В Сколково открывается уникальный медицинский диагностический центр
Это только кажется, что Сколково далеко. От дома, где живу, до роскошного нового здания консультативно-диагностического центра площадью более 12 тысяч квадратных метров всего-то 25 минут на машине. Чем "Хадасса Медикал Сколково" будет отличаться от других медицинских центров? Почему Сколково объединяет свои усилия со знаменитой израильской клиникой? Об этом наш обозреватель беседует с главой открывающейся клиники Ириной Егоровой.
Ирина Аскольдовна, почему клиника такого уровня создается в Сколково?
Ирина Егорова: Сошлюсь на Федеральный закон № 160. Он позволяет применять в медицинской помощи передовые наработки в диагностике и лечении всех видов заболеваний, используя в том числе технологии, методики и лекарственные препараты, не зарегистрированные в нашей стране. Позволяет привлекать ведущих иностранных специалистов. В этом плане Сколково - место уникальное. В частности, в Сколково позволяют командировать наших врачей и медицинских сестер на два года для обучения на рабочие места в "Хадассу".
Я была в "Хадассе". Там высочайший уровень помощи и много пациентов из России. Центр в Сколково - филиал "Хадассы". Исчезнет необходимость отправляться в израильскую клинику? Можно лечиться в Сколково?
Ирина Егорова: Когда решался вопрос о создании медицинского центра в Сколково, был объявлен конкурс: кто будет нашим партнером. В нем участвовало множество стран и клиник. Выиграла "Хадасса". Выиграла потому, что она уникальна для всего медицинского сообщества, была номинантом Нобелевской премии мира именно потому, что лечит пациентов на высоком международном уровне, независимо от национальности, политических убеждений и гражданства. И этот уровень мы переносим в Сколково.
И принимать, и лечить пациентов будете, как "Хадасса"? Независимо от гражданства и толщины кошелька?
Ирина Егорова: Мы начнем с диагностики, в том числе онкологических больных. В тот момент, когда в 2020 году откроется онкологический стационар, мы будем лечить российских пациентов по программам высокотехнологической помощи. Граждане других стран получат помощь в рамках добровольного медицинского страхования.
"Хадасса" диктует свои условия, стремится к всеобщей доступности. Вы сможете соответствовать их правилам?
Ирина Егорова: Приложим максимум усилий, чтобы соответствовать не только медицинским стандартам "Хадассы", но и их гражданской позиции. Будем клиникой не для избранных.
Ирина Аскольдовна, одной из главных особенностей станет применение технологий, методик и препаратов, не зарегистрированных в России. Вы уверены, что они того стоят? Что именно они поспособствуют уникальной диагностике и лечению? Это не опасно? Можно сказать очередному пациенту: "Мы проведем вам химиотерапию с помощью препаратов, которые в России не зарегистрированы и не производятся"? Уверены, что пациент спокойно согласится на такое лечение, а не повернется и отправится в клинику, где на каждый препарат есть российская разрешительная документация? Наконец, разве в этом уникальность учреждения?
Ирина Егорова: Уникальность учреждения в его эффективности. К сожалению, многие применяющиеся в развитых странах технологии, препараты из-за бюрократических причин появляются в России на 5-7 лет позже. А жизнь онкологического пациента ограничена порой не годами, а месяцами, и ждать нельзя. Поймите меня правильно, это отнюдь не очередное испытание лекарств и методик на российском пациенте. Это применение доказанных медицинских технологий и препаратов, широко использующихся в развитых странах.
Профессор Ротштейн: человек в 80 лет сейчас - это как в 60 раньше
На вопросы "РГ" отвечает генеральный директор медицинской организации "Хадасса" профессор Зеев Ротштейн.
Господин Ротштейн! Применяются ли у вас препараты, не зарегистрированные в Израиле?
Ротштейн: Да! Есть специальная комиссия, которая на основе принципов Хельсинкской декларации принимает решение. Если препарат спасает жизнь, можно применять.
Вы часто бываете в России. Теперь вот совместный проект. А русский язык так и не освоили…
Ротштейн (смеется): Некогда! Вот мне надо закончить свой китайский проект. В Китае мы вместе с министерством здравоохранения строим больницу на 2000 коек, строим большой симуляционный центр для обучения специалистов. К концу этого года у нас будет шесть больниц в Израиле, большая больница на Кипре, ведем проект в Африке. Но к России отношение особенное. Россия - источник израильского мастерства в медицине. У меня есть опыт управления двумя самыми большими госпиталями в Израиле. 10 процентов лучших моих врачей - русские. Чудо израильской медицины в девяностых годах стало возможным благодаря приехавшим российским специалистам. Это просто подарок от Бога. Профессиональный уровень людей, приехавших в Израиль из России, по сравнению с другими странами, - это небо и земля. Если дать российским врачам современное оборудование и возможности, то произойдет настоящий прорыв в медицине. Мой лучший хирург - Сергей Спектор, мой лучший специалист, занимающийся проблемами позвоночника, - доктор Каплан. Оба из России.
Недавно была в Израиле. Мой родственник, врач-психиатр, говорит, что кончается эра тех, кто приехал в девяностые. Что будет дальше?
Ротштейн: Приходит второе поколение, где такая же великолепная генетика, но лучшие технологии.
А зачем лично вам Сколково?
Ротштейн: Жизнь часто состоит из возможностей и незапланированных встреч. Еще совсем недавно я совершенно не думал приходить в Россию, ничего не знал про Сколково. Это что-то совсем новое для нас. Это значительно сложнее, чем вести такой же центр в Израиле. И когда появилась возможность что-то сделать в России, у меня не было испуга, сомнений, как тогда, когда я впервые обдумывал проект в Китае или в Африке. Израиль - страна, обладающая не только самыми лучшими военными разработками, но и создающая мирные технологии самого последнего поколения. Мы хотим ими делиться!
Не боитесь, что мы отнимем у вас пациентов?
Ротштейн: Вопрос не случайный. У меня много русских пациентов. Конечно, для этих людей будет значительно проще обследоваться и лечиться здесь, чем ехать в Израиль, оставаясь там один на один с болезнью. Для пациентов это огромная экономия. Но давайте посмотрим на финансовую составляющую. Российские пациенты тратят в "Хадассе" в Израиле 150 млн шекелей каждый год. А израильтяне - 2,5 млрд шекелей, палестинцы - 200 млн шекелей. Да, когда медицинские возможности здесь, в Сколково, достигнут такого же уровня, наши пациенты останутся здесь. Мы немного потеряем. Но для меня медицина - это совсем не про деньги. Я кардиолог, врач интенсивной терапии, делаю сосудистые катетеризации. Фактически (смеется) я - сантехник: работаю в сосудах.
Интервенционная хирургия вытесняет открытые операции?
Ротштейн: Мы понимаем, что интервенционными методами можно щадяще проводить замену клапанов или оперировать перегородки. Но оба способа будут существовать. Знаете, в чем самая большая разница между пациентами двадцатилетней давности и нынешними? Их возраст. Сначала мы стараемся обойтись интервенционными методами. Лишь затем переходим на открытую хирургию. Кстати, "Хадасса" - одна из самых крупных больниц в Европе, проводящая сосудистые операции.
А гибридные проводите?
Ротштейн: Это часто рискованно. Мы обычно сначала спасаем жизнь, а затем делаем вторую операцию.
Даже пациентам, которым за 80?
Ротштейн: 80 лет - это молодой человек. 80 сейчас - это как 60 раньше. В основном наши пациенты старше 80. А еще оперируем детей, рожденных с наследственными заболеваниями. Единственный способ спасения - изменить их генетику. Надеемся, что в обозримом будущем и в Сколково станем лечить детей с генетическими заболеваниями с помощью новейших генетических методов.
Не боитесь использовать генетическую терапию? Вмешиваться в генетику?
Ротштейн: Многие такие заболевания не отвечают на другую терапию. Например, некоторые виды лейкемии. После нескольких трансплантаций костного мозга дети с таким диагнозом погибают. Недавно в Институте здоровья в США разработали генетическую терапию, при которой специальный переносчик доставляет нормальный ген в больные клетки. Я принес эту методику к нам в "Хадассу". И очень важно, чтобы Израиль делился этими методами с миром и, конечно, с Россией, с Москвой. Ведь жизнь состоит из маленьких шагов. Каждый должен что-то любить в своей жизни. Мою жизнь делает нужной понимание того, что я могу лечить детей, которые без меня умрут.
Очень хочется верить, что новая клиника в Сколково будет действительно уникальным учреждением, действительно работать на уровне лучших мировых стандартов, что нам не нужно будет отправляться на лечение за рубеж. Более того, мы сможем принимать пациентов из других стран, гарантируя им высочайший уровень диагностики, лечения и реабилитации.