принципом их обустройства стало удобное сообщение с городом по железной дороге.

"Грачи" и расценки

Дореволюционная дача - преимущественно съемное жилье. Содержать собственную могли лишь очень состоятельные люди. Потому многие горожане "держали постоянную связь с одними и теми же домовладельцами, снимая у них дачу из года в год"⁵. Самые нетерпеливые уже в марте бродили по заснеженным поселкам в поисках съемного угла, за что получили прозвище "грачи". Уже на станции их встречали бойкие домовладельцы - конкуренция была нешуточная, но и выбор богатый.

На рубеже веков дача с обстановкой из пяти комнат в Павловске обходилась в 300 рублей за сезон⁶; аналогичными были цены в подмосковных Малаховке и Тарасовке. Такой отдых могли себе позволить люди обеспеченные: чиновники высокого ранга, профессора университетов (месячное жалование ординарного профессора в среднем - 350 рублей, столько же получал депутат Первой Государственной думы).

В ближайших от Петербурга местностях цены на маленькие дачи в одну-две комнаты с палисадником колебались в пределах 25-50 рублей за лето⁷. "Дача в Боровичах, по Николаевской железной дороге, с кухней и ледником стоила 80 рублей за сезон", тогда как 4комнатная квартира в Петербурге стоила от 50 до 80 рублей в месяц⁸. Эти варианты были наиболее востребованы среди городской интеллигенции - врачей, учителей, адвокатов, лиц свободных профессий, основной массы чиновников.

В отдаленных деревнях малоимущим семьям можно было сговориться и за 5 рублей - только бы вывезти домочадцев на природу, где можно "и свободнее вздохнуть, и пошире оглядеться, а главное - непосредственнее соприкоснуться с живительными лучами солнца..."⁹. Ну а для студентов, конторщиков, молодых приказчиков и других одиноких горожан существовала возможность взять у дачников в субаренду комнату за 10-15 рублей.

Телеги и поезда

В мае крупные города пустели. Дачным переездом (в радиусе до 30 км) промышляли ломовые извозчики - телега могла выдержать до тонны груза. "По улицам тянулись ломовые подводы, нагруженные домашним скарбом: кроватями, мебелью, узлами, кухонными принадлежностями, игрушками, цветочными горшками. На макушке сидела прислуга и держала в руках кошку в кошелке или клетку с попугаем"¹⁰.

На отдаленные дачи переезжали поездами. "Когда находились дачники-попутчики, заказывали вагон совместно. Чем больше было таких попутчиков, тем дешевле обходилась перевозка вещей"¹¹.

При этом большинство горожан вели кочевой образ жизни, каждую весну съезжая со старой городской квартиры, а осенью нанимая новую. "На даче старались прожить как можно дольше (с апреля до начала октября), поскольку дача оплачивалась не помесячно, как квартиры, а за весь сезон"¹². Чаще всего дача была чуть не вдвое меньше городской квартиры, поэтому "лишнюю мебель приходилось сдавать в городе на хранение на специальные склады"¹³. К отсутствию привычного комфорта относились легко, щели в стенах и крыше были обычным явлением даже в дорогих домах.

Вспомним, у Горького: "Глупая дача. Устроены электрические звонки, а везде щели... пол скрипит..."¹⁴.

"Дачные мужья" и семьи

Для горожанина, "связанного делами по рукам и ногам и не имеющего возможности предпринять какое-нибудь большое путешествие"¹⁵, дача была единственной отдушиной. Только чрезвычайные жизненные обстоятельства могли задержать в городе семейство. Для сообщения с пригородами на летний сезон повсеместно пускали специальные дачные поезда. В разгар сезона они были битком набиты отцами семейства, курсировавшими между городом и дачей. В 1913 году пресса отмечала: "Поездов ходит порядочно, но ровно столько, сколько ходило 5-6 лет назад, а дачные местности разрослись. С пассажирами обращаются как со стадом баранов, вагоны берутся приступом, а мест нет даже в 1-м и 2-м классе"¹⁶.

А ведь ехали еще и с вещами - зачастую в дачной округе не было ни одной лавки, и всю провизию приходилось привозить из города. "На вокзале и в вагоне будешь стоять, растопыривши руки, раскорячившись и поддерживая подбородком какой-нибудь узел, весь в кульках, в картонках и в прочей дряни", - жаловался товарищу чеховский "дачный муж" И.И. Толкачов (между прочим, статский советник - по Табели о рангах это выше полковника!). Понятие "дачный муж" - отец семейства, вынужденный мотаться из города на дачу, где отдыхает его семья, стало нарицательным. Современники описывали характерный типаж: "обложенный пакетами", "он ужасно суетился... проявлял настоящий талант вьючного животного"¹⁷.

Но все муки "дачного мужа" окупались вечерней встречей на дачной платформе, куда в полном составе приходило семейство. Например, село Васищево под Харьковом располагалось на противоположном от станции берегу реки, и когда прибывал дачный поезд, семьи приплывали за отцами на лодках: "Какое красивое было зрелище, когда много разноцветных лодок подъезжали к ожидающим и рассаживали их в свои лодки, и везли на свои дачи!"¹⁸.

При этом сама дачная жизнь тянулась однообразно.

Скука и быт

"Жизнь у всех дачников была почти одинакова, во всяком случае, по утрам. Все кто мог ходили купаться..."¹⁹.

Просыпались поздно, день проводили в праздности, дремали после обеда. Хозяйственную деятельность разводили единицы, разве что разбивали цветочные клумбы. В сезон разносчики приносили ягоды, и дачницы охотно варили варенье. Сами же дачники в лес за ягодами или грибами ходили редко, хотя случались исключения: Владимир Маяковский "во время грибных походов проявлял дьявольское честолюбие. Количество его не интересовало, только качество"²⁰.

Несмотря на то что в каждом дачном поселке были увеселения: катание на лодках, музыка, танцы, театры самодеятельности, да и спортивных развлечений хватало - велосипеды, лаун-теннис, футбол, лейтмотивом жизни дачника была скука. "Итак, мы на даче... страшная здесь скука, скука подмосковная, с решетчатыми заборчиками! - жаловался знаменитый художник В.И. Суриков. - Отвык я от этой гадости"²¹.

Главное для дачников, казалось, было убить время до вечера, когда собиралось общество: "Сидит дама на террасе, книжка интересная, но читать надоело, гулять идти невозможно - жарко, а до вечера на кругу еще целая вечность"²². Терраса была неотъемлемым атрибутом и сосредоточением дачной жизни: здесь пили чай, обедали, принимали гостей. Друг к другу ходили часто и "запросто" - отказ от городских формальностей создавал атмосферу демократизма. Соседями могли оказаться горожане разного социального статуса, и общение было подчеркнуто дружественным. Однако иллюзия близости сохранялась лишь на время дачного сезона. Правила этикета предписывали "не придавать большого значения дачным знакомствам" и не пытаться "скрепить связь, которая должна быть разорвана переездом в город"²³. То же касалось дачных романов и даже невинного флирта: сезонные отношения не воспринимались всерьез (несмотря на страстное желание некоторых матерей решить таким образом судьбу отпрысков).

Ну а осенью "дачные мужья" хлопотали о найме новой городской квартиры, и в середине сентября последние запоздалые дачники перебирались зимовать в город.

МУХИ

<sup>1. Шевелева О. И. Жизнь городской и загородной усадьбы во второй половине XIX - начале ХХ вв. (на примере Воздвиженского дома и усадьбы Михайловское Шереметевых) // Русская усадьба. Вып. 5. М., 1999. С. 213.
2. Засосов Д.А., Пызин В.И. Повседневная жизнь Петербурга на рубеже XIX-XX веков. М. 2003. С. 267.
3. Чехов А.П. Вишневый сад // ПСС в 30 тт. Т. 12. М, 1978. С. 205.
4. Чехов А.П. Пьесы: 1889-1891. Примечания // Там же. С. 483; Бугров А.В. К востоку от старой Москвы. Иваново, 1997. С. 198.
5. Пискарев П.А., Урлаб Л.Л. Милый старый Петербург: воспоминания о быте старого Петербурга начала ХХ века. СПб., 2007. С. 129.
6. Там же.
7. Там же.
8. Лярский А. Похождения дачного мужа // Родина. 2000. N8. С. 115.
9. Петербургские дачные местности в отношении их здоровости. СПб. 1881. С. 1.
10. Григорьев М.А. Петербург 1910х годов: прогулки в прошлое. М. 2005. С. 155.
11. Пискарев П.А., Урлаб Л.Л. Указ. соч. С. 132.
12. Юхнева Е. Петербургские доходные дома. М., 2008. С. 284.
13. Там же.
14. Горький М. Дачники // Собр. соч. в 30 тт. Т. 6. М., 1950. С. 177.
15. Московский листок. 1903. 27 апреля.
16. Московский листок. 1913. 18 июня.
17. Брусянин В.В. Уличный папа / Дом на костях. М., 1916. С. 152; Мамин-Сибиряк Д.Н. Черты из жизни Пепко // Собр. соч. в 8 т. Т. 7. М., 1955. С. 32.
18. Федорова. Е. Безымянное поколение: записки правоведа, адвоката, бывшего меньшевика Александра Гюнтера (1890-1984). М., 2004. С. 106.
19. Зилоти В.П. В доме Третьякова. С. 110.
20. Брик Л.Ю., Гройсман Я.И., Генс И.Ю. Пристрастные рассказы. М., 2003. С. 61.
21. Суриков В.И. Письма, 1868-1916. М., 1948. С. 142.
22. Московский листок. 1903. 27 июля.
23. Жизнь в свете, дома и при дворе. СПб., 1890. С. 111.</sup>