11 сентября Иосифу Кобзону исполнился бы 81 год

Напомню, ситуация тогда складывалась примерно как сейчас: после ввода советских войск в Афганистан наша страна оказалась в изоляции, американцы носили на своих одеждах значки с надписью "Убей русского", атмосфера в Лейк-Плэсиде была очень напряженной. И душевные песни Кобзона пришлись очень ко двору.

Потом мы вместе ждали в Нью-Йорке самолет на Москву, и Иосиф опять потряс - на этот раз офицеров Лубянки, коих много было в делегации, - тем, что, наплевав на запреты, общался с бывшими совгражданами, а ныне жителями Штатов. Кончилось это тем, что главный лубянский начальник от 5-го идеологического управления лично встретился с главным эмигрантом и они пришли к компромиссному соглашению: общаться с беглецами артисты могут, но только в присутствии соответствующих товарищей из Москвы, для чего в тот же день в центре N.Y. был снят на вечер "Плейбой Клуб", там и общались.

Когда начался Афганистан, Кобзон первым из певцов стал приезжать на войну, чтобы поддержать наших пацанов. И я помню глаза и лица солдат, слушавших на пыльных плацах, а случалось, что и под разрывы реактивных снарядов песни "А у нас во дворе", "Навстречу утренней заре", "День Победы", ну и так далее. Я знаю, что, возможно, для тех ребят это осталось главным воспоминанием всей их жизни.

В Афганистане Кобзон всегда был нарасхват: его тянули в штаб генералы, его ждали в казармах солдаты, он пел в госпиталях, давал концерты в посольстве, он не отказывал никому.

Когда в 1986 году там же на перевале Саланг был тяжело ранен наш общий друг Руслан Аушев, Кобзон без промедления вылетел в Кабул. Дело было накануне юбилея его свадьбы. И он сказал Нелли, жене: "Полетим вместе, там и отметим". Прямо из кабульского аэропорта они приехали в госпиталь. И то, что Руслан выжил, поправился, вернулся в строй, это тоже во многом заслуга Иосифа.

Через два дня в кабульской гостинице "Ариана" они отмечали свой юбилей. Там еще такой забавный случай произошел. На девять вечера командарм-40 Виктор Петрович Дубынин назначил мощный артиллерийский удар по позициям "духов". И вот генерал говорит Кобзону:

- Ты без пяти девять пригласи всех гостей выйти во двор и скажи Нелли, что в ее честь 40-я армия устраивает салют.

В назначенное время так громыхнуло, что чуть стекла из окон не повылетали.

- Салют? - искренне удивилась Нелли. - Но это же, наверное, так дорого.

- Для Кобзона не жалко, - скромно отшутился Дубынин.

Когда я недолго на закате Союза был большим начальником, Кобзон приглашал меня на воскресные обеды к себе на дачу в Баковку. Там за столом у него было "каждой твари по паре": член политбюро, генерал, врач-кудесник, крупный милицейский чин и... криминальный авторитет... Все как-то уживались. Помню, после очередного обеда я вез в Москву на своем "Жигуленке" его гостя - знаменитейшего Махмуда Эсамбаева. Великий танцор, прощаясь, сказал: "Таких людей, как Кобзон, в мире больше нет".

Последний раз мы общались в мае 2013-го во Львове, куда Иосиф приехал на заседание Координационного совета, собравшего ветеранов афганской войны со всего СНГ. До последнего мы не верили, что он примет участие в той поездке: Кобзон уже тогда тяжело болел. И вот вместе летим во Львов. Потом вместе почти целый день сидим на рабочем совещании - проблем у ветеранов много, надо всех выслушать, принять какие-то решения. Потом наступает вечер. В ресторане прием. Лидер всех "афганцев" Руслан Аушев говорит:

- Иосиф Давыдович, вы как? Сможете спеть пару песен?

Кобзон укоризненно глянул на своего боевого друга. Вышел на середину, взял микрофон. Было видно, как тяжело ему дается - стоять и петь.

Кобзон пел для ветеранов почти час. Старинные романсы. Он пел специально для Героя Советского Союза Аушева. И для другого Героя Советского Союза - Востротина. Он пел для Героя Украины Сергея Червонопиского. Он пел, и в это время все мы - русские, украинцы, таджики, азербайджанцы, армяне, казахи, грузины, эстонцы, словом, все - опять почувствовали себя одной семьей.

Последней песней был наш афганский гимн: "Вспомним, товарищ, мы Афганистан, зарево пожарищ, крики мусульман..." Все седые, битые мужики встали и слушали это со слезами на глазах. Вот как-то так. Любим мы Кобзона или не любим, а из этой песни слова не выкинешь.