Резидент советской военной разведки в Японии Зорге, оперативный псевдоним Рамзай, с риском для жизни проработал в Токио немыслимо долго и фантастически успешно - с 15 февраля 1932 года и по октябрь 1941-го. Рядом с ними были преданные, проверенные помощники - югославский журналист Бранко Вукелич, уроженец Германии радист Макс Клаузен с русской женой Анной и два даже не агента, а друга - советник премьер-министра страны Ходзуми Одзаки и художник Етоку Мияги.
Вот только некоторые важнейшие сведения, переданные за эти годы в московский Центр.
Зорге назвал точную дату нападения Германии на СССР.
Зорге сообщил о том, что Япония в 1941 году не собирается вступать в войну с Советским Союзом.
Зорге сумел во многом перевернуть ход Второй мировой войны: под влиянием в том числе группы Рамзая Токио принял решение разгромить вооруженные силы США на островах. Тем самым Штаты были вынуждены объявить войну Японии, став активными участниками антигитлеровской коалиции.
Как же все-таки японцы вышли на Рамзая?
Рассекреченные подробности пыток
На этот счет существует множество версий, причем у каждой спецслужбы наготове собственная. Но дополнительный свет проливают на трагедию разведчика совсем недавно рассекреченные "Трофейные японские документы о деятельности Рихарда Зорге и его группы". В том числе протоколы допросов Зорге и его товарищей. В них подробнейшие характеристики изуверов, истязавших разведчиков. Следователи соревновались друг с другом в жестокости, а высокие чины отстраняли от работы тех, кто, по их мнению, проявлял к обвиняемым чудившееся палачам великодушие.
Особенно поражают представления к награждениям - чем чудовищнее пытки, тем выше награда.
И, быть может, пришла пора признать, что пытки сломали многих. Выдержать их было не в человеческих силах. Как только следователи чувствовали, что низший полицейский чин устал избивать, мучить узника, его заменяли на другого палача.
Первым, судя по "Трофейным документам", не выдержал радист Макс Клаузен. Вырвали признание из югослава Вукелича. В конце концов признался Одзаки, подписав протокол допроса: да, являлся членом группы, боровшейся не против своей страны, а за свободную Японию. И даже из железного Мияги выбили слова, нет, не раскаяния, а, наоборот, гордости: он, коммунист, вместе с товарищами сражался против фашизма.
Назвал цель, ради которой рисковал жизнью, и Зорге.
Но не торопитесь обвинять Рамзая в слабоволии. Зорге признал, что является коминтерновцем. Избрал тактику защиты. Его главный враг - фашизм, против которого он и сражался. Стараясь выгородить членов группы, Рамзай взял всю вину на себя, сознательно преуменьшив роль остальных.
29 сентября 1943 года судьи вынесли приговор: Зорге и Одзаки - к смерти через повешение, Клаузена и Вукелича - к пожизненному заключению. Анна Клаузен получила семь лет.
Жизнь на волоске
Жизнь Зорге висела на волоске еще в начале 1930-х. Тогда покушения на него собирались совершить... немецкие коммунисты. Товарищи по партии не простили Рихарду "измены". Как мог он, твердый коммунист, сражавшийся на баррикадах и отсидевший в тюрьме, вдруг изменить марксистским убеждениям и вступить в Национал-социалистическую рабочую партию Германии? Проделать путь от коммуниста до нациста? И даже вступить в 1933 году в НСДАП?!
Откуда соратникам было знать, что их верный друг выполнял тяжелейшее задание Коминтерна и Москвы по внедрению в нацисты...
Партийный приговор "отступнику" был вынесен: ликвидировать как предателя. Однако по существовавшим правилам компартия Германии уведомила о своем решении Коминтерн. Там ужаснулись. Забили тревогу. Категорически запретили приводить приговор в исполнение.
Немецкие коммунисты не успокоились. Снова попросили санкцию на ликвидацию. И снова... Конечно, им отказывали, но и это представляло опасность для советского разведчика. А вдруг кто-то из осведомленных людей будет захвачен фашистами и, не выдержав допросов в гестапо, станет предателем? Да просто проговорится...
Знал ли Рихард, что на него ведут охоту немецкие коммунисты? У меня нет ответа.
Зато вполне очевиден ответ на вопрос: что стало бы с Зорге, вернись он в СССР, как предлагало московское начальство, в 1937-1938 годы. Скорее всего, Рамзай разделил бы трагические судьбы сотен коллег по профессии. Он отклонил приказание Центра под вполне объективным предлогом, но этого хватило, чтобы возник так называемый вопрос о доверии к Зорге.
Примером отношения к нему накануне войны может служить телеграмма за подписью "Директор" (читай военной разведки):
"Дорогой Рамзай! Внимательно изучив присланные материалы за 1940 год, считаю, что они не соответствуют поставленным задачам".
Зорге, тратившего по существу собственные деньги на обеспечение работы резидентуры (Центр наложил финансовые ограничения), упрекали и в том, что он слишком щедро расходует государственные средства на оплату японских и прочих иностранных источников в Токио. "Мудро" предлагали сократить расходы на агентов...
И только после катастрофы 22 июня 1941 года к Зорге начали вновь прислушиваться. В токийском театре, который посещали в основном европейцы и где даже вездесущей японской наружке за всеми было не уследить, ему назначили встречу со связником советской военной разведки. Место для этого было, простите за пикантную подробность, самое незаметное - мужской туалет. Тут Зорге и сообщили, что всю его группу отметят высокими наградами, а урезанное финансирование обязательно увеличат.
Но Рамзай и тут проявил не строптивость, а честность. Перебил связника, пренебрегая его высоким статусом. Сказал, что вся его группа - коммунисты, ни один не трудится ради денег и наград. И задал вопрос, который стоило оставить при себе: почему игнорировали его предупреждения о начале войны?
Вернувшись в Москву, связник проинформировал вышестоящих о состоявшемся разговоре. Поведение Рамзая вызвало недовольство. Но санкций за откровенность не последовало. Не до того было: немцы рвались к Москве. От Рамзая с тревогой ждали информации о том, нападет ли на нас Япония.
Это был не первый случай, когда случайное стечение обстоятельств уберегло Рамзая.
Его проворонил немецкий советник...
В его карьере был момент, когда провал казался неминуем. В 1933 году в Берлине злой рок явился на прощальный перед отъездом в Токио ужин прессы в лице некого Густава Хильгера, приглашенного по совету одного из покровителей Зорге. Всмотревшись в лицо будущего корреспондента в Токио, тот без предисловий осведомился: где я мог раньше видеть доктора Зорге? И сам же ответил: кажется, месяца четыре назад в Большом театре в Москве. И даже припомнил, что Рихард был с очаровательной спутницей.
Память не подвела Хильгера - многолетнего заместителя заведующего отделом торговой политики, советника по вопросам экономики посольства Германии в СССР. А по некоторым свидетельствам, и опытнейшего разведчика. В тот день Зорге действительно пригласил жену Катю Максимову в Большой - так они отметили вступление в брак (пусть официально и не оформленный)...
Рихард вывернулся. "Вспомнил", что они действительно совсем недавно виделись с Хильгером в редакции мюнхенской газеты. Привел имя человека, который присутствовал при той мимолетной встрече - своего собственного брата, как и он, Рихард, доктора наук. Брат, конечно, подтвердил бы его слова.
Хильгеру достаточно было заглянуть в полицейский архив и проверить, что за журналист отправляется в Японию. Но этого не сделали и высокие фашистские бонзы, отправлявшие Зорге в Японию. А ведь за годы, проведенные в Москве, Рихард написал под собственной фамилией три публицистических книги, понятно какого направления. Можно только предполагать, почему немецкая контрразведка проворонила это. В Германии сменилась власть, нацисты не сразу взялись за старые архивы. На всякий случай для Зорге была заготовлена версия: он разочаровался в юношеских увлечениях левым движением, повзрослев, полностью разделяет идеологию национал-социализма...
Но, к счастью, он воспользовался этой не вполне убедительной версией лишь однажды, уже после Хильгера. Тогда советского разведчика пощадил (а может, до конца не понял всего ему внезапно открывшегося) морской атташе германского посольства в Японии Пауль Веннекер.
... и проглядел морской атташе
Веннекеру, приехавшему в отпуск из Токио в Германию, пришла в голову мысль навестить мать друга Рихарда. Мама ушла накрывать на стол, а морской атташе, копаясь с ее разрешения в домашней библиотеке друга, случайно наткнулся на написанную Зорге еще 13 лет назад брошюру о Розе Люксембург. Сугубо марксистский подход фашиста-единомышленника к изложению событий поразил Веннекера. Если бы брошюру нашли гестаповцы, концлагерь грозил бы всем родственникам Зорге, а уж автору...
Веннекер привез книжечку в Токио и отдал Рихарду. Тот на глазах Пауля тотчас сжег ее. Но все же не избежал вопроса: "Ты, Рихард, коммунист?" Зорге отшутился: мол, давным-давно был, как и многие молодые, розовым и глупым.
Веннекер шутку принял. Уже осенью 1941го, когда Рамзай почувствовал, что кольцо вокруг его группы сжимается, он сложил в саквояж все наиболее ценное. Даже некоторые секретные бумаги. И отнес в дом Пауля Веннекера. Как объяснить этот поступок? Высшей степенью доверия? Узнав об аресте Рихарда, ошарашенный атташе не потащил саквояж в посольство. Чем это могло для него закончиться? Но он взял и сжег бумаги.
Что это было? Забота о собственной шкуре или товарищеский жест? А может, жест сочувствующего? Или, что ничем и никак не доказано, поступок соратника?
В группе Рамзая было четверо приехавших в Японию иностранцев. Остальные - японцы: бизнесмены, государственные служащие, военные, ученые, журналисты. На них работали втемную или по идеологическим убеждениям 160 источников. Самая важная птица - ни о чем не подозревавший принц и премьер-министр Коноэ.
Как при таком огромном количестве источников, агентов и агентов влияния за восемь с лишним лет не произошло ни единой утечки? И все-таки кто вывел японцев на группу Рамзая? Давайте рассмотрим все версии - их, по моим подсчетам, пять.
Художник Етоку Мияги
Дело Рамзая было раскрыто в Японии не военной контрразведкой, а политической охранкой. Эта служба, работавшая "по коммунистам", случайно вышла на художника-коммуниста Мияги. Он был завербован нашими в США, где жил до конца 1932 года. Тогда-то начальнику военной разведки Яну Карловичу Берзину пришла мысль использовать Мияги в Японии для помощи резиденту Рамзаю. Осенью 1933 года его посылают на связь с Зорге. И все бы ничего, но каждый коммунист на территории Японии был тогда под особым присмотром. Один из них после банальной квартирной склоки со страху сболтнул что-то про Мияги в полицейском участке...
Так художник попал "под колпак". Очень быстро выяснилось, что Мияги - действительно коммунист, да еще сующий нос куда не надо, и к тому же общающийся с иностранцами. "Топтуны" установили: художник постоянно встречается с корреспондентом уважаемых немецких газет Рихардом Зорге. Что может быть общего между коммунистом и нацистом, не вылезающим из немецкого посольства?
Охранка незамедлительно передала Мияги контрразведке. С него и начались аресты. Когда за художником пришли, он, все поняв и стремясь избежать неминуемых пыток, совершил харакири. По одной версии - с помощью самурайского меча, с которым ему позировали натурщики. По другой - воткнул в живот старинный нож. Но художника доставили в тюремную больницу и откачали. Тогда он ухитрился, обманув охрану, выброситься с третьего этажа. Но и на этот раз самоубийство не удалось.
Мияги не суждено было умереть легкой смертью. Его допрашивали с неимоверной жестокостью. Тюремщики прозвали художника фанатиком. Етоку терял сознание, его обливали водой, снова били. В бреду звал умершего отца и жену.
Во время следствия Мияги сделал заявление. Вот часть его:
"Понимая, что главная задача заключается в том, чтобы избежать войны между Японией и СССР, я принял решение вступить в организацию, как простой солдат. Я принял участие в ней, отдавая себе отчет, что в военное время буду приговорен к смерти". Мияги проявил себя стоиком.
Неизлечимо больной, страдающий от туберкулеза в последней его стадии, он скончался в тюрьме 2 августа 1943 года.
Коммунист Рицу Ито
В эту версию, судя по токийским изданиям, верят сами японцы, а натолкнули их на нее американцы. Группу Зорге якобы выдал один из руководителей японской компартии Рицу Ито. Формальных доказательств нет. Есть лишь ссылка на протокол допроса Ито, который действительно был знаком с Мияги. Допрос вели "умело", и Ито не выдержал, назвав двоих коммунистов: женщина случайно оказалась одной из малозначащих помощниц Зорге, вторым был все тот же художник.
Когда после войны Рицу Ито пытались допросить его товарищи по компартии, он сбежал в Китай. Но и там бывшие соратники его нашли. Они вроде бы даже просили уничтожить Ито, как предателя, но гуманные китайцы лишь засадили его за решетку на 27 лет. Ито, как ни странно, выжил, вернулся в Японию, где заклейменный врагом собственными соратниками скончался в преклонном возрасте, так ни в чем и не признавшись.
Эпизод с Рицу Ито видится совместной японо-американской попыткой дискредитировать коммунистов, представлявших в конце 1940-х - начале 1950-х годов определенную силу и имевших в Японии немало сторонников. Если Ито действительно под пытками кого-то и выдал, то именно двух коммунистов, никак не подозревая о глубоко законспирированной группе Рамзая.
Американский след
Эта версия выглядит достаточно правдоподобно. В начале 1940-х в Токио с подозрительностью смотрели на все с клеймом "сделано в США". Полицейские составили список японских граждан, которые, проведя годы в Штатах, вернулись домой. Время от времени проводилась выборочная проверка каждого такого "американца". Настал и черед Мияги. А дальше все, как следовало ожидать.
Без всяких предателей-коммунистов и стукачей-соседей засекли его регулярные встречи с Одзаки. Они охранку насторожили. Когда поняли, что больной туберкулезом соотечественник встречается еще и с югославским журналистом Вукеличем, и с немцем из пресс-службы германского посольства, поднялся переполох.
На исходе второй недели слежки выяснилось, что после этих встреч доктор Зорге спешит в дом коммерсанта Клаузена. Тот самый дом, в котором, как свидетельствовал пеленгатор, работала рация. Почерк радиста совпадал с тем, что действовал поблизости от жилищ Зорге и Вукелича.
Сомнения почти отпали. Хотя оставались спорные моменты, было решено взять Мияги и Одзаки, а затем остальных.
Запеленгованная рация
Еще одна точка зрения высказана полковником разведки, писателем Анатолием Георгиевичем Смирновым в его книге "Висбаден" всегда на связи", в которой профессионально разбирается деятельность Зорге. Книга вышла в 2012 году в издательском доме Дальневосточного федерального университета. Может, из-за гигантских нашенских расстояний она не добралась в нужном количестве до Москвы и заслуженной известности недополучила. А зря. "Висбаден" - это Владивосток, в котором и принимали радиошифровки из Токио. И было их столько, особенно в начале Великой Отечественной войны, что японцы рацию запеленговали, установили радиста и его друзей.
Смирнов уверен, что это и стало решающим фактором в разоблачении всей группы.
Не берусь судить, так ли, и считать, что это утверждение из разряда неоспоримых.
Здесь тоже нет однозначных ответов. Группа Рамзая действовала в Токио больше восьми лет. Огромный срок именно для организованной группы, передающей свои сообщения в основном при помощи радиосвязи. Примеры подобной живучести разведгрупп редки. Но японцы вышли на радиостанцию только в последние 16 месяцев работы группы - в 1940-1941-м. И то лишь потому, что объем радиопередач резко возрос. Рихард и его люди сознательно отбросили постоянно проявляемую раньше осторожность. Надвигалась война с Германией, и они понимали ценность своих сообщений. Откладывать их, переносить на потом было губительно для СССР. И товарищи Зорге сознательно рисковали.
Нежданную помощь в разоблачении группы Рамзая профессионалам из японской контрразведки оказали местные радиолюбители. Какую же они проявили настырность! Это их усилиями Клаузен и попал под колпак. В его присутствии в доме был нагло проведен несанкционированный обыск, правда, ничего не давший.
Но дотошные японцы почерк радиста изучили досконально. Были уверены, что он принадлежит одному, лишь одному и очень квалифицированному специалисту. И если даже радиостанция пеленговалась в разных точках, радист оставался тот же. Радиус поисков сужался. Все передачи в отличие от прошлых лет велись из дома немца Зорге, его соотечественника коммерсанта Клаузена или югославского журналиста Вукелича.
Офицер японской контрразведки явился в немецкое посольство с предупреждением: подданные Германии занимаются в Токио деятельностью, несовместимой с официальным пребыванием в стране. Самоуверенные немецкие дипломаты дали решительный отлуп "этим наглым японцам". Посол Отт в разговоре с Зорге обвинил их в шпиономании.
Наверное, развязка могла бы наступить и быстрее, если бы японская контрразведка смогла точнее оценить все имеющиеся в ее руках данные. Но японцы с трудом представляли, что угроза может исходить от разведки дружественной Германии. С СССР Япония воевать в данный момент не собиралась. Значит, остаются США, граждане которой и вызывали главные подозрения у Токио.
Цепь случайностей
Эту классическую версию только в 1995 году - и в мягкой форме - обозначили бывшие непосредственные руководители Зорге из военной разведки. По этой версии, на Рамзая вышли случайно. Его никто не выдавал и не предавал. Просто группа работала очень долго. И лишь цепь случайностей, а вовсе не допущенные ошибки или предательства, на девятом году активнейшей деятельности привела Зорге к неизбежному концу.
Хочется в это верить. Уж очень славных, достойных людей собрал резидент военной разведки Рихард Зорге под красные знамена, которые на допросах назвал коминтерновскими.
P.S.
Не все арестованные по делу Зорге понесли наказание. Один из информаторов Одзаки, 46-летний Кен Инукаи - богатый землевладелец, член японского парламента и сын премьер-министра Японии Цуесси Инукаи, убитого в 1932 году, был помилован. Помогла принадлежность к японской правящей верхушке. После войны Кен Инукаи даже занимал пост министра.
Еще один участник группы, Сайондзи Кинкадзу, сын князя Сайондзи Киммоти, был советником в кабинете министров Японии. Ввиду высокого происхождения и занимаемого поста осужден на три года тюрьмы условно.