Президент РАН рассказал, как повысить наши шансы на Нобеля
Александр Михайлович, наверняка вы знаете мнение многих россиян, что достижения наших ученых на Западе замалчиваются, что Нобелевский комитет предвзято относится к нашим ученым. В том числе и поэтому мы отстаем по числу Нобелей от ведущих стран, даже от маленькой Швейцарии. Кстати, последний пример - премии прошлого года за регистрацию гравитационных волн. Более 50 лет назад Владислав Пустовойт предложил способ их регистрации, который фактически и был реализован американцами. Но наш ученый оказался без премии. Разве это справедливо?
Александр Сергеев: Думаю, если бы Пустовойт был американцем, то премию получил. Но комитет так сформулировал свое решение, что придраться не к чему. Можно вспомнить и другие случаи, когда наши ученые вполне заслужили Нобеля. Но в то же время надо быть реалистами и признать, что в последние годы число научных областей, где мы можем достойно конкурировать с ведущими странами, сокращается. Более того, нас уже обходят те, кто еще недавно был позади.
Данные по публикациям и цитированию показывают, что наши ученые остаются конкурентоспособны в своих традиционно успешных дисциплинах - физике, математике, химии. Однако серьезно отстают в науках о жизни, которые выходят на первый план.
Александр Сергеев: В значительной мере вы правы. За что вручены премии этого года? За работы по медицине, химии и физике, которые связаны в той или иной степени с исследованиями в области биологии, с так называемыми живыми системами. Это тем более интересно, что сам Нобель, определяя по каким направлениям присуждать премии, биологию не упоминал. Тогда она была в арьергарде, а сейчас стала явным лидером. Сейчас основное внимание многих наук и их приложения сосредоточено на живых системах. Можно сказать, что на них работают еще недавние лидеры - физика, химия, математика.
И еще. Почти все работы лауреатов по естественным наукам в этом году так или иначе связаны с онкологией. Вообще, прослушав их доклады и получив возможность напрямую пообщаться с ведущими учеными, я бы порекомендовал своим коллегам по возможности ездить в Стокгольм на нобелевские чтения, чтобы понимать, что в науке сегодня самое важное, откуда и куда дуют ветры.
А что-то в этой поездке вас удивило? Стало неожиданностью?
Александр Сергеев: Скажем, лауреаты читают в один день лекции перед огромной аудиторией. Впереди сидят приглашенные, а дальше публика, в основном шведские ученые и студенты. На докладах по естественным наукам почти аншлаг, а на экономике зал сильно опустел. У нас в стране ситуация противоположная. Многочисленные экономические форумы проходят при полных залах, а к естественным наукам интерес падает. Очевидно, это в определенной степени отражает ситуацию в наших странах. В Швеции экономика стабильна, а потому особенного пикового спроса на специалистов нет, больших денег не заработаешь, и студенты не стремятся идти туда работать, а вот к естественным наукам огромный интерес.
Хотя темы по экономике звучали настолько интересно, что я решил глубже вникнуть в их суть. И оказалось, что они очень актуальны для нашей страны именно сейчас, когда мы начали переходить от краткосрочного планирования к долгосрочному, к стратегическому прогнозированию. Лауреаты изучали, как на такие долгосрочные прогнозы влияют инновационные достижения и изменения климата. Вообще стратегические модели в экономике - это сегодня, пожалуй, самая высокая наука. Приходится иметь дело с системами, у которых много степеней свободы, между ними нелинейные связи. Их поведение крайне сложно и зачастую хаотично. Наука должна научиться управлять этим хаосом. Тогда экономика будет достаточно уверенно двигаться вперед на длинной дистанции. Ее не застанут врасплох, не собьют с пути различные неожиданности. Чтобы создавать такие сложнейшие модели, надо собирать команды из самых разных специалистов, экономистов, политологов, математиков, социологов, демографов и т.д. Это прямое дело РАН, она должна стать площадкой для такого прогнозирования.
По-моему, львиную долю премий в области экономики в последние годы получили американцы. Не потому ли они диктуют правила игры на многих мировых рынках?
Александр Сергеев: Конечно, наука здесь играет огромную роль. Но вообще Нобелевская премия это повод в очередной раз обратить внимание на такой факт. В начале прошлого века, когда их только начали вручать, явными лидерами были европейцы, а американцев единицы. А сейчас у них столько Нобелей, сколько у всех остальных вместе взятых. Почему? Кстати, это обсуждалось на нобелевской сессии. В частности, упоминалось, что в свое время американские университеты получили свободу - занимайся чем хочешь. Никто сверху ничего не диктовал. И такая научная свобода стала материализовываться в прорывные разработки. По-моему, это очень важно понимать тем, кто хочет рулить нашей наукой, определять, чем ей надо заниматься.
Конечно, огромную роль играет богатство Америки. Она может привлекать лучшие умы со всего мира. В России эти два фактора не работают. У нас другая организация науки, а привлечь лучших ученых нам пока нечем. Но третий фактор успеха США для нас крайне важен. Там соотношение направляемых средств в науку бюджета и бизнеса 20:80, а у нас в лучшем случае 70:30. Говорят, что наше государство мало выделяет денег на исследования. У нас сейчас финансирование из всех источников 1,12 процента ВВП, государство дает около 0,8. Но и ведущие страны в виде бюджетных денег намного больше не вкладывают. Львиная доля - внебюджетные деньги. В той же Швеции в науку идет 4 процента ВВП, доля государства около одного процента. Остальное бизнес. А вообще государство должно по большому счету выделять деньги только в фундаментальную науку.
Про то, что нам надо перевернуть пирамиду, говорят много лет, принимаются различные документы, но ничего не меняется. И сейчас в планах выйти к 2024 году на соотношение 50:50, доведя общие вложения в науку до 2 триллионов рублей. Из них триллион должен быть от бизнеса. Но как? Какой механизм?
Александр Сергеев: В рыночной экономике вы не заставите бизнес вкладываться в науку, если он сам не захочет. У нас основная экономика в сырьевом секторе. Но посмотрите, какие компании в мире являются лидерами по капитализации. Это не нефтяники, не газовики, а хай-тек, высокие технологии. Из 10 крупнейших компаний - пять первых - хай-тековские с капитализацией больше 500 миллиардов долларов каждая. Они научились быстро брать достижения науки и превращать в товар. У нас в свое время надеялись, что будет то же самое, что мудрая рука рынка все расставит по своим местам, заставит бизнес искать прорывные разработки. Оказалось, что все не так просто, что государство десятилетиями выстраивает инновационные цепочки между наукой и рынком.
В США создание Национальной инновационной системы назвали более важным достижением XX века, чем полет на Луну. Есть они практически во всех развитых странах с большой долей на мировых рынках высоких технологий. У нас такую систему пытаются создать уже лет 20, но без особого успеха. Может, что-то не так делаем? Может, есть какие-то секреты, нам непонятные?
Александр Сергеев: Нет секретов. Важно понимать, что риск потерять деньги в хай-тек выше, чем в стабильном сырьевом секторе. Нужно брать научные результаты из более глубоких слоев фундаментальных и поисковых исследований, на что бизнес не очень готов, считая эту зону ответственностью бюджетного финансирования. Значит, надо создавать условия, чтобы вложения в науку, в риски были для бизнеса выгодны. И тут ничего кроме мер стимулирования бизнеса в мире не придумано. Убедить в этом в высоких кабинетах очень непросто. Но, судя по тому вниманию руководства страны к Стратегии научно-технологического развития России, к нацпроекту "Наука", которые как раз нацелены на привлечение в науку бизнеса, надеюсь, что нам удастся наконец переломить ситуацию. Не хочу также снимать ответственность с наших ученых и РАН за необходимость более активных движений навстречу бизнесу, построения так называемых сквозных цепочек от генерации знаний до рынка.
Александр Михайлович, и все же ваш прогноз. Кто из наших ученых может в ближайшее время получить заветного Нобеля? Многие очевидным претендентом считают академика Юрия Оганесяна, именем которого даже назван новый элемент таблицы Менделеева.
Александр Сергеев: Конечно, кандидатура достойнейшая. Очень надеюсь, что ему поможет наступающий год, который Генеральная ассамблея ООН объявила Годом Периодической таблицы химических элементов.
Физика
1958 год - Игорь Тамм, Илья Франк и Павел Черенков - за исследование в области гамма-излучений и воздействий их на разные жидкости.
1962 год - Лев Ландау - за создание теории квантовой жидкости.
1964 год - Александр Прохоров и Николай Басов - за разработки в области радиофизики и квантовой электроники, которые позволили изобрести квантовые генераторы - мазеры.
1978 год - Петр Капица - за открытие явления сверхтекучести.
2000 год - Жорес Алферов - за разработку принципиально новых полупроводников.
2003 год - Виталий Гинзбург и Алексей Абрикосов - за теорию, объясняющую сверхтекучесть и сверхпроводимость различных материалов.
2010 год - Андрей Гейм и Константин Новоселов - за открытие графена.
Химия
1956 год - Николай Семенов - за исследования цепных реакций при высоких температурах.
Медицина и физиология
1904 год - Иван Павлов - за исследование главных пищеварительных желез и их функций.
1908 год - Илья Мечников - за разработку теории иммунитета.
Экономика
1975 год - Леонид Канторович - за разработку теории оптимального распределения ресурсов.
Литература
1933 год - Иван Бунин - за вклад в развитие традиционной русской культуры.
1958 год - Борис Пастернак - за величайшие достижения в поэзии и за поддержание традиций великого, могучего русского романа.
1965 год - Михаил Шолохов - за роман "Тихий Дон".
1970 год - Александр Солженицын - за вклад в развитие традиций русской литературы и высоконравственную силу произведений.
1987 год - Иосиф Бродский - "за ясность мысли, за интенсивное поэтическое и литературное творчество".
Премия мира
1975 год - Андрей Сахаров - русский физик, борец за гражданские права.
1990 год - Михаил Горбачев - за ведущую роль в мирных процессах, составляющих важную часть жизни всего международного общества.
Самые известные научные премии
Премия Мильнера (фундаментальная физика) - 3 млн долл.
Премия за прорыв в области медицины - 3 млн долл.
Премия за прорыв в математике - 3 млн долл.
Премия Шао (астрономия, медицина, науки о жизни, математика) - 1 млн долл.
Премия Кавли (астрофизика, нанотехнологии, неврология) - 1 млн долл.
Премия Абеля (математика) - 990 тыс. долл.
Премия Филдса (математика) - 15 тысяч канадских долларов.