"Ожидай, брат, нас"
27 мая 1794 г. Филипп Решетников, который в предыдущем году служил сотником Мостовинской волости Сарапульской округи Вятского наместничества, получил с оказией письмо - свернутый и запечатанный лист бумаги.
Прикамские земли, где случилось это, в наши дни входят в Сарапульский район Удмуртии. Сейчас там есть муниципальное образование "Мостовинское" с центром в селе Мостовое. Сотник (или сотский староста) в России конца XVIII в. занимал низшую административную должность среди государственных крестьян. Он и сам был крестьянин, выбиравшийся от сотни дворов. Авторитет, да и какая-никакая власть над мужиками-соседями у него имелись.
В письме говорилось:
"Другу моему любезному - Сарапульскои округи Мостовиньской волости крестьянину Филипу Решетьникову, его чести в дом. Прошу вас, чтобы не оставить нас молотцов при бедности, но ибо у нас не стало всякого материялу: 1) нет у нас денег; 2) нет у нас пороху и дроби. Но, правда, есть у нас порох и дробь, то можем к тебе за[й]тить в дом. А ежели ты не припасешь денег 600 рублей, по[то]му что нас 12 человек оруженых, то тибе зделаем суд такои скорои: не можно [ль] с тебе спороть твою белую грудь, посмотрить твое ретиво серце. Ожидай, брат, нас [по] проходе лду на Каме. Посылаю сие письмо и[з] заводу винного из Авдуловского. Ан (вместо: "а и"? - В.К.) ка сему (ко сему. - В.К.) покорные слуги и работники ваши кланяемся.
Апреля 20 числа 1794 года".
Злодеи требовали денег, да немалых! Едва ли это была чья-то пустая шутка. Охваченный ужасом, сотник Решетников обратился к начальству Сарапульской округи, а оно рапортовало выше. В конце XVIII в. в канцелярии вятского наместника за каждый год скапливалось немало рапортов, распоряжений, отчетов, протоколов по делам о разбоях. Эти архивные дела - по одному на каждый год - хранятся в Государственном архиве Кировской области. В одном из них подшит оригинал разбойничьего письма1. Наружная сторона листа бумаги, где был указан адрес, потерта, так что надпись с трудом можно разобрать:
"Вручить сие писмо Сарапулской округи Мостовиньской волости крестянину Филипу Решетник[о]ву [нрзб] Уфимского намесничества [из] заводу винного Авдуловского [нрзб]"2.
Письмо Решетникову передал писчик Михаил Хохряков. Когда Хохрякова допросили в Сарапульском нижнем земском суде, он "показал, что в бытность ево в городе Сарапуле в базарной день незнаемой ему крестьянин отдал писмо для доставления по надписи сотнику Решетникову, кое он взяв, и по приезде в село Мостовое означенному Решетникову отдал же, а какого то писмо содержания было, также и от кого писано, не знает, потому что оное запечатано было"3.
Наместником вятским в 1785-1796 гг. служил действительный статский советник Федор Федорович Желтухин. Борьба с разбойниками была его задачей. Получив извещение об угрозах сотнику Решетникову, наместник 13 июня 1794 г. направил ордер (распоряжение) сарапульскому земскому исправнику, премьер-майору Василию Бердяеву. Наместник полагал не слишком "вероподобным", что человек, отдавший письмо, был вовсе не знаком писчику Хохрякову:
"Предписываю вам допросить еще об оном писме пищика Хохрякова со увещеванием должным, чтоб он открыл точность, от ково именно получил ево, дабы чрез то доити можно было до истинны, для искоренения гнезда разбойнического... И егда наидется писатель, то какого б он звания ни был, приступить чрез то судебное место, под ведением которого состоит, к надлежащему иследованию для поступления по законам, и о том рапортовать меня. Но ежели уже не сыщется писателя сказанного писма, прислать оное ко мне орегиналом для разведания, не узнаит ли кто здесь по почерку, кем оное писано"4.
Шайка с винного завода?
Обратимся к тексту разбойничьего послания. Писано оно так, будто бы составлено добрым знакомцем Решетникова, раз тот и "друг любезный", и "брат", и "его честь". Этот знакомец "просит" о доставке денег и "посылает" сие письмо. В качестве же своего рода постскриптума идет приписка: к сему кланяются, мол, еще "покорные слуги и работники ваши". Соответственно избранному тону, в начале и в конце обращение "на вы", однако же посередине, где угрозы, - "на ты". Похоже, что разбойнички не слишком задумывались над единообразием словесных формулировок. Но общая издевательская вежливость - характерна. Легко представить, как они при этом ухмылялись! Фольклорные, чуть ли не былинные, обороты использованы как речевые штампы, звучащие иронически: "белая грудь" да "ретиво сердце".
Кажется, начальство, которому испуганный сотник передал письмо, не стало придавать значения указанию, будто писано оно на Авдуловском (Абдуловском) заводе. Такой завод действительно существовал, но находился вдалеке. Сейчас это село Абдул-завод Похвистневского района Самарской области. Село образовалось в XIX в., но винокуренный завод возник на том месте раньше.
В общем, едва ли разбойники хотели раскрыть свое истинное местонахождение. Но почему они вообще (пусть и в шутку) упомянули о винокуренном заводе как о возможном их укрытии? Такой завод - не кабак, там не прохлаждаются. Работать на нем нелегко. Во второй половине XVIII в. тех, кого осудили в Вятке, нередко направляли в каторжную работу на винные заводы, например в Тобольск. Есть сведения и об отправке на Абдуловский завод. Завод этот был известен еще и тем, что там охотно принимали разных людей, в том числе подозрительных. Воры да тати, душегубы всех мастей, беглые каторжники стремились отсидеть зиму в тепле и хоть при каком-нибудь заработке.
"В 1784 году, по требованию помещиков разных губерний, дворянский заседатель Бугурусланского нижнего земского суда прапорщик Кокошев явился на казенный Абдуловский винный завод, где заводская администрация принимала заведомо беглых в работу , и захватил из них 19 мужчин и женщин, получил обещание выдать скрывшихся от его команды, а также добился своими действиями замены тамошнего смотрителя новым управляющим"5.
Разбойники на речных путях
Ожидать угрожавших Решетникову надо было, по их словам, после прохода льда на Каме. Эта деталь вполне достоверна. В те времена на Вятке и Каме разбойничьи партии объявлялись как раз под конец весны, когда лед уже прошел, а вода еще высока. В 1788 г. Желтухин рапортовал Казанскому и Вятскому генерал-губернатору П.С. Мещерскому о предпринимаемых им действиях по борьбе с разбоями, уточняя: "При начатии весны во время разлития воды, по реке Вятке оказываются грабители и делают грабежи на судах плывущих и в близ лежащих селениях, по збытии же вешней воды грабители те обыкновенно грабежи делают во округе той по Сибирской дороге". В 1790 г. Желтухин, отдавая распоряжение Малмыжскому нижнему земскому суду, замечал, что "в прошедшие годы в каждое лето в Малмыжской округе по лежащеи Сибирскои дороге проезжающим купцам и разного звания людям на Макарьевскую ярмонку разбойники делали грабежи"7.
Крупнейшая в тогдашней России ярмарка у Макариево-Желтоводского монастыря на Волге проходила обычно в июле и длилась около месяца. Даты документов, в которых сообщалось о нападениях, подтверждают наблюдения Желтухина: в мае и июне нападали на купеческие суда, на рыбачивших мужиков, а если заходили в деревни, то обычно "с воды". Во второй половине лета и осенью грабили по дорогам и приходили "из лесу". Зимой же и в начале весны нападения бывали редки.
В письме содержалось напоминание, что молодцы вооружены. Во второй половине XVIII в. оружие, в том числе огнестрельное, не было под запретом. Когда в сентябре 1790 г. в одном селе Сарапульской округи разбойники грабили дом священника Василия Молчанова, соседи, пусть и опоздав, сбежались туда не с пустыми руками - кто "с копьем", кто "с саблей"8. У обычного мужика в доме запросто могло оказаться ружье с запасом пороха - как для охоты, так и для обороны. А уж у разбойников оружия было достаточно, владели они им исправно, тем более что нередко на разбой шли беглые солдаты.
600 рублей "на бочку"
Что же касается требуемой суммы денег, то она довольно велика. Кажется, и сами разбойники хотели пояснить, отчего им требуется столько и не меньше. Их, дескать, 12 человек - потому всего лишь по 50 рублей каждому. Как и в песне "Жили двенадцать разбойников". В то время на Вятке и Каме встречались и более крупные банды - до 20 человек. В 1786 г. из Елабуги доносили, будто бы в тех местах четырьмя годами ранее "разбойничавшие партии" достигали шестидесяти человек9, но это уж чересчур (если только это не далекие отголоски пугачевщины).
В одном документе 1790 г. приводятся февральские цены на Ижевском и Воткинском заводах Вятского наместничества: пуд муки пшеничной - 40 коп., овсяной - 26 коп., ячной - 25 коп.; пуд сена - 5 коп., хмеля - 1 руб. 30 коп., красного воска - 18 руб.; пуд свежей или соленой "щучины" - 80 коп., свежей "сорожины" - 60 коп. и т.д.10 В Малмыжской округе на дороге ограбили товар татарина-торговца на 1306 руб., а ворвавшись в дом одного крестьянина, связали его, чтобы жечь огнем, и тогда он сам выдал 92 руб. серебром. В Сарапульской округе в доме крестьянина "вымучили денег" 200 руб. "да разного екипажу" еще на 57 руб. 90 коп.
Решетников совсем недавно был человеком на должности - сотником. Возможно, предполагалось, что он обратится к своим подначальным, а те соберут необходимые деньги. В 1789 г. в селе Колесникове Каракулинской волости Елабужской округи, при военной операции по поимке разбойников, четверо злодеев, согласно лаконичному и маловразумительному рапорту, в доме "запершись, згорели"11. Спустя несколько недель после страшной гибели разбойников объявилась в тех местах "партия" из трех человек, которая "чрез бывшего на рыболовстве тоя волости крестьянина... требует с Каракулинской волости для поминовения згоревших их братьев денег четыре ста рублев, устращивая при том, естьли де оных дано не будет, то в Каракулинской волосте все обывателские домы все вызжены будут"12.
Сотник Решетников понимал опасность, которая грозила и ему, и его соседям. Потому и обратился к властям.
История без конца
Земский исправник Бердяев отрапортовал наместнику о поисках вымогателей. Он усилил прежде поставленные караулы, добавив к ним "лучших крестьян с ружьями". В селе Мостовом поставил "обывателской караул в дватцати человеках вооружеинных". А в других селениях "бекеты учреждены" (то есть пикеты), которые должны всех останавливать, проверять "писменные виды", задерживать подозрительных и отправлять их в земский суд13.
В Елабужском земском суде открылось, что в прошлый рекрутский набор были зачислены в рекруты трое парней из соседних деревень - Вештомов, Кононов, Юшков, причем двое последних "поведения весма распутного и напередь сего неоднократно бывали за воровство в приводах". В справке о них было сказано:
"По отдаче оные рекруты находились в домовом отпуске и без всякого резона вышезначающего сотника Решетникова били... при том и выговаривали, что, дескать, еще не то будет. Но как оной сотник был устращен, в то время жалобы занести не смел. А потому не они ли ль и писмо писали?"14
Особенность разбоя в тех местах заключалась в том, что по деревням, по рекам да большим дорогам грабили свои, местные. Часто ядро шайки составляли беглые рекруты или солдаты (и они из тех же краев), к которым на время примыкали некоторые крестьяне. В сентябре 1789 г. в Елабужской округе удалось захватить одного разбойника, который объявил, что он - беглый солдат Семен Поторчин. С ним в шайке находились: беглый солдат Денис Петухов, крестьяне села Колесникова Ефим, Михайло да Артемий Красноперовы, крестьянин села Каракулина Андрей Калашников. Арестованные Красноперовы "раскаявшись, показали пристанодержателей и гнезда разбойнические". И когда скорое следствие было окончено, виновными признали 46 человек, укрывавших разбойников15. А в августе 1790 г. Сарапульский нижний земский суд рапортовал наместнику Желтухину о рассмотрении дела об арестованных в Сарапульской округе разбойниках (9 местных крестьян) и пристанодержателях (то есть укрывателях - 78 человек, в том числе не сознавшихся)16.
Приговоренных провозили по тем деревням, где они чинили грабежи и убийства. Так поступили в 1789 и 1791 гг. с немалым количеством схваченных разбойников. А вскоре, в 1794 г., Филипп Решетников получил письмо с требованием отдать 600 рублей. Но, может быть, именно потому, что ранее уже удавалось ловить и карать таких молодцев, Решетников обратился к властям. По сохранившимся документам неясно, настигло ли этих вымогателей возмездие. Однако, судя по всему, Решетников остался невредим.
1. Государственный архив Кировской области (ГАКО). Ф. 583. Оп. 600. Д. 359. Л. 18-18 об.
2. Там же. Л. 19 об.
3. Там же. Л. 9 об.
4. Там же. Л. 13-13 об.
5. Смирнов Ю.Н. Влияние налоговой политики на заселение и аграрное освоение Самарского Заволжья в XVIII - первой половине XIX в. // Ежегодник по аграрной истории Восточной Европы. 2014. N 1. С. 148-149.
6. ГАКО. Ф. 583. Оп. 600. Д. 130. Л. 16 об.
7. ГАКО. Ф. 583. Оп. 600. Д. 167. Л. 92.
8. Там же. Л. 247 об.
9. ГАКО. Ф. 583. Оп. 600. Д. 84 г. Л. 1.
10. ГАКО. Ф. 583. Оп. 600. Д. 167. Л. 2.
11. ГАКО. Ф. 583. Оп. 600. Д. 144. Л. 40-40 об.
12. Там же. Л. 47.
13. ГАКО. Ф. 583. Оп. 600. Д. 359. Л. 9 об. - 10.
14. Там же. Л. 9 об.
15. ГАКО. Ф. 583. Оп. 600. Д. 144. Л. 57-57 об., 65-65 об., 77.
16. Там же. Л. 211-211 об.