Кто в эпоху санкций переводит русскую литературу на иностранные языки

Кому в мире интересна наша литература, что осталось от великой армии переводчиков с русского, что, кроме любви, необходимо для продвижения наших писателей - об этом разговор с Евгением Резниченко, директором Института перевода, после завершения в Москве V Конгресса переводчиков, апофеозом которого стало вручение премий Read.Russia.

Сколько участников собрал нынешний конгресс? Погода, скажем так, не самая теплая в мире для переводов с русского?

Евгений Резниченко: Цифры серьезные: 400 человек из 56 стран.

В этом году мы ввели опцию - "слушатели". Приехали аспиранты, студенты старших курсов не только из ближнего зарубежья, но из Австрии, Польши, Италии, Германии… У них в жизни - время принятия решения. Ясно, что, занимаясь юридическим переводом, ты больше заработаешь денег. А занимаясь художественным - не факт. Посмотрим, какое решение они примут.

Понятно, что конгресс переводчиков - это не книжная ярмарка, где заключаются договора и покупаются права. Но, тем не менее, ставили ли вы своей целью свести издателей с русскими авторами, с переводчиками?

Евгений Резниченко: Мы выделяем гранты зарубежным издателям на перевод в первую очередь современной русской литературы. Классика и переведена, и не отягощена авторскими правами. И она беспроигрышна. Издатель точно продаст тиражи.

С современной литературой не все так просто. Прежде всего неизвестны имена. Поэтому мы специально уже четвертый раз делаем такой формат - литературный вечер с писателями.

Говорят, в этом году многие направились к детским писателям?

Евгений Резниченко: Да. Мы со своей стороны пытаемся детскую литературу продвигать. Это идет туго, поскольку никто не хочет впускать чужих. Воспитывать своих детей мы будем сами, как говорится. В отличие от российского рынка, где всех привечают.

Мы никому ничего не навязываем, что переводить. У нас есть рекомендательные списки на сайте. В эти списки входят почти все современные российские писатели. Но беда издателей в том, что институт русского редактора фактически прекратил свое существование. Если в советское время в каждом серьезном крупном западном издательстве все-таки был славист, то сейчас этого нет. Тут включаются в дело переводчики, которые выступают в роли того самого сарафанного радио, берут на себя предпромоушен того или иного автора.

Сейчас им повезло - они получили доступ к электронной базе.

Евгений Резниченко: Читатель Библиотеки иностранной литературы имеет право на "ЛитРесовскую" подписку. И все участники конгресса получили коды доступа на три месяца, даже если они не стали читателями библиотеки. Подходила немецкая переводчица, благодарила за такой подарок. Там 145 тысяч текстов!

Музей "Ясная Поляна" не просто учредил влиятельнейшую литературную премию своего имени, но и уже третий год подряд проводит у себя трехдневные семинары британских писателей. Что дает мощный "промоушн" современной британской литературы. Наивный вопрос: а почему нельзя такие вещи организовать где-нибудь во Франции, в бунинском Грассе? Или в той же Великобритании, в Статфорде-на-Эйвоне?

Евгений Резниченко: А кто должен заказывать музыку? Кто должен платить? Здесь платит Ясная Поляна и британская сторона. Ясная Поляна тоже использует свой ресурс. То есть все равно тратит российские деньги... Нас не сравнить с Ясной Поляной. Ни бюджетно, никак. Нас в России практически не знают. Потому что мы не работаем на этой территории.

Русские писатели часто жалуются, что на встречи с ними в США, Франции, Великобритании приходят одни бывшие москвичи и петербуржцы, - так что можно было так далеко и не ехать.

Евгений Резниченко: Конечно, есть публика в каждой стране, которая на любой русский знак откликается и приходит. Но это не наша целевая аудитория. Это, скорее, целевая аудитория Фонда "Русский мир". Наша задача как раз притягивать местных. Два года назад, когда был еще Володя Шаров жив, вместе с Дмитрием Баком и с Оливером Реди они устроили презентацию в Нью-Йорке, в каком-то полузакрытом клубе, где были американцы, и им было любопытно послушать. И это был разговор такого интеллектуального уровня! Не всегда в России такое услышишь.

Мы выступаем, если есть возможность, в местных гильдиях издателей, уже напрямую идем к издателям, рассказываем о нашей грантовой программе. Там точно никого русских нет.

С изменением международной обстановки корректировалась ли ваша работа? Например, немецкие агенты Прилепина объявили: с ним больше не работают по политическим причинам.

Евгений Резниченко: Реальность не вполне соответствует медиашуму. Да, есть такой частный случай, что агент Прилепина принял решение, что он не может. Но это его частное, личное мнение. Сейчас у Прилепина должна выйти "Обитель" в немецком переводе.

Нас переводят, но это за счет большой любви, это не государственная стратегия. Большая любовь, увы, заканчивается

То есть книги Прилепина в Германии продолжают выходить?

Евгений Резниченко: Самые большие споры по поводу Прилепина - хорош с точки зрения художественный текст "Обители" или нехорош. И это главнее, что думает Прилепин по поводу Донбасса и.т.д. Наша задача - продвижение русской литературы. Не Прилепина, не Водолазкина, а именно русской литературы.

А как продвигать современную литературу?

Евгений Резниченко: Мы решаем приблизительно ту же задачу, которую отчасти, может быть, выполнил чемпионат мира по футболу: приехали люди, увидели, что все совсем не так, как русских представляют, какая мифология складывается.

Художественная литература несет приметы истинной подлинности, когда говорит о человеке.

А как складываются отношения Института перевода с Востоком?

Евгений Резниченко: К сожалению, не все гладко. Проблема в потерях, произошедших в 90-х годах, с переводчиками русской литературы в арабском мире, в Китае. Но самое печальное, что они произошли и в России. Нам не хватает финансового ресурса вовлечь молодых людей. Нужно мощное финансовое вливание. А мы каждый год боремся за бюджет.

И каков же он?

Евгений Резниченко: Если в 2012 году у нас было где-то 2,5 миллиона евро на грантовую программу, на поддержку издателей, сейчас меньше одного миллиона. Но добавились три библиотеки: русская библиотека на английском, французском, китайском.

Поэтому говорить о каких-то прорывах на таких сложных направлениях, как Китай, Восток... Да, там внешне все пристойно выглядит, люди переводят, но это за счет большой любви, это не государственная стратегия. Большая любовь, она заканчивается. Просто умирают ее носители. А те, кто мог бы продолжить, они не успевают полюбить. Они делают выбор в сторону юридического перевода, перевода нон-фикшн, например, который сейчас популярен, поскольку считается, что несет приметы времени, ближе к реальной жизни, чем фикшн. Хотя это большой вопрос.

Кто из современных русских писателей больше всего интересует зарубежных издателей?

Заявки на гранты, полученные Институтом перевода за 2015-18 годы:

1. Водолазкин - 15

2. Степнова - 10

3. Яхина - 9

Петрушевская - 9

Прилепин - 9

4. Шаров - 8

5. Ганиева - 6

Буйда - 6

Басинский - 6

Солженицын - 6

6. Данилов - 5

*Это расширенная версия текста, опубликованного в номере "РГ"

Полностью интервью с Евгением Резниченко см. на сайте ГодЛитературы.РФ.