Как святой Сергий Радонежский князей мирил и русские земли собирал

Один американский турист, всерьез увлекающийся буддизмом, приехав в Москву, любопытства ради решил посетить Троице-Сергиеву лавру. Оказавшись в Лавре, иронично настроенный путешественник забрел в Троицкий собор: отчего не глянуть на русскую экзотику - длиннющие очереди к "костям" Сергия Радонежского, основателя монастыря и его первого начальника?

Впоследствии монах Адриан - это имя при постриге получил бывший адепт восточных практик, рассказывал о своих ощущениях так: "Впервые приложился я к мощам святого. И в этих "мертвых костях", казалось, было больше жизни, чем во всей Южной Калифорнии". Исповедь американского монаха, опубликованная в богословском журнале Orthodox Word за 1997 год, не единственный случай, когда великий русский святой в буквальном смысле слова изменил жизнь человека, прежде крайне далекого и от православия, и от российской истории. Такое невероятное влияние на каждого, кто с открытым сердцем прикасается к образу Сергия Радонежского, день памяти которого мы отмечаем 8 октября, - загадка, будоражащая многих. Кстати, не в одной России. Об отношении древних тибетских монастырей, культивирующих оккультные техники боевых искусств, к основателю Троице-Сергиевой лавры мы еще скажем, но сначала о самом Сергии Радонежском. О том, как скромный монах в залатанной рясе тихим словом покорял и усмирял самых воинственных, самых влиятельных людей своего времени. Это поможет нам прояснить тайну той силы духа, которая жива и действует даже через толщу веков, отделяющую нас от святого.

Итак, как смиренный монах князей усмирял и мирил. Дело было в 1385 году. По разные стороны кровавого стояния - два княжества. Московское и Рязанское. Два князя. Великий князь Московский Дмитрий Иванович Донской и князь Олег Иванович Рязанский. Два единоверца. Два соплеменника. Два ближайших соседа (может, слово "ближайший" здесь ключевое?). Два представления, как жить и каким быть государству. Один народ. Одна вера. Одна общая вражда. Сейчас уже сложно докопаться до корней раздора, слишком велико нагромождение последующих кровавых разборок, да и междоусобицы на Руси тогда были делом обычным. Но к 1385 году Москва, "некогда скромная, честная кротостью, - по образному выражению Бориса Зайцева, - уже катилась в истории как снежный ком, росла, наматывая на себя соседей". Рязань не наматывалась. Рязань с Москвой воевала. Причем как! Пользуясь ослаблением Москвы после нашествия Тохтамыша, рязанцы захватили Коломну, разграбив ее, а потом перебили москвичей под Пересвитском (сейчас Луховицкий район). Дмитрий Донской, терпя поражения и от орды, и от соседа, решает послать в Рязань послов с выкупом за пленных и просьбой о мире. Послы возвращаются ни с чем, спасибо, что живые! И тогда Дмитрий Донской обращается за помощью к тому, в ком он находил опору перед Куликовской битвой. К настоятелю монастыря Сергию Радонежскому. И старец идет. Причем в прямом смысле слова. Пешком. "Семидесятилетними ногами по грязям и бездорожью русской осени, верст двести!" - пораженно восклицает биограф святого Борис Зайцев.

Деталь номер один: князь Дмитрий Донской молит Сергия Радонежского стать миротворцем с лета, но святой медлит пару месяцев - до Рождественского поста. Хотя ясно, что летом дорога легче, зато в пост сердца открыты для покаяния, а значит, и для принятия Божьей воли. Деталь номер два: старец из Радонежа не берет с собой в столь важное посольство дорогих подарков, вообще ничего не берет. Всегда в одной залатанной одежде черноризца, он уже многие десятилетия свободен - от вещей и ценностей нашего мира. Он давно уже живет ценностями евангельской любви: смирение перед Божьей волей; способность видеть свои грехи, каяться в них и усмирять в первую очередь свои страсти; дар, видя грехи чужие, милосердно их прощать, "объемля" (обнимая, обмывая) грешника своей любовью. Это уже создавало основу для диалога. Деталь номер три: отправляется святой в долгий путь лесами, по вражеской земле абсолютно бесстрашно, и даже не стоит гадать, какие опасности могли подстерегать здесь старца. Но, по-видимому, святой ощущает себя защищенным некой великой силой, уповает на нее, причастен к ней. Кстати, именно способность нашего монашества быть носителем этой величайшей духовной силы (верующие называют ее благодатью) у монахов тибетских веками вызывает неподдельное восхищение ("РГ-Неделя" N 7379, 2017 год).

Мы не знаем точных слов, сказанных святым рязанскому князю Олегу. Летопись сообщает: "Преподобный игумен Сергий, старец чудный, тихими и кроткими словесы... беседовал с ним (князем Олегом) о пользе душевной и о мире, и о любви. Князь же великий Олег преложи свирепство свое на кротость и утишись, и укротись, и умились вельми душою, устыде бо столь свята мужа, и взял с Великим Князем Дмитрием Иванычем вечный мир и любовь в род и род".

Информация к размышлению. Телеги к 1385 году уже были изобретены. Да и Дмитрий Донской, преклоняющийся перед величайшей внутренней силой святого, не моргнув, предоставил бы столь важному послу самые совершенные средства передвижения. Как вы думаете, почему Сергий прошел этот путь от скромной кельи молитвенника до княжьих покоев, от вражды до мира, от разрозненных княжеств до единого государства пешком? Небольшая подсказка: вы обратили внимание, что слова "смирение", "усмирять", "мирить" и выражение "мир в сердце" - одного корня?

Был случай

Уговаривать воинственных русских князей признать первенство Москвы Сергию Радонежскому приходилось не раз, и всегда это была мирная дипломатия. Только однажды святой Сергий прибегнул к наказанию. Но к какому! 1365 год, князь Борис Константинович Суздальский захватил у своего старшего брата Димитрия Нижний Новгород. Димитрий Константинович, признавая главенство Московского князя Дмитрия Донского, жалуется ему на агрессию брата. Москве, конечно, не нравится самоволие Бориса Суздальского, и чтобы предотвратить очередное кровопролитие, к князю Борису в Нижний посылают Сергия Радонежского. Но Борис несговорчив. И тогда в наказание Сергий Радонежский "затворяет все церкви в Нижнем Новгороде", а Дмитрий Донской выдвигает на Нижний войско. Двойной удар. Подействовало. Борис просит мира и, признав верховенство князя Дмитрия Донского, став союзником Москвы, со старшим братом больше не ссорится.

Пишите на адрес редакции или [e-mail]