Выходит в свет автобиография борца Джеффа Монсона

"Путь бойца. Автобиография без купюр. О себе, победах и поражениях" - так называется книга американского и с недавних пор российского борца Джеффа Монсона. Чемпиона в смешанных единоборствах, примерного семьянина, человека сильного, но не всесильного, способного на поступки, умеющего проигрывать.

Вот фрагменты "Пути бойца", вышедшего в АСТ.

* * *

Возможно, у меня не было настоящих друзей, но враг имелся точно. Его звали Патрик-Немец, он жил по соседству, был покрепче, смуглый, кучерявый. А еще он был подлым, издевался надо мной при встречах, задирал, толкал, охаживал и кулаками, веревками, палками - всем, что под рукой. Однажды они с приятелями прижали меня к забору и кожаным ремнем, меняясь, больно и звонко отхлестали меня.

Патрик-Немец часто снился мне, и во сне я, собравшись, мог улетать от него, как Супермен. Жаль, что такие способности отсутствовали у меня в реальной жизни.

* * *

Отчим схватил меня за волосы и начал орать, брызгая слюной. И я завелся - с меня было довольно издевательств: я сгреб его в охапку, бросил на пол и сел сверху, не зная, что делать дальше. Я был все же бойцом, а не убийцей. Я схватил его за горло, а потом посмотрел в глаза и увидел то, чего не ожидал - страх и признание моего превосходства. Прибежала мама, и я его отпустил.

Я ненавижу несправедливость. Мысль о том, что один может унижать другого, пользуясь своим превосходством, вышибает меня из колеи. Майк не был монстром, но стал для меня олицетворением несправедливости. Я дал ему отпор и был вознагражден. Спасибо тебе, Майк, за это.

* * *

Я на 100 процентов знал, что победил, и когда подняли руку Рибейро, то просто онемел - рванул к судьям, орал, требуя объяснений, но ответом мне были тупые взгляды и пожимания плечами.

Я был полностью разгромлен, я был весь в крови, но продолжал ждать своей попытки

Толпа издевалась надо мной, скандируя "Лузер! Лузер!". Я снял шорты, зашвырнул их в морду крикунам и пошел по арене голым. У раздевалки меня схватили копы, пытаясь арестовать за непристойное поведение, но вступился тренер, крикнув что-то на португальском. Шорты я потом видел в журнале: парень, в которого они попали, выставил их в витрине своего магазина.

* * *

Любой может в день боя выдать представление, но не всякий продерется на арену сквозь череду монотонных тренировок.

Когда UFC снова позвала меня в свои ряды, на подготовку к бою оставалось шесть недель. Я был не готов к нагрузкам, и мне предстояла тяжелая работа.

В первый день я бил по груше, повторяя упражнение 5 раз по 3 минуты: оттачивал технику, двигался вокруг груши и обрушивал на нее столько ударов, сколько мог, кулаками, коленями, локтями... Бил изо всей силы, и к концу раундов не мог поднять руки, мне не хватало воздуха, я опускался на колени, не в силах стоять, меня тошнило.

Два дня такого наказания привели меня в форму, и я начал тренировки. Я упорно придерживался плана и спал на мате в спортзале со спортивной сумкой вместо подушки. Я все время был один, скучал по жене и по детям, но продолжал работать, выступал и тренировался. Вокруг были классные тренеры, лучшие друзья, стояли лучшие тренажеры. Это было чистое, почти монашеское существование. Я не хотел большего.

* * *

Я иногда не могу сдержать чувств, когда слышу любимую музыку. Первый раз такое случилось в Израиле: я прослезился, выходя под Audioslave s Like а Stone, напомнившую мне о жене. Когда я бился за титул UFC, то попросил на выходе Imagine, и эта нежная мелодия завела меня покруче хеви-металла. А совсем недавно на московской арене я вышел на бой под великолепный, полный достоинства и пафоса гимн России. Обычно песню прерывают, когда боец доходит до ринга, но я попросил, чтоб гимн прозвучал полностью.

* * *

Я был разгромлен и весь в крови, но не сдавался. В 3-м раунде он сбил меня с ног еще два раза, как бревном долбил. Нижняя губа была рассечена, правая икра похожа на сырую котлету и ничего не чувствовала, хотя удары еще обрушивались на нее. Я еще стоял и даже умудрился ударить его - но поздно, я был разбит, а он невредим, и мечта уложить его испарилась. Но я все же ждал своей попытки. Услышав щелчок 10-секундного предупреждения, я схватил его - он не качнулся. Моя кровь покрывала его лицо и была размазана по груди.

Бой окончен. Мы обнялись, я обнял своих ребят, они молчат, мы знаем, что я проиграл. Нас вызывают и объявляют победителя, поднимая его ручищу. Адреналин, заряжавший меня так долго, растаял. На пути в угол я чувствую рану, прожигающую прямо за берцовой костью, и падаю. Это был последний шаг, который я смог сделать перед следующими 6 неделями.